— В том-то и дело, Дмитрий. Я разве сказал — в свой. Ну загребем гроши, у кого? Заказчик-то что, капиталист! Сколько стоит вертолет, чтобы поставить опоры? Пять, шесть, ну семь тысяч, а мост — семьдесят. И план, и заказчик на коне, премии, медали… А материал на этот мост куда пойдет? Нет, Дюжев, с тебя надо спросить, ты ведь зарплату не за красивые глаза получаешь. Почему отсиживался? Не ставил вопросы раньше. Знал, что будем брать Анюй?! Не по-хозяйски ведем дело.

— Ну хватил, Нельсон, нашел крайнего…

— Постой, — перебивает Нельсон Славку. — Скажи тогда, Вячеслав, где твоя совесть рабочего, хозяина…

— А-а, — отмахнулся Славка.

— Стало быть, у нас все есть, кроме совести, значит, — не о чем говорить?! — Адмирал резко встал, шагнул к выходу, будто боднул дверь и вышел из палатки.

— Тоже деятель, — бросил кто-то из дальнего угла.

— Заткнись, — не оборачиваясь, сказал Славка.

Все сразу зашумели, заговорили, загалдели.

— Тише, — поднялся Димка. — Нельсон-то прав, ты учти, дед! — Димка раскинул на ветки спальник и стал разуваться. — Сказано же, площадку готовить, — бросил Димка и полез в мешок.

— Ты, дед, не расстраивайся, — подсел ко мне Славка. — Об чем речь? Натурально, пусть заказчик голову ломает. Хоть мосты, хоть дуги, хоть тюльку гнет, нам-то что. Нам надо, пока дрыхнет подо льдом Анюй, брать его. А то потом будем локти кусать.

— Нам, Славка, с тобой до всего есть деле, мы же люди…

— Надо смотреть, а мы даже очень близко смотрим, — вступает в разговор Талип. — Нельсон правильный человек. Почему, дед, не учитывал смету, надо было взрывников тащить, ямка делать.

— Что-то я тут недодумал… Вы, ребята, правы…

Димка высунул из мешка нос.

— Славка, ступайте демонтировать станок, а то нагрянет вертолет — глазами лупать будем.

— Разделить станок? Тоже скажешь, бугор. Это тебе не крупа — рассыпал на две кучки, и готово. Слушай, дед, а если с умом, то можно и вовсе не разбирать. Снять со станка гусеницы и мачту отсоединить. Мы же его на пикете гонять не будем.

— Верно, Слава. — Димка даже из мешка высунулся. — Вячеслав Иванович, сделай одолжение, сбегай, скажи Нельсону, а то ведь разбросает станок по кускам. Потом не соберешь.

— А что здесь такого, и схожу.

— Нет, ребята, дремать потом будем, — Димка пружинисто выпрямился в свой саженный рост, надернул штаны, застегнулся. — Я пошел.

— Ты, дед, брось-ка кости в мой мешок, отойди немного и приходи. А мы перестроим артиллерию — готовность номер один. Талип, иди со своими, вяжи анкерную опору, где-нибудь в сторонке выбери площадку и вяжи.

Через минуту палатка опустела. В печке трещало смолье, а от самой двери тянуло холодом.

«Где же Андрюха? Наверное, у Полины Павловны обитает», — только подумал, а он на пороге.

— Дед, а Нельсон утопил выдру.

— Как утопил?

— Да-а, утопил, — надул губы пацан.

— Не утопил, а выпустил в воду. Выдры ведь в воде живут, там их дом, как у щук.

Андрей уставился не мигая.

— Она же не рыба? У нее зубы ого-го…

— А что это у тебя с рукой?

— Тяпнула. Я ее хотел погладить, а она… Полина Павловна говорит, она скарлатина водянистая. Дед, она блестит, — оживился Андрей, — будто ее автолом надраили. Ты бы тоже захотел ее погладить.

— Понятно. Это Полина Павловна велела выпустить выдру, да?

Андрей кивнул.

— Выдра, дед, ведь перестала есть, — тут же он заступился за Подину Павловну.

Я притянул к себе пацана.

— Не переживай, выдры всегда, едят только живую рыбу, а где ей живой набраться?

— Ловили бы — вон же река, — с готовностью подхватил Андрей.

— У нас что, по-твоему, рыболовецкий колхоз, пусть сама добывает.

Слово «колхоз» смешит Андрея, он жмется ко мне.

— Пусть ловит. А нам надо опоры ставить. Да, дед! А мы тут без тебя станок выволакивали. Я тоже помогал, крутил «шарманку».

— Значит, через полиспаст лебедкой?

Андрей кивает.

