Глава 2

Дюк

Мне нравились дети. Я думаю, что было невозможно не любить детей, когда ты вырос и жил вокруг буквально десятков из них все время. В детстве это было здорово, потому что друзей и соучастников преступления можно было найти повсюду. Став взрослым, я не знаю, ты так привык к звукам и драме, что даже не замечал этого. Это был фоновый шум.

Мне повезло, что у меня было такое прошлое, потому что главные парни клуба, да, им очень нравилось трахать своих женщин. Это было доказано тем фактом, что у каждого из них была куча мини-копий, бегающих по комплексу в дневное время.

У Рейна и Саммер была самая старшая, Феррин, та, у которой все байкеры, которые могли мириться с детьми, обвились вокруг ее властного маленького девятилетнего пальца. И поскольку она была первенцем своего отца, она практически жила в клубе.

Пока я связывал воздушные шары на день рождения Сета, сына Репо и Мейз, она была рядом со мной и рассказывала мне «как я все испортил». Мои слова, не ее. Я, по-видимому, отстой в развешивании воздушных шаров. Кто знал, что такое возможно?

— Феррин, иди помоги мне разморозить кексы, — позвала Саммер, как будто каким-то образом зная, что ее дочь становится немного властной.

Феррин убежала, чтобы помочь своей матери, которая была примерно на шестом месяце беременности третьим ребенком президента, оставив меня молча заканчивать с воздушными шарами. Все соберутся в ближайшие полчаса или около того. Все мужчины, их старухи, малыши. И там даже будут некоторые друзья клуба и их семьи. Это было довольно большое событие для третьего дня рождения. Но, с другой стороны, никто никогда не упустит повода повеселиться. Даже если эта вечеринка была легкой и без алкоголя, пока дети не отправятся спать.

Сет подбежал ко мне, когда они с матерью появились. — Мне три! — объявил он, подняв четыре пальца.

Мейз встал рядом с ним, вложив один из его пальцев в ладонь. — Это три, — напомнила она ему терпеливо, что подразумевало, что ей уже приходилось делать это несколько раз за этот день.

— Эй, Эйз, как ты себя чувствуешь? — спросил я, зная, что Репо недавно снова обрюхатил ее.

— Почему ты называешь маму «Эйз»? — спросил Сет, но убежал, прежде чем я успел ответить, чтобы пойти поиграть с девочками Амелией, Бри и Алексис, которые были ближе всего к его возрасту.

— Он все еще не понимает, что я типа была в MК, — сказала Мейз, качая головой, отчего ее фиолетовые волосы поймали свет.

— Никакого «типа». Ты была тут. Ты вывезла все эти дерьмовые смены, чтобы доказать это.

— Да, Репо тогда был говнюком, не так ли? — спросила она, нежно улыбаясь из-за прошедших лет и того факта, что они с этим говнюком были счастливы в браке.

— Возьми свои слова обратно! — крикнул Фэллон, второй ребенок Рейна и Саммер, пробегая мимо нас.

— Заставь меня, — последовал ответ от Малкольма, первого и единственного сына Волка и Джейни.

Обоим было по шесть лет, и оба были как братья и сестры, вечно врезающиеся друг в друга и начинающие дерьмо. Когда-нибудь они станут хорошими байкерами.

— Это будет долгий день, — сказала Мейз, наблюдая, как Фэллон борется с гораздо большим Малкольмом.

— Пусть они разберутся с этим. Они остановятся до того, как будет нанесен какой-либо реальный ущерб.

Голова Мейз склонилась набок. — Вы все так думаете, ребята? Клянусь, кто-то говорит мне это на каждой из этих детских вечеринок.

Я пожал плечами. — Я думаю, это мужское дело.

— Нужно сделать их жестче, а?

— Это не сексизм. Бри, Алексис и Уилла тоже когда-нибудь станут жестче.

— И Феррин, — добавила Мейз.

— Эйз, ты знакома с Феррин? Ее не нужно закалять.

— Хорошо подмечено, — сказала она с улыбкой. — Ну, я должна пойти и расстелить эти скатерти с Человеком-пауком, прежде чем все остальные придут сюда.

А затем все остальные пришли добрых пятнадцать минут спустя, включая последних троих детей: сына Брейкера и Алекс, Джуниора, а также детей Пейна и Элси — Джексона и Уиллу.

С ними пришли остальные мужчины и их женщины.

