Отлично.

Когда я поднимаю голову, наши взгляды встречаются. Он такой высокий, что мне приходится вытягивать шею и запрокидывать голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Этот парень. Как мне его описать?

Неотесанный. Он уже дважды сказал «киска», и его губы сжаты с сарказмом, даже если в данный момент из них не вылетает ни слова.

Он гигант, выше всех остальных в этой комнате — или вообще всех, кого я когда-либо встречала. Шесть и три фута? Шесть и пять футов?

Определенно слишком волосатый.

Мой взгляд скользит вниз по его груди — его рубашка на самом деле хороша, выглядит дорогой, несмотря на капельки пива, впитывающиеся под логотипом на его правой груди. У него грязно-светлые длинные волосы, собранные в пучок на макушке — почти такие же, как у меня, когда я спешу и не успеваю сделать прическу, только у него они еще неряшливые.

Ещё у него усы и борода — не одна из тех аккуратно подстриженных, которые сейчас в моде.

Нет.

Она... неухоженная, нестриженая, густая. Вид горца соединенного с бомжом и с серийным убийцей. Я никогда не видела такой бороды у студента колледжа. Когда-то, в старших классах в школе, был один борец, такой большой, крепкий фермерский парень, которому было абсолютно наплевать на то, что кто-то думает. Он делал все, что хотел, в том числе щеголял бородой, что, по-моему, было запрещено. Он выглядел старше большинства преподавателей.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Черт, как же его звали... Митч? Даррен?

— Эй. — Его глубокий голос вырывает меня из задумчивости. — Мои глаза здесь, наверху.

Где-то там, в зарослях, есть рот, который я едва различаю. Где-то там, в тени одних из самых нелепых усов, которые я когда-либо видела у взрослого мужчины. Я едва могу сказать, сложились ли его губы в улыбку или в прямую, серьезную линию. Невозможно понять, шутит он или нет.

Я поднимаю подбородок и изучаю его. Непоколебимый, целеустремленный взгляд. Прямые брови.

Ой.

Черт, кажется, он не шутит. Думаю, его серьезно беспокоит то, что я изучаю его тело.

— Мне очень жаль. Я не пялилась. — Конечно же пялилась, но не хотела показаться грубой. Мне просто любопытно.

О чем мы говорили? Киска — боже, это слово — и что-то о правилах, свиданиях и парнях?

Растительность на лице.

Господи, мой взгляд снова блуждает, и я клянусь, что делаю это не нарочно — просто слишком много нужно увидеть. Его большие карие глаза, густые брови. Пучок на голове, борода.

Этот парень просто сумасшедший…

Волосатый.

Впечатляющий.

Я трясу головой.

— Прости, что ты сказал?

Он испускает громкий вздох.

— Мы говорили о том, что если ты собираешься встречаться с одним из здешних парней, то ты не можешь быть такой чертовой киской.

— Я никогда не говорила, что собираюсь встречаться со здешними парнями.

Он фыркает и делает очередной глоток пива.

— Да, ладно. Здесь все хотят встречаться с парнями.

— Игроками в регби? — усмехаюсь я, маскируя свое фырканье кашлем. — Я так не думаю.

— Я не имел в виду регбистов, а спортсменов вообще. — Он поднимает ногу, опершись массивной ступней в сапоге на металлический бочонок. — И что плохого в регбистах?

— Да ничего. — Я не хочу его обижать, просто... — С ними все в порядке, но не думаю, что они являются первым выбором в иерархии любой девушки.

Это прозвучало так грубо, что я сама себе удивилась, и зажала рот рукой, чтобы заткнуться.

Мне не стоит больше пить.

— Ну, даже если так, то ты, без сомнения, самая худшая охотница за джерси, которую я когда-либо видел, а я видел тонны этого дерьма, приходящих на эти вечеринки. Ты просто ужасна.

— Ты только что назвал меня... эм ... — Я даже не могу выдавить из себя ни слова.

— Охотница за джерси? Да. Я разве заикаюсь?

— И что же заставило тебя так сказать? — Я уже в секунде от того, что бы прижать руку к груди от возмущения всем этим.

— Ну, ты здесь уже два уик-энда подряд болтаешь со всеми подряд и стоишь рядом с бочонком — это лучшее место. Именно здесь собираются все парни.

Серьезно? Наверное, я этого не заметила.

— Я не с-специально! — И брызгаю слюной. Прямо-таки брызгаю слюной.

Великан делает еще один большой глоток из своего стаканчика. Сглатывает, его адамово яблоко где-то в горле скрыто всеми этими волосами. Он отчаянно нуждается в бритье, но ему явно на это наплевать.

— Как скажешь, охотница за джерси. — Его протяжный голос звучит небрежно, и совершенно очевидно, что он мне не верит.

— Я не охотница! — Погодите-ка, это же бессмысленно. — Вовсе нет!

Эти широкие плечи лесоруба пожимают плечами.

— Как скажешь.

— Прекрати это делать.

— Что делать?

— Соглашаться со мной покровительственным тоном. — Боже мой, я говорю как моралист.

Парень приподнимает одну из темных бровей.

— Покровительственным тоном? А это еще что за хрень? Звучит в точности, как сказала бы моя мама.

Может ли этот разговор стать еще хуже?

— Послушай, приятель. — Это слово слетает с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить, что еще больше усугубляет мое надутое поведение, но, честно говоря, я понятия не имею, что сказать. — Спасибо за совет, но не думаю, что он мне нужен.

