Глава 10. В преддверии осени

День выдался на удивление теплый и солнечный. Я уже привыкла, что в середине августа бывает много дождей. А нынешнее лето меня радует — всего хватило, и жары и тихих прохладных дней. Вот только ветер сегодня разгулялся… Клонит в сторону высокие тополя, треплет яблоневые кроны. Я иду от улицы Республики к Выставочному залу.

Там ярмарка-распродажа, хочу себе курточку посмотреть на осень. Деньги Славка дал, в этот раз ничего не стала принимать от бабушки — Рублев запретил. Скорее бы диплом получить и пойти работать. А, может, попытаться куда-то устроиться прямо сейчас? Надо бы купить газету с объявлениями вакансий.

Аня вчера сообщила, что приехать к ней можно часам к четырем, я так и подгадываю. Успею посмотреть себе обновку, а потом пешком пройдусь до Областной поликлиники. Аня лежит в отделении гинекологии, у нее на втором месяце прервалась беременность. Говорит, Вася очень ругался: «Допрыгалась в спортзале своем!». Мне Аня передала его слова, мы немного поговорили вчера перед сном по телефону. Только не думаю, что Вася именно так сказал. Он бы не смог, если я его хоть немного знаю. Он Аню любит и ему, конечно, тоже тяжело.

Невольно вспоминаются «пророчества» тети Маши. Комок в горле. Бедная Анька! Вот как после этого жить, как планировать детей… Бросать Василия и бежать без оглядки из уже привычного «гнездышка»? Сможет ли, захочет ли… Иногда я ее не пойму. Очень хочу поддержать, найти бы правильные слова найти — я не очень умею говорить убедительно.

Трудно ей сейчас. А у меня пока все хорошо складывается. И немного страшно идти со своим счастьем в ее беду. Чуточку боязно, но Аня не злая, не завистливая. Она все прямо скажет, что есть на душе. Даже, если это и больно и обидно мне будет, так уже не раз случалось между нами. Не может она иначе.

Мы разные. Я тоже душой кривить не люблю, но и сказать человеку в глаза что-то заведомо для него неприятное мне стыдно. Лучше промолчу, чтобы человека не огорчать или как-то деликатно выражусь. Например, по поводу внешности или выбора одежды. Аня бы резко бросила на бегу: «Эта кофта тебе, как корове седло!» или так еще — «Ну, подруга, у тебя и вид… Стремительно стареешь, смотри как бы не обабиться к тридцати».

У меня бы язык не повернулся. Это никому не нужно так прямо, а нужно иначе. Я знаю, Аня и сама все про себя понимает, но она очень импульсивная и несдержанная. Она — огонь! Как-то в разговоре назвала себя Птицей Фениксом, мол, «сколько раз тушили меня обстоятельства, но я все равно воскресаю».

И еще Аня верит в Бога и в церкви бывает, даже удивительно. Я тоже верю и в детсве крестили меня, но, живя в городе, всего пару раз заходила в Знаменский Кафедральный собор, и то, честно сказать, больше из любопытства. Я почему-то немного побаиваюсь этих больших каменных зданий с золотыми куполами. Как-то теряюсь внутри, отчего-то неловко, тревожно.

Мне хочется смотреть на них издали и восхищаться снаружи. Аня же на прошлую Пасху отстояла всю ночь общий молебен, освящала красные яйца и куличи. Ну, пусть ее тетя Маша отправила, так ведь могла легко отказаться, не крестьянка крепостная. Вообще, у них с Вологодской часто были разногласия, не очень-то Аня перед ней трепетала.

Так, кажется, я уже на месте. А вот и яблоневая аллея, что ведет к большому зданию с надписью «Тюменская ярмарка». Узенькая асфальтированная дорожка, тополиный сквер, в котором затесались две высоченные лиственницы — я здесь бывала, когда в прошлую осень мы ездили с Аней на выставку товаров из Индии.

Аня тогда купила себе настоящее сари, а я набор специй для разных блюд, мне особенно понравилась смесь из молотого лимона и черного перца, а еще сложная приправа для плова — там и сушеный томат и зира, и куркума… Чувствую себя настоящим поваром, и Славка ценит мои борщи, что особеннно вдохновляет на кухонные подвиги.

Нравится этот старый район города. Почему-то успокаивает меня, смутно напоминая прежнее деревенское житье. Кругом панельные трех — пятиэтажные дома — «сталинки» и «хрущевки», а не новостроенные высотки. Здесь много зеленых сквериков с огромными развесистыми ивами, что помнят еще, пожалуй, и суровые послевоенные годы.

В старом парке рядом сохранилась каменная эстрада. Кирпичи искрошились, серые плиты ступеней обросли мхом. Прошлым сентябрем мы стояли здесь с Аней и смотрели со сцены в воображаемые зрительские ряды. Но вместо них была детская площадка «а-ля восьмидесятые»: скрипучие ржавые качели, балансир со стертыми деревянными сиденьями и ракета, непременно ракета, на верхушку которой можно забраться по винтовой лестнице.

А еще рядом находился внушительный столбик с табличкой, гласившей, что в следующем году ожидается масштабная реконструкция сквера. На плакате с планом мы заметили значок фонтана. Будет здорово!

