Глава 1

Разбитое сердце — мой единственный сувенир.

Незнакомцы таращатся на меня, пока я иду домой. Сексуальное чёрное платье-футляр, облегающее моё тело, помято. От чёрных туфель с открытым носком у меня мозоли. Дымчатый макияж глаз продолжает размазываться под глазами, а чёрная тушь стекает по щекам. Мои распухшие губы сухие, потрескавшиеся, и кровоточат. Зачем я вообще наносила макияж? И давайте не будем забывать настоящую причину, по которой незнакомцы смотрят на меня. Очевидно, мой растрёпанный наряд показывает, что я не собиралась идти на работу, если только они не думают, что я «ночная бабочка».

Я смотрю в отражение витрины и замечаю, что мои волосы торчат в разные стороны. Сексуальная прическа прошлой ночи давно исчезла, после отчаянной любви с мужчиной, который оставил меня на следующее утро… одну в своей постели с запиской.

Я брожу по Сохо, двигаясь на север, преодолевая толпу пешеходов в этот утренний будний день. Улицы города оживлены. Резкий гул автомобилей. Незнакомцы, идущие по своим делам. Я сосредотачиваюсь на всём, кроме стеснения в груди. Всё, что угодно, лишь бы забыть мужчину, который на протяжении ночи входил в меня. Мужчина играл на моём теле, как на инструменте. Моё тело гудело, оно пело. Стоны срывались с моих губ. Звуки, о которых я не знала.

Лина, просто двигайся дальше.

Было глупо с моей стороны не поймать такси или не использовать приложение Lyft, но я не хотела останавливаться. Я не могла остановиться.

Давай, девочка. Просто иди домой.

Стоя на пересечении Бродвея и Хьюстона, я жду на углу дорожного сигнала. Проходит несколько минут, и свет несколько раз становится зелёным. Жёлтые такси проезжают по моей любимой части города в поисках следующих пассажиров. Среди всех этих нью-йоркцев, туристов, студентов Нью-Йоркского университета и одиноких странников в поисках чего-то, я стою здесь потерянная. То, что я искала больше всего,— я нашла в его поразительных серо-голубых глазах, полных губах, густых, растрёпанных чёрных волосах и ярко выраженном шраме на щеке. Навязчивый образ великолепного тела Джулиана Кейна, трахающего меня до бесчувствия всю ночь, продолжает мучить меня.

Я всё ещё чувствую его.

Одна ночь.

Это всё, что он предложил.

Я обхватываю себя руками за грудь, как будто это защитит моё сердце от разрыва. Ты слишком поздно спохватилась. Увеличив громкость телефона, я хочу, чтобы эта песня заглушила мою боль. «Fuck You» Ceelo Green повторяется, играя в десятый раз. И хотя песня должна была дать мне силы, вместо этого она издевается надо мной.

Дверь центрального входа открывается, когда одна из жильцов выходит из моего дома. Сжимая своей правой рукой её пухлого шестилетнего мальчика, Самсона, поющего слишком хорошо знакомую песню «Beatles». «Yesterday» жалит моё сердце. Всем своим существом я приветствую их, прежде чем войти внутрь с высоко поднятой головой. Когда я собираюсь идти к лестнице, Самсон дёргает меня за подол платья-футляра.

— Лина, можно мне поиграть на твоём пианино? — спрашивает он, глядя на меня своими большими карими глазами.

И хоть я не хотела бы ничего больше, чем провести день в слезах, этот маленький мальчик слишком драгоценен, чтобы сказать «нет».

— Конечно, Самсон, — говорю я, пытаясь сдержать слёзы. — Приходи в любое время.

— Потрясающе! — восклицает он, поднимая в воздух маленький кулачок.

Его мать, Скарлетт, благодарно кивает, прежде чем взять своего маленького мальчика за руку.

Наблюдая, как они направляются в небольшой парк через дорогу, я испытываю боль внутри, задаваясь вопросом, будет ли у меня когда-нибудь собственный ребёнок.

Однажды, Лина. Однажды.

Каждый мой шаг требует усилий. Одна нога перед другой, Лина. Ты почти на месте.

Наконец добравшись до лестницы, ведущей на мансарду, я кладу дрожащую руку на перила, отчаянно стараясь не развалиться.

Почему так больно?

Прикусив губу, я не могу сдержать слёз и позволяю им скатиться по щекам.

Всё поражает меня в одночасье.

Последние несколько недель с Джулианом Кейном. Самый романтический ужин в моей жизни на его яхте. Прогулки рука об руку по улицам Сан-Франциско. Наши ночные разговоры. Игры со мной в видеоигры до поздней ночи, чтобы я могла лучше понимать музыку в незнакомой среде. Путешествие в наши любимые места детства на Манхэттене. Празднование моего дня рождения вместе — день, который обычно состоял из меня, лежащей в постели и считающей часы, пока он не закончится. Это был мой первый день рождения после смерти отца. Наш первый поцелуй вовремя начавшегося дождя. Постоянный навязчивый образ Джулиана, занимающегося со мной любовью всю ночь, играет как трейлер фильма на повторе.

Дразнит меня.

Наказывает меня.

Моё тело содрогается при воспоминании о множественных оргазмах, которые ему удалось выжать из меня. Таких оргазмов я никогда не испытывала с кем-то раньше.

А еще есть мой жених. Вернее, мой бывший жених, Эндрю Нильсен. Человек, который признался мне в любви шестнадцать лет назад, когда мы были подростками. Человек, который попросил меня оставить мою жизнь в Нью-Йорке, чтобы переехать в Лос-Анджелес, где он наслаждался компанией своих исследовательских работ в Калифорнийском Университете Лос-Анджелеса больше, чем компанией своей невесты. Моя голова болит при воспоминании о том, как он отпустил меня,… отказавшись от наших отношений, как будто это было проще всего сделать.

Эндрю отпустил меня, даже не взглянув. Он продолжал работать в своём домашнем офисе, ища бумаги, которые были намного важнее, чем женщина, которая любила его, прежде чем начать печатать на своей древней черной пишущей машинке.

Я. Идиотка.

Идиотка, потратившая годы на любовь к мужчине, который больше не желал её. Идиотка, занимавшаяся любовью с мужчиной, который не захотел её на следующий день. Ещё большая идиотка, потому что, хотя Джулиан не хотел меня, это не изменило моих чувств.

Я всё ещё желаю его.

Я, наконец, оказываюсь перед своим домом, измученная.

Всё будет хорошо. Я должна быть в порядке.

Прошлая ночь. Прошлая ночь была лишь прелюдией. Я выдыхаю, прежде чем пообещать себе, что сегодня начнётся новая глава в моей жизни, без двух мужчин, которые оба разбили моё сердце.