ГЛАВА 6

Карлос

«Бля, эта женщина совершенно непроницаема, она постоянно контролирует свои эмоции».

Но я уверен, такое поведение скрывает что-то очень глубокое; никто лучше меня не знает, что значит держать гнев в узде.

Странно видеть её рядом. А ещё абсурднее, — идея переселить её на виллу была моей. Сначала я решил, что делаю это для контроля за нею. Но чем больше провожу с ней времени, тем больше понимаю — я сделал это, чтобы иметь возможность трахать её, когда мне этого захочется.

«Вот долбаный ублюдок!»

Меня возбуждает её тело. Она и её пустой холодный взгляд сводят меня с ума. Это как наркотик, я не могу остановиться. Прошло всего несколько часов после нашей утренней гонки, а Кас уже успела оповестить остальных, и началась неразбериха. Только этого мне и не хватало — чтобы все дышали в затылок. Я уже провёл тщательное расследование в отношении Валентины; знаю я, как это делается, por Dios (ради всего святого!)

Ненавижу, когда люди лезут не в своё дело. Я решил впустить Валентину в свою жизнь, и если обнаружу то, что меня не устроит, сам избавлюсь от неё. А сейчас мне необходимо расслабиться. Скоро придёт она. Я не смог дождаться вечера, чтобы увидеть её вновь, и послал за ней.

Дверь моей комнаты открывается: сейчас начнётся веселье.

Валентина приближается ко мне неспешным шагом. Касаясь пола лишь кончиком стопы, словно идёт на высоченных каблуках. Её походка выглядит чрезвычайно сексуально.

Похоже, Валентина совершала пробежку, потому что одета только в шорты и короткую майку, настолько обтягивающую, что не оставляет простора для воображения. Её волосы стянуты в хвост и струятся по шее. Прекрасна как посланник ада. У неё в руках бутылка воды, из которой периодически отпивает маленькими глотками. Жест обыденный, но в её исполнении он наполняется взрывной чувственностью.

— Нравится то, что видишь? — вдруг спрашивает она приближаясь.

— Возможно, — отвечаю я, не давая ей почувствовать, что попала в точку.

— Тебе нравится смотреть на меня, Карлос? — настаивает, понижая тон голоса, словно мурлыча.

«Бля, да — мне непросто нравится». Я рассматриваю её получше, позволяя взгляду пробежаться по прекрасному телу. Отвердевшие соски призывно давят на ткань топа.

— А тебе нравится смотреть на меня? — спрашиваю в ответ.

— Да.

— И всё?

— Разве тебе этого недостаточно? — Она прижимается ко мне и продолжает: — Почему ты послал за мной?

Её лучезарный взгляд внимателен, в глазах решительность и загадочность.

— Требуется мотив? — отвечаю вопросом, придвигаясь к ней ближе, и правой рукой обнимаю её бедро

— Карлос Гардоса ищет людей, только если есть мотив.

Нашёптывая эти слова, она слегка раздвигает ноги, и моя рука охотно принимает приглашение, скользя вниз к лобку.

— Такая мотивация оправдана? — Я легко нажимаю, проводя пальцами по теплу её плоти, которое ощущаю через шорты.

— Я бы сказала — да, — признаётся Валентина, толкаясь вперёд. — Ты хочешь… — шепчет с закрытыми глазами, — моё тело, — рвано произносит она, опускаясь и зажимая мою руку.

Я возбуждён так же, как и она.

— Ты тоже жаждешь меня.

Я трусь между её бёдер.

— Хотя как и ты, я мог бы иметь кого угодно.

Произнося это, я пытаюсь показать эмоциональное безразличие, которого вовсе не испытываю.

— Мы оба знаем, что это не так. Ты можешь получить всё, но редко находишь то, что полностью тебя удовлетворяет, — без колебаний заявляет она.

Я не отвечаю и пытаюсь поднять палец зажатой руки, мучительно желая поскорей проникнуть в неё. Валентина трепещет.

«Твою мать, я хочу её и немедленно».

Обхватываю ладонями её лицо и целую. Подталкиваю к кровати, завлекая в ловушку. Рывком, почти разрывая, стягиваю с неё шорты, но Валентина не бунтует, она позволяет мне делать всё, что я хочу.

Приподнимаю её, открывая молнию на брюках.

— Посмотри на него, твоя вина, что он в таком состоянии, — говорю ей, направляя член к лону.

Не давая времени на ответ, вхожу в неё одним толчком. Валентина напрягается, но я не намерен её отпускать.

— Ты влажная, а это значит, ты завелась.

— Разве я сказала обратное? — спросила она, задыхаясь и принимая всю мою длину.

Я хватаю Валентину за ягодицы, увеличивая темп и теряясь в её глазах. Это такая загадка, что иногда мне страшно до усрачки попасть в замкнутый круг, из которого не смогу выбраться.

Она вздыхает, когда я срываю с неё майку, освобождая прекрасную грудь.

Между нами лишь грубая потребность, рождённая исключительно для получения немедленного удовольствия без чувств, без прелюдий. Валентина кладёт руки мне на грудь, выгибает спину навстречу толчкам, наслаждаясь каждым движением.

— Смотри на меня.

Она повинуется, глубоко проникая в душу своим взглядом — временами пустым и безжизненным.

— Я смотрю на тебя. — И своим голосом, возможно, более эффектней чем телом, она доводит меня до края.