Впрочем, наверное, уже все это есть сейчас, вот только у меня не хватит времени дойти до того уютного дворика, слишком много дел. В Выставочном зале я перемеряла несколько курток и выбрала ту, что подходила по цене и размеру. Не люблю и не умею долго выбирать одежду, при наличии выбора бывает трудно решиться, денег всегда в аккурат, вот и думаешь, сколько потом тебе прослужит эта вещь и не придется ли вскоре сожалеть о покупке.

Время подползает к трем часам, надо спешить в поликлинику. По пути хочу купить свежих фруктов в киоске, Аня любит яблоки и нектарины, может, попадутся хорошие сливы. Самой бы перекусить тоже неплохо. Хорошо бы взять самое дешевое мороженое и немного посидеть на широкой скамье у здания «Ярмарки». Так и поступила.

Странно, будто дежавю, в небе надо мной опять кружат самые настоящие чайки, неужели все-таки они гнездятся на крыше «Выставочного зала»? Не с Туры же прилетают… Тут не очень близко река. Старый центр города, район крупно-панельной застройки, попросту КПД. Прошлой осенью во время наших прогулок здесь я даже черкнула в блокнотик такие строчки на память:

Над КПД хохочут чайки,

Набухло небо — ждет дождей,

А воробьишек шустрых стайки,

Воруют крошки голубей…

Да, голубей и сегодня много — мамочки с детками щедро кидают им кусочки булок. Все привычно-знакомо. Только сейчас Аня в больнице и ей плохо, и оттого отравлен покой моих собственных мирных дней. По скамье деловито ползет черно-красный жук, у нас в Совиново таких называют «солдатики». Я наблюдаю какое-то время, почему-то рада ему, как доброму приятелю.

Ага, скрылся среди зарослей «гусиной лапки», а рыхлая почва за моей скамейкой сплошь изрыта норками земляных ос, видимо, эти насекомые хорошо уживаются с муравьями и «солдатиками». Да, у них тут целый городок! Некогда любоваться — Аня ждет. Просто, в который раз подумала, что понимаю, отчего наш город называют: «Тюмень — столица деревень». За это его и люблю. И небо в этом районе тоже кажется близким…

А кругом самые знакомые травы — торчат все еще зеленые «ушки» подорожника, вовсю цветет льнянка и пастушья сумка. Даже забавно, лето начинается с цыплячье-желтых цветов одуванчика, а заканчивается тоже желтенькими цветиками кульбабы осенней. Много ее по обочинам вдоль дорог, в парках и скверах. Будто нарочно скромничала кульбаба всю летнюю пору, набиралась смелости показаться людям, а сейчас поняла, что надобно успевать напоследок покрасоваться, иначе скоро польют холодные октябрьские дожди и выпадет первый снег.

Тюмень давно уже зову про себя «городом желтых цветов». Так это же чистая правда! Если не спеша прогуляться по стареньким дворам, можно заметить изобилие простых луговых трав именно с желтыми цветочками самых разных форм и оттенков: мать-и-мачеха, череда, льнянка, потом целое семейство лапчаток — перистая гусиная лапка, лачатка норвежская и серебристая, еще чистотел и те же самые кульбаба с одуванчиком, множество крестоцветных вроде горчицы, даже не знаю их названий.

А в низеньких палисадниках у древних обшарпанных и подновленных пятиэтажек тоже желтеют ирисы и ноготки, бархатцы и люпины, золотарник и декоротивная пижма. Сердце радуется, узнавая привычные с детства растения, словно дорогие друзья встречаются на пути. Кланяются, машут золотыми и рыжими головками, словно желают доброго пути, рассеивают тревогу.

Больниц я побаиваюсь, честно говоря. Ни за что не направлюсь туда по доброй воле, без острой на то необходимости. Но сейчас случай особый, я хочу хоть как-то помочь подруге.

Аня вышла ко мне в мятом домашнем халатике, что я помнила еще по совместному нашему житью. Сердце защемило — похудела, осунулась, на лице одни глаза, губы совсем бесцветные.

— Как ты? Лучше тебе? Отпустят-то когда?

— Да, пару дней, сказали, подержат и выпишут. Тут таких много, а палаты не резиновые. У нас же еще девочки на сохранении лежат.

Аня равнодушно ела вымытые нектарины и смотрела куда-то в стену. А я не знала, нужно ли ей мое сочувствие сейчас, Аня никогда не жаловалась, не ныла. Все держала в себе, отшучиваясь, а меня вечно подкалывала, старалась съязвить по любому поводу. Вот и сейчас держится отстраненно, сухо:

— Ладно, пойду! Спасибо, что навестила.

— Вася-то приезжает? Ань, может, тебе еще что-то надо, ну, полотенце, мыло…

— Да все это есть! Проведают же меня. И теть Маша была. А вообще не хочу ее видеть больше! Утешала, уговаривала, мол, подумай, а если и дальше так. Ну, насчет того, что у нас детей-то не будет. А я не верю, понимаешь? Ерунда это, бредни! Я от Васьки не уйду, пусть она не надеется даже. Думает, я ее не знаю? Да, она любит его до безумия, вот и хочет у своей юбки держать. А он устал… Он мне так и сказал прямо. Когда мы вместе, нам не надо больше никого. А дети… Может, и не в них счастье. И с детьми расстаются люди. Тань, ты лучше езжай домой. Я тебе сейчас лишнего наговорю, у меня в голове такая каша. Хотя, подожди…