Глава 1

Калиста

Я заключила сделку с Дьяволом и позволила поработить себя в его аду.

Выяснилось, что это было именно тем, что мне действительно необходимо.

Оцепенение, в котором он покинул меня, подарило блаженный миг безмятежности, сопровождаемый яростью, что разрушила замок темницы, в которой скрывалось мое безумие.

На месте моей грязной, сложной души была черная дыра. Почувствовала, как тьма просачивалась в глубину сердца.

Я выполнила свою часть сделки, но он не сделал подобного. Ушел и забрал с собой часть меня. Постепенно разваливалась, мучительно медленно кружась и падая в кроличью нору.

Сильная тяга к убийствам и необратимая потребность насытить эту жажду. Больше недели прошло с тех пор, как я проливала кровь, и теперь тосковала по насилию.

Если бы пришлось взглянуть на свое отражение в разбитом зеркале, то увидела бы, что зверь во мне, как никогда близок к тому, чтобы вырваться на свободу.

Внешне я выглядела по-прежнему... была жива, тело продолжало дышать, а сердце — биться... но в голове раздавалось негромкое демоническое песнопение, подсказывающее, что пришла пора встретиться лицом к лицу с тем, кем я была на самом деле.

О, все еще были периоды, когда я испытывала сомнения и пыталась противостоять голосу здравого смысла, который твердил не поддаваться на уговоры низменного безумия, очнувшегося от долгого двадцатитрехлетнего сна.

Следует отметить, что в то время я уже не чувствовала себя настолько запутавшейся. Скорее, напоминала взбесившуюся гусеницу, которая изо всех сил пытается высвободиться из удушающего кокона.

На данном этапе было уже слишком поздно что-либо пытаться исправить. Возврата к той прежней девочке уже не существовало.

Не существовало какой-либо особой панацеи от того, что меня терзало; я не была сломлена, а значит, нечего было лечить, и мне не были нужны чужие проповеди об искуплении. В ситуации, когда все, чего хотелось, — это поглубже нырнуть в греховную реку, искупление было неприемлемым.

У меня была мания жажды крови, насилия и развратного, безнравственного блуда. Я была поглощена человеком, которого почитала словно дьявола... одержимость, которая разрасталась, словно злокачественная опухоль. В этом я обвиняла его. Именно он собственноручно культивировал мою пагубную страсть в нечто отравляющее.

Он вырвал мое иссохшее сердце и насытил наркотическим ядом, чтобы впоследствии сжечь.

На протяжении целых двух дней твердила себе, что он меня никогда не предаст, не бросит погибать, но было невозможно отрицать картину, развернувшуюся буквально на моих глазах.

Я наблюдала, как он уходит с тем самым мужчиной, который много лет назад отказался от меня. Вынуждена была признать, что он оказался превосходным, вероломным мудаком. Самым кровожадным из всех, кого я знала. При этом был так же прекрасен и, несомненно, безумен, как и я... Звезда моих самых распутных фантазий.

Но я отказывалась отпускать его.

Не могла позволить ему ускользнуть. Только не тогда, когда потратила столько времени и сил на поиски. Вполне возможно, что я была на грани помешательства. А может, так и было. Точно неизвестно. Разве безумцы знают, что они сумасшедшие?

Все было хреново, но именно он был тем, кто мне необходим, несмотря на то, что его поступки сукиного сына по-прежнему ранили.

Пролив лишь пару слезинок, приказала себе собраться с духом и продолжать настойчиво бороться, прилагая все усилия, чтобы выжить.

Знала, что в конечном итоге во всем разберусь, поскольку всегда справлялась, несмотря на полный кавардак в голове.

К слову об обмане.

— Кали, рано или поздно тебе придется со мной поговорить. Это уже ребячество, — проворчал Тито.

— Ой, а я и не подозревала, что быть использованной всеми, кого знаешь, — это ребячество.

— Я же только что спас тебе жизнь, — ехидничал он.

Замерев на полпути, зажмурила глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула через рот. Развернулась к нему лицом, а он предусмотрительно сделал шаг назад.

— Ты ударил меня ножом. По твоей вине меня мог сожрать гребаный каннибал! Отправил за мной Саймона, парня, который не способен найти собственный член, если бы тот не был прикреплен. И, кстати, он теперь мертв. Не сомневаюсь, что парень прочувствовал, как каждый кусочек шкуры отдирается от плоти, пока его волокли за машиной, прежде чем голова оторвалась от остального тела. Если бы ему развязали язык, это запросто привело бы к тому, что меня сразу же прикончили на месте. Ты толкнул меня с чертового моста. Прежде чем что-то вякнешь, скажу, что не собиралась прыгать. Мозги заработали и напомнили о том, что я, бл*ть, не умею плавать.

В свое оправдание он не произнес ни слова, что лишь еще сильнее разозлило меня.

У меня вырвался невеселый смешок.

— Разве не создается впечатление, что ты пытаешься убить меня гораздо активнее, нежели помочь?

Укоризненно покачав головой, отвернулась и пошла дальше.

Неужели парень хотел получить награду за то, что не дал мне утонуть? До сих пор чувствовался резкий удар тела о холодную гладь воды, прежде чем она попала в рот и наполнила легкие.

