Рубио, видимо серьезно отнесся к моему предостережению. У него не работал звонок. Ну, что ж, времени у меня было навалом. И сегодня я был подготовлен гораздо лучше. Я наполнил его почтовый ящик и пошел на остановку. Плакаты Барб приняли волнообразную форму, потому что я высушил их на солнце, разложив на крыше. Отдельные кусочки склеил скотчем из лагеря Чоя. Некоторые прохожие, наморщив лоб, наблюдали за тем, как я разложил плакаты перед собой и так как было ветрено, прижал их кусками кирпичей со стройки.

- Парень, здесь запрещено просить милостыню, - пробурчал проходивший мимо мужчина.

Какая-то женщина, прочитав строчки, испуганно выпучила глаза.

- Что это значит? - спросила она.

- Творческое представление, - обьяснил я. Она облегченно вздохнула, достала монетку и настоятельно кивая, дала ее мне. Я взял деньги и подождал пока она пойдет дальше к лестницам, после чего достал свой собственный плакат и разместил его на уровне груди.

"Юлиан называет тебя палачом".

"Отвечайте, док. Г. Рубио!"

Вместе с плакатом Барб "Мы должны... бивать" это было превосходной угрозой. Сегодня было солнечнее, чем вчера, оконное стекло отражало свет. Но я знал, что он наблюдал за мной. Занавеска слегка двигалась. Склонив голову, я даже мог увидеть очертания объектива камеры, выглядывавшего между занавесками. Я смотрел вверх на его окна и ждал. Мне оставалось только надеяться на то, что он не позвонит в полицию, но по какой-то причине я в это не верил.

На протяжении часа ничего не происходило. Спустя один час семь минут, моему терпению пришел конец. Время усилить давление. Я сменил табличку на другую:

"Док. Г.Рубио убийца?"

"И я знаю, кого хотела убить Барб".

Ладно, последнее предложение я выдумал, это был эксперимент, чтобы понять был ли я прав. С довольным видом я увидел, как женщина из соседнего дома выглянула из окна, открыла рот и тут же исчезла в доме. Солнце исчезло за быстро проплывающими облаками, что дало мне возможность разглядеть Рубио за его стеклянным зеркалом. Его волосы были еще более всклокоченными, чем обычно, а круги под глазами были такими темными, как будто он не спал со вчерашнего дня. В кармане загудел телефон и я вытащил его. То-то же! Рубио не только владел сотовым, он даже знал, как писать смс. Хотя вежливость не была его сильной стороной: «ОПУСТИ ПЛАКАТ!»

Я поднял глаза и покачал головой. Даже на расстоянии я увидел то, как гневно сверкнули его глаза. И снова мне показалось, что он смотрит как будто бы сквозь меня. Я набрал номер Рубио и увидел, как он приложил сотовый к уху.

- Ты с ума сошел? - прокричал он мне в ухо. - Исчезни! Немедленно!

- Не уйду, пока не поговоришь со мной. Я встретил Юлиана. Он помнит тебя. И полицейского...

Договорить я не успел. Рубио положил трубку и хаотично помахав, дал мне знак, чтобы я... подошел к его дому! Я ожидал чего угодно, но только не этого. В тот же момент раздалось гудение устройства для открывания дверей.

Собрав плакаты, я торопливо пошел к двери. Сезам, откройся. Стальная дверь на удивление легко открылась, когда я надавил на нее рукой, после чего с грохотом захлопнулась. Во время движения загорелся яркий люминесцентный свет, показавший мне свеже отполированную каменную лестницу и дверь лифта, по ширине рассчитанной на инвалидов. Я медлил. Может, это было не такой уж хорошей идеей подняться наверх. Может, он уже ждал меня с оружием в руках, чтобы уложить на месте и представить все как попытку ограбления пожилого человека. На всякий случай я отправил пустой лифт на второй этаж, а сам пошел по лестнице.

Дверь Рубио была закрыта, а когда я набрал номер его сотового, автоответчик ответил, что абонент находится вне зоны доступа.

- Рубио? - крикнул я. Никакого ответа. Я боком подкрался к двери. Глазка нет. Также как и кнопки звонка. Я осторожно встал рядом с дверью и протянул руку, чтобы постучать. "Как в плохом кино", - подумал я.

Я постучал примерно пятьдесят раз, после чего начал колотить кулаком по двери. Дверь резко открылась, примерно на десять сантиметров. Впечатляет: у Рубио была не одна дверная цепочка, а целых три. И каждая такая толстая и стабильная, как будто должна была защитить дверь от столкновения с автомобилем. Между двумя нижними я увидел блеск темного, свеже смазанного револьвера. Я тут же отпрыгнул в сторону. Чтобы подстрелить меня, ему придется выйти наружу.

- От тебя просто невозможно избавиться, - пробурчал Рубио. - Ты сильно рискуешь, парень.

Я ожидал услышать разозленного Рубио, но в его голосе слышалась лишь усталость.

- Мне почти нечего терять, - ответил я. - Юлиан рассказал мне кое-что.

- Ах так? - послышался усталый голос из глубин дверной щели. - Тебе удалось добиться от него внятного предложения? И теперь считаешь себя моим судьей, хвастун?

