Освобождение дикое и безжалостное, как и он, как то выражение в его глазах, в которые я не могу смотреть, потому что я сломлена и не могу установить зрительный контакт.

Но мне и не нужно смотреть, чтобы почувствовать волну наслаждения, чтобы насладиться каждой секундой, каждой мельчайшей деталью и каждым длинным, глубоким движением его пальцев. Они все еще входят в меня, продлевая оргазм, делая его в десять раз более диким.

Словно я никогда раньше не достигала оргазма. Словно мое тело готовилось к такому оргазму, который разрушит мои бумажные ожидания и сдует мои сказочные мечты.

— Ты сейчас молчишь, да, красавица?

В его голосе звучит ухмылка, и это должно вывести меня из себя, но я слишком опьянена наслаждением, чтобы обращать на это внимание.

— Я... могу...

— Хм.

Его пальцы выскальзывают из меня, и прежде чем я успеваю издать какой-либо звук, он хватает меня и отталкивает от двери. Я задыхаюсь, когда он ставит меня на колени перед ним.

Секунду я смотрю на него. Всего секунду, но этого достаточно, чтобы увидеть темную похоть в его лесных глазах. Это их цвет, как я теперь понимаю. Вместо того чтобы быть зелеными, как в мистическом лесу из моего детства, они смешивают цвет деревьев и земли.

Но я отвлекаюсь от них, потому что он расстегивает брюки и освобождает член. Именно на нем сейчас сосредоточен мой дикий взгляд.

На его толстом, покрытом венами и очень твердом члене. Он настолько твердый, что изменил цвет, став фиолетового оттенка.

От его размера меня пронзает дрожь страха. Не может же у него быть просто маленький член?

Я была готова к тому, что это не принесет мне удовлетворения. В конце концов, это всего лишь задание, и я не разрешала себе огромных надежд. Но одного вида его члена достаточно, чтобы я вновь затрепетала. Я только что испытала оргазм, но мое тело все еще требует от него большего.

Этого.

— Знаешь, что сейчас произойдет, красавица?

Его острая челюсть напряжена, а рука сгибается вокруг его длины, будто он колдует над какой-то формой терпения.

Я качаю головой, все еще глядя на его массивную эрекцию. Как он мог стать таким твердым?

— Ты собираешься, чтобы этот рот был полезным и сделаешь минет.

Мои бедра сжимаются вместе при этой мысли, и я облизываю губы, а затем прикусываю язык, останавливая то, что вот-вот вырвется наружу.

Я хорошая девочка, а хорошие девочки не издают неловких звуков.

У хороших девочек также нет отношений на одну ночь, но это исключение. Моя последняя поблажка перед тем, как все изменится.

Британский незнакомец зарывается пальцами в мои волосы и направляет свой член в мой рот.

— Открой.

Вместо того чтобы выполнить его просьбу, я обхватываю губами его головку и слизываю сперму. Он стонет от этого, что означает, что ему нравится, поэтому я поднимаюсь на колени и принимаю его, всосав щеки, дабы не задеть его зубами.

Мне никогда не говорили, как это делать, но я хорошо умею смешивать те небольшие знания, которые я приобрела благодаря просмотру порнофильмов. Именно этим я сейчас и занимаюсь, надеясь, черт возьми, что он не поймет, что я разбираюсь в этом на ходу.

Держа меня за волосы, он насаживает меня на свой член, и все мои сомнения исчезают. Он делает глубокую глотку, думаю я, и не могу побороть рвотный рефлекс, когда его член задевает мое горло.

Я захлебываюсь, задыхаясь от его члена, и даже с этим я не могу принять его целиком, не могу вместить его в свой рот. Но я пытаюсь. Вместо того чтобы позволить рвотному рефлексу взять надо мной вверх, я расслабляю челюсть, позволяя ему несколько раз войти в меня, прежде чем облизать и пососать.

Да, возможно, я не так опытна, как он, но он не единственный, кто может властвовать над кем-то другим.

Я тоже жажду этого.

Я хочу углубить те стоны удовольствия, которые он издает каждый раз, когда вгоняет свой член глубоко в мое горло, используя мой язык для трения. Я хочу сделать это грубее и превратить его в беспорядок.

Поэтому я действую на чистом инстинкте, продолжая максимально разжимать челюсть и устанавливать тот самый страшный зрительный контакт. Но теперь это не просто встреча взглядов или обмен уязвимостями, это вызов.

Его веки опускаются, когда он замедляет покачивание бедер.

— Перестань смотреть на меня так, если не хочешь, чтобы я трахал твое горло.

Я перестаю двигать ртом и сохраняю зрительный контакт.

Сделайэто, говорю я глазами. Трахни мое горло.

— Блядь. Кто бы мог подумать, что в моих руках окажется дикарка?

Мне это нравится. Быть дикой.

Но у меня нет возможности подумать об этом дальше, потому что теперь он входит в меня — глубоко, сильно и неистово. И мой рот для того, чтобы он использовал его, для своего удовольствия, так же, как он использовал свои пальцы для моего удовольствия раньше.

И я позволяю ему.

Не только это, но я погружаюсь в его господство, заглатывая как можно больше, несмотря на слюну и слезы, застилающие глаза.

Это хороший вид боли.

