— Ты самое сексуальное и завораживающее видение, которое я только встречал, — произносит он. — Не знаю, как я прожил все эти дни без тебя.

Я обнимаю его шею руками и трусь об него носом.

— Это мило.

— Не переживай за сегодня. Мы сделаем так, что нам обоим это будет казаться правильным. На кровать.

Он ставит меня на пол, и я забираюсь на середину кровати. Кельвин берёт два предмета и показывает их мне.

Я качаю головой.

— Кельвин, — осторожно произношу я. — Что ты делаешь? Нет…

— Мы не сделаем следующий шаг, пока я не буду уверен, что ты мне доверяешь, — с одной его руки свисает верёвка, а другой он сжимает что-то чёрное и похожее на пружину. — Я собираюсь привязать тебя к кровати и завязать тебе глаза. Не спорь, — он перебивает меня. — Я не собираюсь относиться к тебе, будто ты хрустальная чаша. Мы оба знаем, что ты не хрупкая, и оба знаем, что я не могу не сделать этого. Если не хочешь, мы пойдём спать и попробуем снова в другой раз.

— Как я вообще могу тебе доверять? — его руки падают по бокам. — Но я доверяю, — протягиваю к нему руки запястьями вверх и жду.

Его глаза находят мои, и улыбка появляется на губах.

— Расправь свои крылья, воробушек. Так широко, как только можешь.

Я показываю ему, насколько широко могу расправить крылья. Он привязывает одно моё запястье к правому кроватному столбу, а другое к противоположному. Он ничего не говорит, пока занимается этим, и на мгновение мне кажется, что Кельвин нервничает. Если его сердце бьётся так же сильно, как и моё.

Он лениво сканирует моё лицо и шею, спускаясь к груди, а потом возвращаясь назад к глазам.

— Доверься мне, — произносит он. Меня ослепляет чёрный шёлк. Я поднимаю голову, пока он завязывает шарф так туго, чтобы тот не спал. — Хорошая девочка.

Я, напряжённая и взвинченная от предвкушения его прикосновений, жду в темноте. Когда влажные губы скользят по изгибу моей шеи, мои руки дёргаются в верёвках. Его рот остаётся там, потом исчезает и снова появляется на моей левой груди. Язык скользит вниз по соску, нежно всасывая его в рот. Кельвин продолжает свой путь — медленно и умеренно — между моих грудей, по животу и тазовой кости. Я с трудом дышу, и моё тело дрожит, когда его рот снова исчезает. Я шире развожу ноги, приветствуя то, что, уверена, должно произойти. Мой мозг обжигает одна только мысль о том, что мои бёдра двигаются нетерпеливыми умоляющими движениями. Он однократно проходится языком, и я чувствую его улыбку.

Кончик его языка входит глубже в меня, обводит мою киску и вторгается глубже. Каждый мой нерв пылает, кричит, умоляя о большем, пока Кельвин осторожно, но с нарастающим давлением продолжает пробовать меня. Спинка кровати дрожит от того, с какой силой я натягиваю верёвки. Я хочу схватить его за волосы и притянуть ближе к себе.

— На вкус ты даже лучше, чем я помню, — произносит он, целуя мой разгорячённый центр.

— Я хочу попробовать, — выдыхаю я.

Его рот исчезает, и вместо него я получаю тепло его тела.

— Только попробуй, — произносит он после краткого поцелуя. Я облизываю с губ свою влагу и ищу больше, поднимая голову вверх, желая найти его. — А теперь откройся шире, — произносит он, щёлкая языком. — Не здесь.

Я закрываю рот и раздвигаю ноги. Его член — а в данный момент будто колонна из камня — скользит вверх и вниз по моей влаге.

— Как ощущения? — спрашивает он.

Мой ответ едва ли можно услышать из-за стона:

— Больше.

— Хоть и хочу, чтобы ты кончила на мой язык и можно было вылизать тебя дочиста, я также хочу, чтобы ты кончила со мной внутри.

— Да, Кельвин.

— Скажи это снова.

— Да, Кельвин, — повторяю я, пока он продолжает своё медленное скольжение по мне. — Всё, что захочешь.

Его губы соединяются с моими, и я глотаю крик, когда он прижимает головку к моему входу. Мои ладони сжимаются в кулаки, когда он медленно входит в меня. Изысканное удовольствие и лёгкая боль почти напоминают агонию, когда он растягивает и наполняет меня, заставляя моё тело открыться ему и принять его.

