ГЛАВА 1

МЕСЯЦ СПУСТЯ

Гостиница была забита.

Мускулистые мужчины всех возрастов приехали ещё до обеда, кто сам по себе, а кто в сопровождении жён, подружек и сыновей.

Я узнала многих из них, а вот они не узнавали меня. В серой униформе горничной я сливалась с остальными сотрудниками. Каждый раз, когда кто-то смотрел в мою сторону, я исчезала на кухне, где Эвелин готовила еду, или заходила в одну из свободных комнат, которые я помогала убирать перед мероприятием.

Энергия трещала в покрытых коврами коридорах, в гостиной с высокими потолками и стеклянными панелями высотой в два этажа, а также в смежных помещениях, украшенных клетчатой тканью. Каждое из деревянных кресел на крыльце было занято. Стоял гул голосов. Звенел смех. Создавалось ощущение, что Боулдеровская стая не собиралась вместе уже несколько лет. Но я точно знала, что они собирались раз в неделю. По крайней мере, мужчины. Женщин и детей не приглашали на эти регулярные встречи.

— Если продолжишь в том же духе, металл начнет слезать.

Я застыла, и метёлка из перьев, которой я смахивала пыль с канделябра рядом с лифтом, упала на бордовую ковровую дорожку.

Этот голос...

Он стал ниже, но я всё-таки узнала его.

Я медленно повернулась и встретилась лицом к лицу с Лиамом Колейном. Он был одним из тех мужчин, кто отказал в просьбе принять меня в стаю в тот день, когда застрелили моего отца. Я не была коротышкой — мой рост был метр семьдесят, как у мамы — но мне все равно пришлось запрокинуть голову назад.

Я скрыла свою неприязнь за улыбкой.

— Иногда грязь не видно невооруженным взглядом, но это не значит, что её здесь нет.

Между его черными бровями, оттеняющими карие глаза с красноватым оттенком, появилась складочка.

Я подняла метелку и пошла по коридору, продолжая водить длинными серыми перьями по другим канделябрам.

Он не сдвинулся с места.

— Мы встречались?

Я посмотрела на него через плечо, сохранив на лице фальшивую улыбку.

— Не в этой жизни.

Теперь он нахмурился. Я подмигнула ему и завернула за угол.

Как только я пропала из виду, я перестала улыбаться и поспешила в комнату, которую сдавали мне дядя с тётей. Я захлопнула дверь и прислонилась к ней. Моё сердце так сильно стучало, что готово было остановиться. Лиам не узнал меня. Я была в безопасности.

По крайней мере, я верила своему заблуждению первые несколько минут.

Кто-то два раза постучал в дверь, и я резко отскочила от неё.

— Открывай.

Я понюхала воздух. Хвоя. Не Лиам. Я повернула ручку и впустила внутрь своего кузена.

Только из-за того, что его девушка чуть не умерла, я простила ему то, что в Лос-Анджелесе он повёл себя со мной как задница. Хотя его родителей я не простила. Они слишком часто выдёргивали меня из моей жизни, чтобы прощать их.

— Я только что услышал, как Лиам рассказывает своим дружкам, как он наткнулся на горяченькую горничную со светлыми волосами.

Эверест плюхнулся в кресло, стоящее в углу моей комнаты и накрытое фланелевой накидкой.

— Это была ты?

Я скрестила руки на груди.

— И ты ещё спрашиваешь? Я оскорблена.

— Я спросил только потому, что думал, что ты планировала прятаться в своей комнате, пока стая не уедет.

— Разве девушка не может передумать?

— Ты, конечно, можешь передумать, но на твоём месте, я бы держался от греха подальше.

— Принято к сведению.

— Я серьёзно, Несс. Особенно от Лиама Колейна. Он слеплен из того же теста, что и его отец.

У меня похолодело в груди.

— Он тоже насиловал женщин?

— Это только слухи... — Эверест запустил длинные пальцы в свои рыжие волосы.

Я начала ругать себя за то, что напомнила ему о судьбе его девушки — она была изнасилована отцом Лиама, Хитом... просто ужас.

Я подогнула под себя ногу и села на край одеяла, которое взбила сразу же после пробуждения.

— Брось вызов Лиаму.

— Что?

— Чтобы стать Альфой. Брось ему вызов.

Эверест сделал неровный вдох.

— Я не хочу быть во главе стаи.

— Лучше, если Лиам будет руководить тобой?

— Нет.

Я потеплела к Эвересту после того, как его девушка попыталась совершить самоубийство в ту неделю, когда я приехала в Боулдер. Его боль, хотя она и была другого толка, очень сильно напоминала мне мою собственную. Может быть, поэтому я смогла простить ему Лос-Анджелес. От его наглости не осталось и следа, её сменило глубокое уныние, которое превратило его в затворника.

— Не могу перестать думать о том, что Хит сделал с Беккой, — прошептал он, и его глаза заблестели.

Мало что могло заставить меня расчувствоваться, но плачущий мужчина... да, на меня это действовало.

Я подалась вперёд, сократив небольшое пространство между нами, и сжала его руки.

— Хит мёртв, Эверест. Он получил по заслугам.

И хотя Хит умер неделю назад, Эверест всё никак не мог привыкнуть к этому. Вероятно, это было связано с тем, что Лиам решил организовать для своего отца частную похоронную церемонию, на которую позвали только нескольких членов стаи. Как бы горько мне ни было наблюдать за тем, как тело моей матери опускали в землю, это дало мне ощущение завершения.

— Может, он и умер, но Бекка тоже умерла, — пробормотал он.

— Она не совсем умерла-умерла.

Он приподнял одну бровь.

— Шанс, что она очнется, практически равен нулю, чёрт побери.

— "Практически" всё же лучше, чем ничего.

Он фыркнул.

— Я удивлён, что ты такая оптимистка.

Он был прав. Я сама была наполовину пуста.

Он вздохнул и встал.

— Мне надо идти. Собрание скоро начнется.

— Подумай о том, что я сказала. О том, чтобы бросить своё имя в шляпу.

— Не будет никакой шляпы. Никто не бросит Лиаму вызов.

— Ты этого не знаешь.

Он посмотрел на меня так, словно я вообще ничего не понимала.

А я-то думала, что в стае у кого-то были яйца. Неужели никто не мог бросить вызов Колейну?