20. Дэймон

Я вставляю в разъем ключ-карту, чтобы открыть свой гостиничный номер, но, увидев зеленый сигнал, останавливаюсь. Называйте это неумирающими старыми привычками, но вот уже второй раз я чувствую, что за мной кто-то наблюдает.

Осторожно вытащив нож из спрятанной под пальто кобуры, я осторожно пробираюсь в мрачную комнату, попутно сканируя глазами то, что выхватывает из темноты пробивающийся сквозь приоткрытую дверь свет. Затем я включаю лампу и вижу перед собой знакомое лицо.

Он сидит в кресле напротив кровати и, наклонив свою лысую голову, пускает в потолок дым от сигары. Андреа, старшему брату Вэл, сейчас, должно быть, под пятьдесят, и подбородок у него чуть более массивный, чем при нашей последней встрече.

Услышав за спиной щелчок захлопнувшейся двери, я вижу перед собой второе знакомое лицо и крепко сжимаю нож, приготовившись к атаке. Ее младший брат Кристиан не сильно изменился. Все такой же высокий и неуклюжий, но не менее устрашающий, когда в бешенстве.

— Вы только посмотрите, кого, бл*дь, к нам принесло, — говорит Андреа, пока Кристиан стоит на чеку у двери. — Я не поверил слухам о том, что ты вернулся в город. Но вот ты здесь.

Его тёмно-карие глаза очень похожи на глаза его сестры. Когда-то они смотрели на меня как на друга. Теперь эти глаза наполнены злобой, которая говорит мне, что живым я из этого гостиничного номера не выйду.

Андреа поднимается с кресла, младший подходит сзади, и они вдвоем обступают меня в узком коридоре.

— Насколько я понимаю, у тебя были какие-то дела с отцом.

— Да.

— Значит, он жив? — Андреа надевает кастет на стянутую перчаткой руку и тушит сигару в стакане с водой, который я сегодня утром оставил на комоде.

Тщательно подбирая слова, я наблюдаю за каждым его движением и готовлюсь дать отпор.

— Это ненадолго.

— Хорошо. Одним убитым меньше.

— Ты действительно думаешь, что я мог ее убить? Хоть когда-нибудь?

Андреа вскидывает брови и пожимает плечами.

— Понятия не имею. И мне плевать. Давай покончим с этим.

— И Изабеллу?

От моего вопроса у него на лице отражается вспышка боли. Если кто и любил мою дочь так же сильно, как я, так это братья Вэл.

— Я знаю лишь то, что они мертвы. А ты жив.

Он кидается ко мне, но, когда я вытаскиваю из-под пальто нож, резко останавливается и качает головой.

— Теперь Савио носят с собой ножи. Куда нахер катится этот мир?

— Я приехал сюда, чтобы убить своего отца.

У меня дрожит рука, а значит, все те годы, что я прослужил священником, все же вернули мне хоть какую-то крупицу человечности. Андреа тоже это замечает, судя по его быстрому взгляду на мою все еще сжимающую нож руку.

— Я собирался перерезать ему горло.

— И? — в его скучающем тоне проскальзывают незначительные нотки любопытства.

— Их убил Винни.

— Винни работал на твоего отца. Этот разговор начинает мне надоедать.

— Он сбежал с десятью тысячами моего отца.

Дёрнув от отвращения губой, Андреа качает головой.

— И это все, чего тебе стоила жизнь моей сестры? Десять штук?

— Ему заплатили, чтобы он убил кое-кого другого. Кто-то под именем Эль Кабро Бланко. Ты о нём слышал?

Я замечаю, как Андреа с Кристианом обмениваются многозначительными взглядами, а затем оба поворачиваются ко мне.

— Где он? — спрашиваю я.

— Зачем ему понадобилась моя сестра? — он смотрит на меня с каменным лицом, но стиснутые зубы выдают его эмоции.

— Мне известно лишь то, что Вэл собиралась давать показания в суде. Она встречалась с несколькими адвокатами.

Андреа закрывает глаза и проводит рукой по лицу, от чего мои мышцы, наконец, расслабляются.

— Бл*дь.

— Кто этот парень?

Раздраженно фыркнув, Андреа отступает к креслу, закуривает новую сигару и, сплюнув на пол обрезанный кончик, глубоко затягивается. Кристиан плюхается на край кровати и потирает рукой голову.

— Что там за история? — снова спрашиваю я, пытаясь по языку тел понять их настрой, который кажется мне на редкость подавленным.

— Местные называют его Белым Козлом. Наркоторговец, — Андреа откидывает голову на спинку кресла и тяжело выдыхает через нос. — О чем, черт возьми, она думала?

— Где мне его найти?

— Ты не найдёшь.

— Он убил мою семью.

— И мою сестру. Но у меня нет никакого желания лезть в преисподнюю. Не тогда, когда мне нужно думать о собственной семье.

Кристиан, сжав в кулаки руки, вскакивает на ноги.

— Я это сделаю. Ради Вэл.

Андреа закатывает глаза и качает головой.

— С таким же успехом можешь приставить к башке пистолет и нажать на курок. Это будет гораздо более быстрая и милосердная смерть.

— Она моя сестра…

— Сядь на свою гребаную задницу. Ты никуда не пойдешь, — огрызается Андреа.

Смерив брата долгим, негодующим взглядом, Кристиан уступает и садится.

— Скажи мне, где его найти, — говорю я более решительным, чем у Кристиана голосом.