— Все дружно наваливались. — Нельсон сказал, — что без меня бы не вышло дело, честно, дед. Я наваливался изо всей силы. А когда станок показался из воды, дядя Слава, трактором по тросу его подхватил, выворотил. Молодцы, да?! Нельсон сказал — молодцы. — Андрей смотрит с надеждой на меня.

— Мне он пока еще не говорил.

— Скажет. А ты че, дед, клюешь, спать захотел, да? Давай я тебя укрою шубой…

Февраль. Солнце на лето, зима на мороз. Все ярче проступают синие пятна наледи, злее по ночам трещит, ухает лед. На Анюе лишь в полдень вытягиваются острые сосульки, и виснут на солнечной стороне. В это время начинает растекаться по реке горьковатый дух тальников и сладкий настой таволжника.

Нельсон и Димка на лыжах исходили оба берега и только под самым склоном горы отыскали небольшую площадку. Нельсон вымерял ее шагами. Димка ставил по углам флаги, утаптывал у их основания снег. И когда обозначился квадрат, приказал бульдозеристу утюжить площадку. Бульдозер сбрил кустарник, сгреб искрящийся на солнце снег, оголил полосу сто пятьдесят на двести шагов.

— Ну вот, аэродром готов. Дело за вертолетом, — сказал Нельсон.

Посадочная площадка соответствовала техническим условиям, только недоставало противопожарных средств. Зато она хорошо просматривалась со всех сторон. К площадке прирезали еще кусок, очистили от снега, притащили буровые станки. Нельсон с бурильщиками занялся «утопленником»; сушили паяльной лампой двигатель, компрессор, перебирали пускатели, меняли винтовые тросы.

Сдемонтированные стрелы, гусеницы застропили, чтобы потом, когда нагрянет вертолет, не пороть горячку.

Федя на берегу со своим звеном собирал высоковольтную анкерную опору. Талип тоже монтирует анкер. Феде хорошо видно, как у Талипа идет дело. Поплюет он на руки, и стук топора еще азартнее, отчаяннее стреляет по реке…

Первыми звук мотора уловили собаки: забеспокоились, заскулили… Славка поставил на ветер ухо.

— Ну так и есть, — сказал он, — колматит.

Все как гуси вытянули в небо шеи. Через минуту из-за гольца на горизонте повис бочонком вертолет. Славка подбросил шапку. Весь лагерь пришел в движение.

Вертолет облетел окрестность, покружился над нашей стоянкой, словно раздумывая. Зашел еще на круг, потом уж снизился, повисел над площадкой и тихонько опустился на нашу землю. Флаги пламенем плескались на снегу. Вертолет заглох, и лопасти стали затихать. Мы с Димкой подбежали к нему. Дверь отворилась, и по трубчатой лесенке сошли пилоты.

— Куда забрались! — сказал, здороваясь, командир вертолета. — Если бы не линия, не нашли… — Командир обернулся и что-то сказал пилоту. Тут же открылся задний люк, и из вертолета посыпались бочки. Мы стали откатывать их в сторонку и ставить на попа.

— Что-то не видно котлованов? Куда ставить опоры? — поинтересовались пилоты.

— Вначале надо станки на пикеты подать.

— Только и всего? У нас предписание опоры ставить.

— Опоры тоже ставить будем, но вначале станки.

— Ждать, пока забурите? — командир достал сигарету. — Ждать мы не можем, не рассчитывайте на нас. Перенесем станки и уходим. Подпишете заявку?

— Подпишем, куда денемся. Не сию же минуту улетаете… Поужинайте, свежая рыба есть — ленок, таймень…

— Ужин надо еще заработать, — поулыбался командир. — Перенесем станки, покормите.

— Все готово. Цепляй — и вира! — горячо вмешивается Димка.

— Такелажники у нас свои, стропить будем сами, — объясняет бортинженер. — Показывайте, куда подавать груз?

Пока стропили станок, Димка уже был на пикете — машет оттуда.

— Уберите его, пусть поставит метку-колышек — и марш! А то мы его сожжем. Мороз-то какой, — предупреждает командир.

Из вертолета вышел человек в шлеме со смотровым экраном, за спиной рация.

— Он будет работать, — кивнул командир…

Летчики поднялись в вертолет, убрали за собой лестницу, прикрыли плотно двери. Заработал двигатель и стал раскручивать обвисшие лопасти. Набирая ход, лопасти выправились, шепот их перешел в свист, и лопасти образовали гигантскую воронку. Вертолет оторвался от земли и повис над станком, повисел несколько, подхватил станок и невесомо поплыл в синеву неба. Описал полукруг и — сразу на пикет. Поднялось облако снега. Что происходило дальше, мы не видели. Когда же вертолет вырвался из снежного плена и снежная пыль рассеялась, на пикете стоял станок.