— Ну же, милая Молли, — говорит папочка. — Нам нужно идти.

— Но я хотела поиграть, — снова дуюсь я. — Не могли бы мы потрахаться, пожалуйста, папочка?

— Малышка, нам нужно убраться отсюда до их прихода, — предупреждает он, но я знаю папочку и знаю, как заставить его что-то сделать.

Я опускаюсь на колени перед мужчиной, которого люблю, и хихикаю. Окунув палец в липкую красную жидкость старика, заставляя его при этом кричать, я рисую красивый красный крест на своем лбу, напоминая Пайку, зачем мы здесь.

— Господи, Молли, — ворчит он, когда я расстегиваю его рваные джинсы и вытаскиваю его толстый пирсингованный член. От серебряного блеска кольца на нижней стороне его ствола мой рот наполняется слюной. Я ласкаю его, когда пастор начинает молиться. Он не может отвести взгляд, наблюдая, как я беру член Пайка в рот и глубоко его заглатываю. Звуки мучительной мольбы старика и мое удушье сплетаются в эйфорическую симфонию.

Пайк, сжав мои длинные светлые волосы в кулаке, быстро и жестко трахает мой рот. С моего подбородка капает слюна, когда папочка смотрит на меня с улыбкой удовлетворения на своем красивом лице, буравя меня взглядом своих голубых глаз в тускло освещенном здании.

— Ты моя сладкая девочка, Моллс, — говорит он мне, засовывая свой член мне в горло.

Его тело дергается, и его горячее семя стреляет мне в рот, наполняя меня каждой каплей. Вытащив свой член из моего рта, Пайк поворачивается к старику.

— Это было хорошо, надеюсь, тебе понравилось шоу, засранец.

Пайк поднимает свой пистолет, и после прозвучавшего выстрела мужчина падает на спину.

— Он должен был умереть.

— Я люблю тебя, папочка.

Приподнявшись на цыпочках, я целую его в щеку.

— Неважно, что они говорят, Пайк, — говорю я ему. — Ты мой навсегда.