— Твое безбрачие пропало зря, босс. Это был несчастный случай.

Несчастный случай, когда он сломал девушке бедро, потому что был слишком груб. Ему нравилось, когда его партнерши кричали, но не от такой боли. Хотя он обычно был осторожен из-за своих размеров и знал, что большинству девушек нужно привыкнуть к его члену, его последняя партнерша хотела зверя, и он получил удовольствие от боя. Звук ломающейся кости до сих пор преследовал его, заставляя чувствовать себя чертовым монстром.

Это потрясло его настолько, что заставило соблюдать целибат больше года.

— Кто ее хвост? — спросил он, меняя тему.

— Виктор.

Конечно, Гектор посадил бы самого красивого из их отряда ей на хвост, зная, что это его раззадорит. Он не знал, почему он заявил, что она с ним, когда она разговаривала с Виктором, но он видел ее на камере в течение последних двух недель, она задерживалась, наблюдала, по сути, преследовала здание. Она была любопытным маленьким существом.

— Есть новости о том, почему она была здесь на этой неделе?

— Кроме того, что она преследовала тебя, ты имеешь в виду? — Гектор усмехнулся, его белые зубы засверкали на фоне темной кожи. — Ты, должно быть, очень хорошо ее поцеловал, раз она так скоро делает предложение.

Или у нее скрытый мотив. Нет другого объяснения, почему такая, как она, захотела связать себя узами брака с таким мужчиной, как он. Это не жажда его денег. Нет, если бы это был наемник, она никогда бы не предложила брачный контракт.

Альфа посмотрел на оживленную улицу внизу.

— Есть новости о том, что Рейес участвовал в бою?

Голос Гектора протрезвел.

— Да, ты оказался прав. Он ставит свои деньги на бои. Говорят, он влезет в долги, как только начнется сезон.

Сезон нелегальных боев, когда все и каждый, кто был достаточно важен на своем уровне в преступном мире, ставят свои деньги. Это целая индустрия: парней покупали, тренировали, чтобы они бились до смерти, и только те, кто выживал, становились мужчинами и попадали на настоящую арену, разъезжали по разным местам и бились либо за хозяев, либо за деньги. Альфа наткнулся на эту индустрию случайно, когда пробивался по улицам, пытаясь свести концы с концами после смерти матери. И как только он понял, какое богатство могут принести его кулаки, он занялся этим делом. Бои не имели правил, просто два парня в клетке, оба знали, что только один из них может выйти, и в каждом бою, в котором участвовал Альфа, выходил именно он.

По этой причине его стали называть Финишер.

Он давал им быструю смерть, если они не злили его. И сейчас он был зол, потому что СМИ называли убийцу Фортиса Финишером. Ох, он не подарит этому мяснику быстрой смерти, это уж точно.

— Как дела у Синдиката? — спросил Альфа, вспомнив просьбу своего сводного брата Данте Марони, с которым тот обратился несколько недель назад.

— На удивление тихо.

Фантомная боль разрасталась в его правой глазнице. Даже после стольких лет это иногда заставало его врасплох: ощущение, что глаз то есть, то его нет, ощущение пустоты, которую он не мог объяснить. Альфа стряхнул, зная, что от потирания глаза становится только хуже.

— Там конверт на столе, который Жасмин нашла в своей машине, — сказал он младшему.

Гектор подошел к конверту и, разорвав, вытащил бумагу. С тех пор как он лишился глаза, его другие чувства обострились. Он их тренировал.

— Фу, — простонал Гектор. — Жасмин мне как сестра, чувак. Не хочу читать, что какой-то мудак хочет с ней сделать. Мне нужно выбелить глаза.

Альфа покачал головой, разочарованный. Он надеялся на какое-то вмешательство, что угодно, лишь бы убрать монстра, наводящего ужас на его улицы.

— Копы знают что-нибудь еще? — спросил он, сосредоточившись на солнечном свете, падающем на пышную зелень вдалеке.

— Насколько нам известно, нет.

— Черт.

Это хреновая ситуация. Альфа уже более двух лет знал, что на улицах города орудует серийный убийца, убивающий особо опасных секс-работниц. Никто из его девушек не пострадал, но слухи на улицах распространялись как лесной пожар. Полиции не удавалось собрать все воедино, в основном потому, что у них не было времени и ресурсов, чтобы тратить их на составление профилей жертв. Одного полицейского, который хотел раскрыть дело, в прошлом месяце перевели в другой отдел — коррупция в самом зачатке системы. Это одна из причин, по которой он захватил власть в городе.

— Что-нибудь слышно о сестре Кейна? — спросил Альфа, делая очередной вдох, пытаясь осмыслить все происходящее в его мире. — Разведчики вернулись?

— Пока ничего, — ответил ему Гектор. — Это было так давно, что требуется время для полной отслежки. Большая часть информации либо исчезла, либо намеренно подавлена. Это займет время.