Даже не подозревая, что я нуждалась в этом до этого момента. Вид боли, которая разрушает мои стены и оставляет меня обнаженной и жаждущей большего.

А его реакция? Я могла бы наслаждаться ею несколько дней. Я могла бы слушать его низкие хрипы и глубокие стоны вечно. Этот звук возбуждает меня.

И тут меня осеняет.

Его удовольствие возбуждает меня.

Мои мысли подтверждаются, когда я чувствую, что он близок к освобождению. Я хочу довести его до этого, хочу заставить его обнажиться, как он сделал это со мной.

И как только я думаю, что мне это удастся, он выходит.

Его твердый член в его руках блестит от спермы и слюны. Моей слюны, которую я сейчас проглатывая с его вкусом.

— Почему...?

Это слово, потому что я, очевидно, потеряла способность говорить как надо. Дикий минет делает это, я полагаю.

— Как бы мне не нравился твой маленький ротик, я собираюсь кончить в твою киску, красавица.

Я прикусываю язык, дабы не застонать. Его грязные разговоры — это как удар плетью по моей самой чувствительной части. Серьезно, он не должен говорить так грязно и заканчивать это словом «красавица». Должно быть правило, запрещающее это.

— В постель. Сейчас же.

Я встаю на ноги, приказ заставляет что-то внутри меня вздрогнуть. Что-то настолько первобытное и сырое, что я не могу найти этому название.

Но вместо того, чтобы сосредоточиться на этом, я проделываю короткий путь к кровати. Прежде чем я успеваю дойти до нее, он хватает меня за тонкую бретельку платья и расстегивает молнию, а затем стягивает материал с моих рук, отправляя в полет подвеску с бабочкой.

Это рывок, без всякой пощады или мягкости. То, как его рука скользит по моей коже, не что иное, как доминирование.

Он мужчина, знающий, чего он хочет, и без колебаний идет к своей цели.

Прямо как мужчины из моей жизни.

Возможно, он тоже опасен, как и они.

Но это не имеет значения.

Никто не сможет найти меня, когда я исчезну.

Я стою перед ним голая, так как не надела лифчик, и это уязвимое положение, в котором я никогда не позволяла себе раньше находиться. Но я не разрешаю сомнениям закрасться внутрь.

Сегодня речь идет о моем теле. Только об этом.

Не поворачивая меня, он берет сосок в свои пальцы и крутит, потом сжимает, потом снова крутит.

Пальцы ног подгибаются в каблуках — единственное, что на мне сейчас надето, не считая праздничного образа.

Затем он делает кое-что еще оставаясь позади меня — он обхватывает рукой мою шею, но не сдавливая горло. Его пальцы сжимают шею по бокам, пока я не теряю сознание и полностью подчиняюсь его воле. Затем он продолжает дразнить мои соски. Они такие тугие, что это причиняет боль и посылает толчки удовольствия в киску. А может, это происходит из-за того, что он держит меня за горло.

В любом случае, я так возбуждена, что мне требуются усилия, чтобы подавить свой голос и прекратить издавать маленькие звуки.

— Для болтуньи ты сейчас очень тихая, — размышляет он. — Ты прикусываешь язык?

Я сжимаю зубы сильнее, пока не убеждаюсь, что прорву кожу.

— Бесполезно скрывать от меня свой голос, красавица. — его губы снова встречаются с моим ухом. — Ты будешь кричать.

Я собираюсь сказать, что нет, что хорошие девочки, как я, не кричат, но тут он отдает мне еще один приказ, которому я не могу сопротивляться.

— На колени.

Я слушаюсь.

Просто так.

Есть что-то в том, как он отдает приказ, которому нужно повиноваться, иначе он посеет хаос.

— Я хочу, чтобы твоя грудь оказалась на матрасе, ноги широко раздвинуты, а твоя задница поднята в воздух.

Мои щеки запылали от этого образа, но они почти горят, когда я оказываюсь на месте.

Я слышу, как что-то рвется, и поворачиваюсь на бок, чтобы увидеть, как он надевает презерватив на свой член. Боже. Я никогда не думала, что найду это сексуальным, но на нем это так возбуждает, что я задыхаюсь.

— Смотри вперед, красавица.

Он устраивается позади меня, и я смотрю на обои в отеле, мои уши нагреваются.

Это я должна быть против любого вида зрительного контакта, но я забыла о своем собственном правиле только сейчас.

Он хватает оба моих запястья и прижимает их к пояснице, затем что-то мягкое обхватывает их. В этот момент я замечаю его галстук периферийным зрением.

По какой-то причине мне кажется, что теперь я полностью в его власти, и он доказывает это, впиваясь своими сильными пальцами в мое бедро и входит.

Я была готова к этому, даже намокла, но данное ощущение настолько неожиданное, что все мое тело подается вперед.

Но это не больно, как я думала. Присутствует резкое жжение, но оно быстро исчезает, возможно, потому что я очень возбуждена, что вот-вот лопну, а может, потому что он так сильно вцепился в мое тело, что у меня нет места, чтобы почувствовать степень боли.

Он немного входит, потом останавливается.

Он догадался?

Конечно, догадался. Британский незнакомец поймет, что я солгала. Он остановится, и эта ночь закончится. Моя поездка в Неверленд подойдёт к концу, даже не начавшись.