Хочу сказать ему двигаться быстрее, но переживаю, что стану давить на него. Я не знаю, каково будет вернуть старого Кельвина. Мои ноги — единственное средство, с помощью которого могу приблизить его к себе, так что я крепко обнимаю его ими за талию. Я повисаю на нём, выгибая спину, когда он входит в меня на полную длину с большей силой.

— Позволь мне увидеть тебя, — умоляю я.

Его рот снова накрывает мой. Поцелуй требовательный, когда он притягивает меня крепче к основанию своего члена с каждым движением бёдер. Я в пропасти мрака, тону в ощущениях и удовольствии, пробирающем до костей, пока этот мужчина завоёвывает каждую часть моего тела. Слышны лишь звуки наших голодных тел и мои резкие вдохи, которые прерывают его грудное рычание.

— Господи, Кейтлин, — протягивает он. — Как долго этого не было. Я хочу трахнуть тебя. Ты готова?

— Сделай это.

— Попроси об этом.

— Пожалуйста, Кельвин… Просто трахни меня наконец.

Воздух между нами накаляется и испаряется за секунду до того, как он вколачивается в меня, вдавливая в матрас. В своём стремлении он ненасытен. Ослеплённая и со связанными руками, я могу лишь принимать его твёрдость и чувствовать каждую настоящую секунду этого. Я распадаюсь: белое поглощает чёрное, пока я отдаюсь ему. Моя киска сжимается и высвобождается вокруг него. Я могу лишь извиваться и бороться со своими оковами, когда кончаю. Я теряюсь в приятном ощущении, пока он продолжает насаживать меня, следуя к собственному завершению.

— До сих пор хочешь попробовать себя? — тяжело дышит он над моим ухом.

Я не успеваю ответить, и он выходит из меня.

Я издаю звук протеста с его исчезновением, но машинально открываю рот, когда чувствую давление на губы. Кельвин наполняет мой рот собой, пока не достаёт до стенки моего горла. Он вколачивается в меня, будто никогда и не останавливался, и первая капля его спермы касается моего языка. Он хватает мои волосы, удерживая голову на месте, пока изливается. Густая липкая жидкость переливается через мою нижнюю губу и стекает по подбородку. Он резко срывает повязку с моих глаз и слезает с меня. Я моргаю несколько раз, пытаясь проглотить то, что осталось у меня на языке.

Слюна собирается во рту, и я содрогаюсь без него. Его пальцы втискиваются между моей кожей и верёвкой, чтобы развязать меня. Я вращаю затёкшими запястьями и вытягиваю руки.

— Как это было, воробушек? — спрашивает он, снова накрывая моё тело и располагаясь между моих ног.

Я киваю и не дышу, когда он убирает спутанные волосы с моего лица. Он оставляет быстрые поцелуи на моём лбу и спускается по щекам, пока не находит губы. Я ожидаю нежности, но его рот горячий и быстрый на моём, а язык пробирается в мой жаждущий рот.

— Ты, — выдыхает он между поцелуями. Мои руки зарываются в его волосы, и он стонет, когда я тяну. — С тобой так хорошо. Не знаю, как позволил тебе уйти.

Его слова заставляют мои пальцы сжаться на его коже. Было время, когда я чувствовала ярость из-за того, что он позволил мне уйти, но сейчас жажду наверстать упущенное время.

— В этот раз не уйду, — говорю я на выдохе. — Моё место здесь.

Он уже возвращается назад, будто и не выходил из меня. Его тело двигается на моём длинными волнообразными движениями, когда мы снова соединяемся, но в этот раз дольше и медленнее.

— Эта часть тебя принадлежит мне, — хрипло произносит он у уголка моего рта. — Я бы убил тебя, чтобы никакому другому мужчине она не досталась.

Я мучительно стону, захватывая его слова и проглатывая их. Они должны пугать меня, но нет. Они заставляют меня желать, жаждать. То, что я держу внутри, начинает выплывать наружу. После смерти своих родителей я никогда не мечтала о том, чтобы меня так желали.

Его толчки продолжаются в ровном дразнящем темпе, заманивая меня глубже и исчезая быстрее, чем я могу схватить его. Я никогда не чувствовала, чтобы мной так всеобъемлюще владело что-то или кто-то, даже я сама.