Да, прошло много времени. И если его предположение верны, девушка либо мертва, либо находится в лапах Синдиката. Ради нее и ради Кейна он надеялся, что она в могиле. Выросший так, как он, сын работницы секс-индустрии, живший в полуразрушенном районе красных фонарей города, он видел, что происходит с девушками, которые продают себя сутенерам. В Синдикате все это выглядело как прогулка в парке. Из того, что он знал о них, их разврат намного, намного хуже. Торговля плотью была лишь одним из направлений деятельности организации. Альфа знал, что существует бесчисленное множество других. Они приложили руку ко всему — к человеческим боям, собачьим боям, торговле органами на черном рынке, рабству больных — ко всему, что только можно и нельзя себе представить. И даже зная так много, он понятия не имел, кто они, где действуют и как глубоко простираются их щупальца.

— Думаешь, она жива? — спросил Гектор, снова оказавшись рядом с ним.

Он был эмоциональным ублюдком, и поскольку возглавлял расследование пропавших девушек, Альфа знал, что его друг заинтересован в этом.

— Ради нее, — Альфа подавил желание Гектора. — Надеюсь, что нет.

Его связь с Синдикатом давняя. Знание о том, как его мать рисковала собой ради их выживания, привило ему чувство ответственности в раннем возрасте. Ему было двенадцать, когда он впервые пустил в ход кулаки, нанеся удар сутенеру, избившему его мать. Когда сутенер исчез, он понял, что не может просто сидеть и ничего не делать. Поэтому он начал заниматься боями на улицах за деньги и заработал себе дурную репутацию. Большинство шрамов на его теле были получены в боях, когда он был молод и глуп, потому что на улицах не было правил. И хотя его мать умерла сразу после этого, чувство ответственности за этих людей, его людей, никогда не покидало его.

Вскоре после этого он начал предлагать рабочим в своем районе защиту своего имени, и они просто стали давать ему немного денег, даже не спрашивая или не желая их, поскольку он стал зарабатывать более чем достаточно своими победами. Он был защитником, а не сутенером. Но со временем слух о его стае распространился — стае, где только добровольным секс-работницам разрешалось работать на себя без посторонней помощи, где они могли оставлять себе все, что зарабатывали, и сами стали давать ему долю за его безопасность. Девушки приходили в поисках защиты от клиентов, а парни с желанием работать. Альфа давал им и то, и другое. Теперь у него в стране было более тысячи секс-работников, работавших под его именем на своих условиях, совершенно добровольно, и сотни мужчин защищали их.

И Синдикату это совсем не нравилось. Он был занозой в их боку просто тем, что существовал и делал для своих людей все, что мог. Они пытались заставить его работать на них, но Альфа, будучи тем, кем он был, показал им средний палец. И они не могли тронуть его, ни с империей, которую он построил, ни с властью, которую он теперь имел в их грязном мире. Это была грязная и темная часть преступного мира, и он удивлялся, что ему вообще пришла в голову мысль привлечь к этому кого-то вроде Зефир. Одиночество довлело над ним, не более того.

Возможно, ему нужен хороший трах. Прошло уже больше года с тех пор, как он был с кем-то, и, быть может, он просто должен снова намочить погрузить свой член, как он любил.

Единственный раз в недавнем прошлом его посещала мысль о свидании с кем-то, когда он увидел Амару в городе. Учитывая ее красоту и силу, невозможно было не увлечься всем этим. Но она принадлежала его брату, и они собирались пожениться на следующей неделе. Он получил приглашение, но все еще не знал, поедет ли, особенно с учетом того, что в его городе все идет наперекосяк.

Он почувствовал, как в кабинет вошел Виктор, самый молодой из троих, самый симпатичный и, как правило, самый сердитый.

— Она расспрашивала меня о тебе, — сообщил Виктор, его лицо было более спокойным, чем он видел за последнее время.

Альфа повернулся лицом к мужчине, которого он видел растущим вместе с ними.

— О чем она спрашивала?

Лицо красавчика нахмурилось.

— Странное дерьмо. Твой любимый цвет, еда, размер обуви.

Гектор рассмеялся, глядя на брата.

— Ты знаешь, что говорят о размере обуви мужчины. Может, ей было любопытно, раз ты его не показал.

Виктор закатил глаза на ехидство брата.

— Она также попросила у меня твой номер телефона.

Альфа вздохнул.

— Ты дал ей его?

— Она была... настойчивой, — сухо ответил Виктор.

Его переполняло веселье, как он и ожидал за то короткое время, которое он провел с ней. Он не знал, что это было, возможно, ее маленький рост, возможно, ее свирепость, возможно, ее полное пренебрежение к предсказуемости. Но она развеяла тоску, и это была главная причина, по которой Альфа находился в растерянности, что делать с ее предложением — принять и посмотреть, к чему это приведет, или отказаться и позволить жизни идти своим чередом. Для нее второй вариант был гораздо безопаснее. Но ему не нравилось, как Виктор выглядел расслабленным после проведенного с ней времени, и ему определенно не нравилось, что она рассматривала его как вариант.