Даже если бы я погибла от его убогой попытки изобразить супергероя, то непременно восстала бы из мертвых и вернулась, чтобы сожрать его дерьмовую душонку.

Пробираясь сквозь густую чащу леса, не обращала никакого внимания на мудака позади, изо всех сил пыталась не замечать спазмы в желудке, вызванные голодом, и не придавала значения тому, насколько была грязной.

Не осталось ни одного сантиметра моей призрачно-бледной кожи, не испачканной потом или грязью. Кровь человека, которого пришлось выпотрошить разбитой пивной бутылкой, окрасила одежду и запеклась под ногтями. На голове красовалось крысиное гнездо в виде всклокоченной косы.

Страстно хотелось принять душ, поспать и вкусно поесть. С физической точки зрения, знала, что способна превозмочь себя, чтобы продержаться еще немного. Ментально — напротив, понятия не имела, откуда начать.

Чувства были чрезвычайно переоценены.

Если бы кто-нибудь предложил вырезать из моей груди изнывающее сердце, то с радостью прочертила бы пунктирную линию для разреза. Эта дурацкая штуковина доставляла лишь одни сплошные неприятности, а сейчас нельзя было разбираться со всякой чушью типа «горе — это я».

— Кали, послушай, милая, необходимо решить, что мы будем делать.

Он только что произнес «мы»?

Задыхаясь от напряжения, я пристально уставилась ему прямо в глаза.

— Никаких «мы» нет, Тито. Как ты вообще можешь стоять тут и делать вид, что между нами все в порядке? Я уже несколько дней назад велела тебе прекратить меня преследовать.

— Послушай, знаю, что ситуация выглядит плохо, впрочем, могло быть еще хуже.

— Все обстоит плохо? Все просто полный пи*дец! Две последние недели мы вообще жили как дикие животные. Если уже подзабыл, позволь напомнить, что это я прикончила человека пивной бутылкой, а ты от этого едва не обоссался.

— Он лишь пытался выживать. Так же, как и мы. И не обоссался я вовсе.

— Он пытался нас ограбить, бестолочь, а ты только стоял и трясся, как проклятый лист; так и обмочиться недолго. Его пушка даже не была заряжена, — я ухмыльнулась. — Не переживай, Ти, все в порядке, мы оба знаем, что яйца у меня всегда были больше твоих.

Выживали на скудном запасе сухого пайка из рюкзака, который он успел закрепить на себе, когда мы сорвались с моста. Деление одной порции между нами не очень способствовало моему насыщению. Ночевали в дерьмовых заброшенных строениях или в лесной глуши, бродяжничали, как беспризорные псы, прижав хвосты между ног, стараясь не попадаться на глаза представителям Ордена.

Стиснув челюсти, парень шагнул вперед.

— А знаешь что? Этого всего можно было бы избежать. Ведь говорил же тебе не ходить! Знал, что все именно так и выйдет! Если уж я и боялся, то только тебя. Пока он умирал, ты просто улыбалась! Сейчас ты совсем другая, и в этом виноваты Дикари. В твою голову забрался сам дьявол. Что же произошло с тобой, что ты сумела выдержать это? Все бы не превратилось в снежный ком, если бы ты с ним не трахалась. Надо было от него уйти. Неужели ты действительно не видишь, во что он тебя превратил?

Осуждающий ублюдок. Настолько сильно хотелось разодрать ему глотку, что мысленно начала это представлять. Он рассуждал о ситуации из собственной задницы, не имея ни малейшего представления о сути дела.

Сам Ромеро никогда бы не позволил мне покинуть его, что добавляло еще больше путаницы к тому обстоятельству, что он отвернулся и бросил меня. Тем не менее, я не могла допустить, чтобы его обвинили в моей непоправимой нравственной ущербности.

— Во-первых, я могу трахаться с кем хочу, как хочу и когда хочу. Не тебе диктовать, перед кем мне раздвигать ноги. Во-вторых, не смей обвинять его в том, какая я. С самого начала я была именно такой... просто ты никогда этого не замечал. Тито, ты вообще совершенно меня не знал. Ты также верил в этот фасад, как и остальные. Равно как и я поверила, что ты расскажешь правду о своей сестре и не станешь использовать меня в собственных интересах.

— Джинкс все знала, — тут же отмахнулся парень, решив перевести тему разговора в другое русло, подальше от того, что натворил.

Сукин сын, виновен.

Надеялась, что он все-таки запутается и проболтается, что же произошло на самом деле, ведь я так и не узнала всех подробностей.

Его ни капли не шокировало и не удивило участие Тилли/Тиффани во всей этой истории.

Меня очень заинтересовало, как много всего он от меня скрывает.

— Джинкс показала мне фотографии и статьи, что ты припрятала, как только выяснила, у кого находишься. Только она знала, что ты... э-э-э... иная. Просто я предпочел не прислушиваться.

Я закатила глаза от его любезного способа сказать, что Джинкс в курсе того, что в моей голове творится полный пи*дец. Демонстрация для Тито памятных вещей о Ромеро походила на то, как бы поступила она, ожидая, что он придет за мной. Словно меня необходимо было спасать. За всю свою жизнь еще никогда не была так довольна. Я была счастлива. И только сейчас почувствовала, что наконец-то принадлежу мужчине, с которым ни один здравомыслящий человек не осмелился бы оказаться в постели.