Особенно от человека, который выглядит так, будто месяцы прожил в дикой природе.

— Просто пытаюсь помочь.

— Мне не нужна помощь.

Он смеется, сгорбив плечи и слегка дрожа.

— Уверен, что нет.

Почти уверена, что разинула рот, широко распахнув глаза.

— Не нужна! И я не пыталась ни с кем флиртовать, так что — неважно!

— Тогда ты определенно постаралась на славу, — его усы подергиваются, — пока не появились твои подружки.

Ладно. Теперь он полностью завладел моим вниманием, и я выпячиваю бедро.

— А при чем тут мои подружки?

— Они же членоблокаторы.

Что?

— Нет, это не так.

— Значит, ты не флиртовала со Смитом Джексоном и с Беном Томпсоном, а твоя темноволосая подружка не заграбастала их обоих?

Подождите... что? Откуда он все это знает?

— Какой еще Смит Джексон?

Я понятия не имею, о каком парне он говорит, но все они были очень милы. И что с того, что они все ушли вместе с Марайей? В любом случае они меня не интересовали.

— На прошлой неделе ты тоже за мной следил?

Он пожимает плечами.

— Да.

Его откровенность сбивает меня с толку. Большинство парней будут лгать или придумывать неубедительные оправдания.

— Но почему?

— Мне больше нечего было делать.

Ну, тогда конечно.

— И тебе это не кажется странным?

— Нет, не тогда, когда тебе скучно. — Парень фыркает сквозь волосы, растущие под его греческим носом. — Не то чтобы ты меня заинтересовала.

Вау.

— Ну, спасибо.

— Без обид. — Похоже, ему все равно, даже если он меня оскорбил.

— Я и не обиделась.

Он снова смеется.

— Ты в этом уверена? Теперь ты выглядишь немного взбешенной.

Не взбешенной, но слегка обиженной. И смущенной. И растерянной.

— Послушай, я вовсе не пытаюсь быть козлом, ясно? Но ты не можешь войти в такой дом и вести себя как олень, попавший в свет фар. Это делает тебя легкой мишенью. И если ты заинтересована в ком-то, ты не можешь стоять там, когда одна из твоих подруг-идиоток пристает к нему, и ничего не делать. — Его голос похож на баритон, и он продолжает жужжать, раздавая все новые непрошеные советы: — Ты не можешь позволять своим друзьям шариться вокруг тебя.

О чем, черт возьми, он говорит?

— Что за чушь?

Взгляд шоколадно-карих глаз уставился в потолок.

— Можешь отрицать, но твоя темноволосая подруга — та ещё стерва, что является женским эквивалентом мудака.

Он говорит о Марайи?

— Ладно, этот разговор окончен.

— Как угодно. Решай сама.

— Я ухожу.

Но мои ноги словно приросли к этому месту.

Парень ухмыляется... я так думаю — трудно сказать наверняка из-за всех волос, покрывающих его рот, но я вижу вспышку прямых, жемчужно-белых зубов.

И вот теперь я снова уставилась на него.

— Идти. Не позволяй мне остановить тебя. — Клянусь, он постоянно делает глоток пива для драматического эффекта в безупречно рассчитанных паузах. — Повеселись.

Гр-р-р, бесит!

— Так и сделаю.

— Не сомневаюсь.

— Так и сделаю.

Почему я спорю с этим парнем? Господи, Тэдди, перестань повторяться, а то он подумает, что ты идиотка. Хотя он уже и так считает меня идиоткой. Думает, что он такой чертовски умный, наблюдает за всеми из угла, как сталкер. Осуждает.

Марайя — не членоблокиратор! Она бы никогда этого не сделала…

Я усмехаюсь.

Кроме того, не то чтобы я хотела внимания этих парней, мы просто разговаривали. Я стояла у бочонка, а они подошли за пивом, не клеились ко мне. И уж конечно, я никогда не стала бы клеиться к парню — во всяком случае, специально.

Если Марайя, Кэмерон и Тесса случайно подошли в это же самое время и присоединились к разговору, и Марайя просто случайно оказалась с кем-то более близкой, это не имеет никакого отношения ко мне.

Она никогда не сделает этого намеренно…

Я хмурюсь, глядя на свои ноги, на открытые коричневые кожаные туфли, застегнутые вокруг лодыжек. Милые. Симпатичные.

Погрузившись в потертый, испачканный ковер, затоптанный до полусмерти, после всех оскорблений, все еще стою на том же самом месте, откуда, как я только что заявила, ухожу.

Мой взгляд блуждает, останавливаясь на его дурацких рабочих ботинках.

Кто сейчас носит такую обувь? Серьезно? Лесорубы, строители и дерьмовые рэперы, вот кто, а не двадцатилетние парни из колледжа на домашней вечеринке. Что он вообще делает?

Сжимаю губы от раздражения.

Мои взгляд скользит вверх по его обтянутым джинсами ногам, быстро проходя по небольшой выпуклости промежности — у него нет стояка, но так как я знаю, что у него в штанах есть член, естественно, должна была посмотреть. Узкая талия. Ремень. Футболка наполовину заправлена за пояс.

Широкая грудь.

— Эй, посмотри на себя, уходишь и все такое. Проделываешь хорошую работу, доводя все до конца. — Обхватив одной рукой свой красный стаканчик, он хлопает по ней другой рукой в притворных аплодисментах, держа пиво так, чтобы оно не пролилось.