— Нет. Поезжай домой, Энтони.

Странно слышать, как кто-то называет меня моим прежним именем. На краткий миг я снова чувствую себя беззащитным и уязвимым.

— Занимайся тем, чем занимался последние несколько лет. Не возвращайся сюда, — он снова поднимается на ноги и делает знак Кристиану следовать за ним, но я преграждаю ему путь.

— Ты хоть представляешь, сколько крови было на тех простынях? — на глаза наворачиваются слёзы, и я хмурюсь, чтобы сдержать эмоции. — Мне сказали, что, когда Винни прикончил Вэл, Изабелла была еще жива.

Андреа в ярости дергает челюстью и резко отворачивается, чтобы не показать подступивших к глазам слез.

— Если бы мне не сказали, что он мертв…

— Ему заплатили. Кто-то, кто после своих преступлений гуляет на свободе целый и невредимый. Скажи мне, где найти Эль Кабро Бланко.

— Понятия не имею, — он мотает головой и резко втягивает носом воздух. — У него сделки в Калексико, на границе. Это все, что мне известно.

— Уже кое-что.

— Если ты туда сунешься, то уже не вернешься.

— Если я этого не сделаю, их убийца будет разгуливать на свободе.

— Ты не найдешь его раньше, чем он тебя. Но, в любом случае, желаю тебе удачи.

Похлопав меня по плечу, он проходит мимо, и то же самое делает и Кристиан, одарив меня сочувственной улыбкой.

— Андреа, — говорю я, пока он не вышел комнаты. — Ты действительно думал, что я могу причинить им боль?

Он даже не раздумывает.

— Нет, — отвечает Андреа, и, видимо, именно по этой причине, меня не прикончили еще до того, как мой ключ попал в замок.

Они вдвоем уходят, оставив меня в маленьком и душном гостиничном номере. Моя первая мысль об Айви. Ее было очень сложно отговорить от этой поездки, но это ничто по сравнению с тем, как она, по всей вероятности, воспримет известие о том, что я собираюсь отправиться в Калексико без всякой надежды на возвращение.

Зарывшись руками в волосы, я провожу ладонями по лицу и тяжело выдыхаю. Какого черта я делаю? О чем я только думаю?

Я опускаюсь на кровать, что стоит напротив огромного висящего над комодом зеркала. В зеркале отражаются мои налитые кровью глаза с залегшими под ними темными кругами, красноречивым доказательством того, что я уже больше недели не спал.

Мне потребовались годы, чтобы наконец-то отпустить жену и дочь, и вот я снова раздираю эту рану ради чисто садистского удовольствия. Я прикончил человека, который физически убил мою жену и дочь. Я за них отомстил. Гоняться за тем, кто по сути, больше напоминает призрака, это только привлекать старых врагов.

Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда, после бессонных ночей, пятнадцатилетним подростком явился в церковь Скорбящей Богоматери, вынашивая мечту прикончить убийцу моей матери. Церковь всегда была источником противодействия моим иррациональным мыслям. Именно туда меня занесло и после смерти жены и дочери. Однако я помню, как мальчишкой изливал на тихо слушавшего меня отца Викио свою исповедь, свою клятву отомстить за мать.

Я так ясно помню его слова, словно он говорит их мне сейчас: «Гнев — это страшный яд, сын мой. Рана, которая гноится и кровоточит, пока не останется одно лишь гнилостное зловоние смерти».

Убийство этого Козла повлечет за собой только еще больше боли и страданий, и я не хочу, чтобы из-за этого мишенью стала Айви.

Я достаю из маленького холодильника бутылку виски и открываю крышку. Обжигающее пойло заливает горящее у меня внутри пламя, приглушая его приятным воздействием алкоголя, и разбушевавшийся у меня в голове ураган мыслей каким-то образом останавливается на простой задаче вернуться в Калифорнию. Возобновить ту жизнь, которую я долго и упорно налаживал после смерти Вэл и Изабеллы.

Возможно, я смогу начать все сначала с Айви. Она молода и полна энергии, и мне очень трудно держатся от нее подальше.

Возможно, Бог послал меня сюда не просто так. Он хотел показать мне, что жизнь слишком коротка и хрупка, чтобы тратить ее на ненасытный гнев.

Мой отец всю жизнь охотился за своими врагами, а теперь проводит последние минуты жизни под охраной единственного на свете человека, которому может доверять.

Я не хочу, чтобы однажды такое произошло и со мной.

Пульсация в голове усиливается, и от новой захлестнувшей меня волны боли я закрываю глаза и сажусь на кровати, тщетно пытаясь унять спазм в висках. Где-то на заднем плане вращается комната, по венам густым потоком струится алкоголь, и тут мой взгляд падает на стоящую в углу фигуру. Я щурюсь и вытираю глаза тыльной стороной ладони, в которой все еще зажата бутылка виски.

— Папа, тебе что, приснился кошмар? — тихий голосок Изабеллы смягчает мою боль, словно стакан теплого молока, смешанного с ядом.

Она не настоящая.

— На самом деле тебя здесь нет, — я хмурюсь, чтобы сдержать слезы, и ударяюсь спиной о стену. — Ты не настоящая.

В отчаянной попытке очнуться от этого кошмара, я вижу, как она подходит ближе. Она в той же ночной рубашке, что была на ней в больнице во время последнего сеанса химиотерапии.

— Папа? Я не хочу, чтобы ты выслеживал этого Козла.