- Я просто хочу знать правду. Юлиан рассказал мне, что ты убил полицейского. Он назвал тебя "палачом". И "провидцем". Еще он сказал, что полицейский нарушил твой кодекс. Значит ли это, что кодекс создал ты?

Его недоумение было более чем ощутимо. За дверью зашуршало, словно он хотел сесть поудобнее.

- Юлиан был хорошим актером, но в остальном, он был и остается пустоголовым, - пробормотал он через некоторое время. - Я точно не придумывал кодекс. Он происходит из нашей истории. Я просто был первым, кто записал его.

- Что это значит?

Звук металла ударившегося об металл. Видимо, он ударил револьвером по инвалидному креслу. Опустил оружие? Когда Рубио продолжил говорить, его голос действительно звучал подавленно:

- Это имеет несколько значений, - едва слышно сказал он. - Иногда для каждого свое.

Между тем, у меня бешено колотилось сердце.

- Как такое однозначное правило как: " Ты не должен убивать", может иметь для каждого разное значение? - спросил я, надеясь, что он не заметит дрожи в моем голосе.

Рубио вздохнул. 

- Правда никогда не бывает одна. Значит, ты хочешь знать, верны ли слухи? Ну, да! Конечно. Я убил этого парня. Однако на тот момент он уже был бывшим полицейским. А в городе меня даже считали героем за то, что я сделал. С ума сойти, да? Его звали Пабло. Он был одним из нас, молодой парень, самый младший в криминальной полиции. Впереди у него была великолепная карьера. Он применял свое чутье и имел высокий показатель раскрываемости преступлений. И само собой, от него еще никто не уходил во время побега. Но известно ведь, как иногда бывает. Не всегда виновные получают справедливое наказание. Некоторые, которых он выследил и поймал, нанимали себе крутого адвоката и, обладая связями и деньгами, оставались на свободе. Ты слышал об убийстве Уотерфилда? Это было громкое дело в начале девяностых. Политик, зарезавший бывшую любовницу. Вышел на свободу за недостатком улик. Поговаривали, что некоторых свидетелей подкупили. Такие дела огорчали Пабло. И однажды ему в голову пришла блестящая идея самому вершить правосудие и восстанавливать справедливость. Поначалу это были лишь криминальные элементы, первым был как раз Уотерфилд. Все выглядело как несчастный случай. Мы сами были не до конца уверены, что за всем этим действительно стоял один из нас. Н-да, ну а потом он убил обоих свидетелей и коррумпированного судью и начал будоражить весь город. Вот видишь, для него убивать означало добиваться справедливости любой ценой. Он почистил даже полицейские ряды. Так они и вышли на его след. После этого он скрывался, но поиски шли. Мы тоже пытались задержать его, но он был умным и уже давно вошел во вкус. С этого момента он боролся против всех, в том числе и против нас. Пабло лучше нас знал город и мог практически оставаться невидимкой. Троим из нас это стоило жизни.

- Вы хотели вместе поймать его? - недоуменно спросил я. - Это значит, вы были... сообществом?

- Тогда да. Не было деления на территории и зоны. Город был для всех.

Не было территорий? Теперь я вообще ничего не понимал.

- Но в кодексе говорится: "Каждый за себя, никто за всех", - тут же вставил я. - "Мы занимаем территорию или уступаем ее..."

- Это просто слова, - сказал Рубио. - Первоначальный кодекс состоял лишь из первого предложения. И только оно имеет значение. "Мы стражи и мы не убиваем друг друга". Точка. Остальные законы появились по мере того как развивалась история. История создает новые законы, формирует и отшлифовывает их гальку в реке.

- Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

- Возьми, например, закон о том, что мы любой ценой должны держать наше существование в тайне. Он появился в шестнадцатом или семнадцатом веке. Ты разбираешься в европейской истории? Наверное, нет, уличный мальчишка. В период охоты на ведьм рассказывали, что ведьмы приезжали на свои сборища верхом на кошкообразных монстрах. И что ведьмы превращались в кошек и наоборот. Тогда они многих из нас утащили на костер для сожжения, в том числе обычных, ни в чем не повинных кошек. Так что, логично, что с тех пор мы скрываемся. Но, в общем и целом, мы не такие уж и пленники, как ты думаешь.

Я редко когда был до такой степени потрясен. Если все, что рассказывал Рубио было правдой, это означало, что все то, что я считал своей новой жизнью не соответствовало действительности. В самом деле ли возможно жить как человек? Без всякого разделения на участки и закона джунглей?

- Почему ты нарушил первый тезис кодекса? - хотел знать я.

Пауза длилась долго. Мне казалось, что Рубио прислушивается с закрытыми глазами и выдвинутыми антеннами.

- Потому что я видел, как Пабло убил бегуна, - объяснил он через некоторое время. - Парня, который еще не знал, что является одним из нас. Пабло знал его еще со времен работы в полиции - парень был воришкой, которого он поймал. Я узнал об этом позже, после того как личность парня была установлена. Пабло вершил над ним суд, не раздумывая убил его. И сделал это обдуманно, хладнокровно. Спланированно. Я опоздал, чтобы помочь ему, - продолжил он. - Но тогда во мне что-то поменялось. И, в конце концов я освободил от него общество и город. Сделал это в здравом уме. Чтобы защитить общество. И все, за что мы были в ответе и за что и сегодня должны отвечать.