Я толкаюсь мощными ударами, как мне нравится, и выхожу, кончая на неё. И только в этот момент осознаю: я совершил беспрецедентную ошибку. Я не использовал презерватив, а она ничего не сказала, чтобы остановить меня.

— Когда ты в последний раз была с мужчиной? — резко спрашиваю.

Валентина смотрит на меня, но, похоже, не удивлена.

— Это было давно. Если сожалеешь, что не принял меры предосторожности, могу тебя заверить — болезней у меня нет.

Наблюдая за ней, я ложусь на кровать. Валентина стоит неподвижно рядом, ожидая распоряжений. Странно и одновременно удивительно, но она никогда не жалуется.

— Тебе следует принять душ.

Валентина нагибается и собирает одежду.

— Ангел, — окликаю я, и она тут же поворачивается, — ты можешь использовать мою ванную комнату.

Ненадолго Валентина выглядит удивлённой. Как всегда, надевает маску отрешённости, и подчиняется.

Чувствую себя особенно расслабленным, и по какой-то странной причине мне хочется пойти за ней в душ. Я никогда не делал этого с другими, но сейчас мне интересно, каково это — делить с ней своё пространство.

Отталкиваясь руками, я поднимаюсь и решительно направляюсь в ванную. Зайдя внутрь, вижу её со спины в попытке отрегулировать воду. У неё идеальное тело.

«Дерьмо, я снова хочу её».

— Оставь, я сам, — нетерпеливо говорю ей, становясь рядом.

Наши тела соприкасаются, и она инстинктивно отступает. Наблюдаю за ней краем глаза, пока регулирую струю воды, а затем вхожу в душ.

— Иди сюда, — приглашаю спокойно.

Мгновение Валентина колеблется, затем тихо вздыхает, словно не хочет, чтобы её услышали, но при этом смотрит на меня так, как будто жаждет моей смерти.

Это не даёт мне покоя. С момента нашей встречи Валентина смотрит на меня со злобой, и я не могу понять почему. Я ублюдок, который каждый день горит в аду, и искушение узнать загадку её взгляда такое сильное, что я захотел быть рядом с ней.

Осознаю, что я затеял извращённую и опасную игру просто чтобы попробовать то, что заставляет меня чувствовать себя живым. Жизнь оставила на мне глубокие отметины, и до сих пор я просто существовал. И вот удовольствие, которое испытал, когда впервые трахнул её стало откровением. Оно показало мне, что я не так мёртв, как думал.

Валентина перемещает внимание на татуировку, покрывающую обе мои руки, и когда пробегает взглядом по рисунку, то это ощущается, словно прикосновение. Я её чувствую.

— Что означает коленопреклонённый ангел у тебя на спине? — спрашивает она, глядя мне в глаза.

Я не отвечаю, но её любопытство мне нравится. Это первый раз, когда кто-то спросил меня, что символизирует эта тату. Встаю под душ, повернувшись к ней спиной.

«Минутку: что за хрень творится у меня в голове?»

Обычно я ненавижу любопытных людей, и Валентина вряд ли может быть исключением.

— Это из-за шрамов? — спрашивает приближаясь.

Я быстро поворачиваюсь и мрачно смотрю на неё.

— Это не твоё дело.

Она не вздрагивает. Прикасается подушечками пальцев к моей спине и медленно проводит по одному из утолщающих кожу шрамов.

— Я не хотела тебя расстраивать, — шепчет она.

Я упираюсь лбом в плитку и глубоко дышу. Проклятые шрамы — это то, что я не смогу стереть точно так же, как и постоянно пожирающие меня плохие воспоминания.

Двадцать семь лет назад.

— Pide perdón! (Проси прощения!) — приказывает он, нанося ещё один сильный удар по моей спине. Я с силой сжимаю цепь вокруг запястий и закрываю глаза. Кожа горит, рёбра ноют, но я молчу.

Слышу его тяжёлые шаги, он сменил позицию, перешёл на другую сторону.

— Ты просто глупый юнец, изображающий из себя крутого парня. Немедленно проси прощения, Карлос! — гремит он в бешенстве.

Слышу свист бамбуковой палки, а затем резкий удар по спине. Я скрежещу зубами и сжимаю каждую мышцу в теле, мне не хватает дыхания.

— Mátame si quieres!(Убей меня, если хочешь!) Я не буду просить прощения.

Он хватает за волосы и тянет мою голову назад, чтобы посмотреть в глаза. Его огромная как лопата ладонь шлёпает по затылку так сильно, что у меня звенит в ушах.

Я не могу уступить.

— Тебе ещё восемь месяцев жить здесь, и я позабочусь о том, чтобы они показались тебе адом, malparido (сволочь).

Я смотрю вниз и вижу густые красные капли, падающие на пол. Этот ублюдок разбил мне губу. Я провожу языком по ране, и вкус крови напоминает мне, почему я оказался в этой ситуации.

— Ты ещё не знаешь этого, но ты уже мёртв, — говорю ему, улыбаясь и нагло уставившись в глаза.

Удивлённый моими словами, он отступает на шаг, но затем приходит в себя и снова становится прежним чудовищем.

— А ты знаешь, что, когда ты выберешься отсюда, я буду каждый день трахать твою Кас? Кто меня остановит, говнюк? — Плюёт смеясь.

— Гори в аду, мудак.

Его ответ — это ещё один удар палки.

Я убью его, это точно.

Ещё один шлепок.

Кожа горит, боль усиливается.

Я порву его на тысячу кусочков, даже если это будет последнее, что сделаю.

Палка снова рассекает воздух, а затем обрушивается на мою израненную спину.