— Знаешь, что в этом самое хорошее? — спросил Кэш, двигаясь рядом со мной ближе к фасаду, чем к заднему двору. Ло разговаривала с остальной частью женского клуба, прежде чем отправиться в манеж, чтобы поиграть с Уиллой.

— Что?

— У всех есть дети, — пояснил он. — Мы можем прийти сюда и насладиться с ними в течение пары часов мероприятием, — сказал он, имея в виду его и Ло, — затем мы можем пойти домой и трахаться на каждой поверхности, не беспокоясь о маленьких глазках, наблюдающих за нами.

— Не могу спорить с этой логикой, — сказал я, звук автомобиля привлек мое внимание. Я едва успел повернуться вполоборота, когда это произошло.

Машина замедлила ход, какая-то невзрачная черная машина с затемненными окнами и без номеров. Я сразу же почувствовал, как напрягся, зная, что никто не будет ездить без номерных знаков. Копы любили штрафовать тебя за это дерьмо на Побережье Навесинк. Затем она почти остановилась, и задняя дверь открылась.

Затем чертово тело было вытолкнуто всего за несколько секунд до того, как машина отъехала.

Тело женщины катилось, пока не приземлилось прямо за нашими воротами.

— Какого хрена… — взорвался я, уже подбегая к женщине, когда все остальные обратили внимание на меня. Я практически чувствовал движение, происходящее позади меня, вероятно, все пытались развлекать и отвлекать детей, когда мужчины двигались ко мне.

Я стоял на коленях рядом с ее телом, притягивая ее к себе на колени, кровь уже размазывалась по мне. Мое сердце подскочило к горлу при виде ее разорванной рубашки и грубого, большого «П» в стиле Приспешников, вырезанного на идеальной коже ее спины. Я схватил ее за плечи и поднял, осторожно, чтобы не коснуться порезов, чувствуя, как мои внутренности скручиваются, когда она все равно закричала.

Я едва мог смотреть на нее, и я знал, кто она такая.

Те же светлые волосы, та же молочно-белая кожа, те же мягкие черты лица.

Это была потерявшаяся девушка, которой нужно было подсказать, как добраться до ее собеседования со вчерашнего дня.

Пенни.

— Блядь, — прошипел я, убирая волосы с ее покрытого синяками и разбитого лица, когда Рейн опустился рядом со мной, потянувшись за чем-то в кармане.

— Вы все следующие, — произнес он холодным и жестким тоном, в то время как двое мужчин направились к улице. — Что ты видел? — спросил он меня.

— Она дышит? — спросила Ло, останавливаясь рядом с нами, уже прижимая телефон к уху.

— Да. Она дышит. Избитая, и у нее на спине вырезана «П».

Ло кивнула, вся такая деловая, когда позвонила своим людям в Хейлшторм и приказала медицинскому персоналу прийти и осмотреть ее.

Я подложил руку под ее ноги и встал. — Черная последняя модель. Никаких номеров. Тонированная. Там не было ничего, за что можно было бы зацепиться, — сказал я Рейну, когда нес девушку в здание клуба, зная, что нам нужно убрать ее с глаз долой.

Я пронес ее через здание клуба в коридор со спальнями. Затем я пронес ее прямо в свою.

Не спрашивайте меня, почему; просто моя интуиция подсказывала мне, куда ее отнести.

— Кто она такая? — спросил Кэш, и все заполнили мое маленькое пространство. Ничего особенного, только серые стены, черное одеяло, пара черных комодов, большой телевизор и дверь в ванную. Но это был дом.

— Дерьмо. Блядь. Черт возьми, — сказал Шреддер, резко остановившись, когда я положил девушку на бок в центре моей кровати. — Это вчерашняя девушка.

— Какая вчерашняя девушка? — рявкнул Рейн, нуждаясь в ответах, раздраженный тем, что не получает их достаточно быстро.

Я наполовину отвернулся от нее, зная, что клубные дела были более насущными для всех вокруг нас, чем какая-то случайная девушка, которая все еще дышала. — Мы с Шредом вчера видели, как она шла по улице. Она потерялась. Мы объяснили ей, как добраться до «Беллы». Вот и все.

Рейн провел рукой по лицу, оглядывая своих людей, у которых были одинаково напряженные плечи и лица. — Хорошо. Во-первых, женщинам и детям нужно убираться со двора. Это вечеринка, но перенесите ее внутрь. После этого я поручаю вам всем отвезти их домой, проверить ваши дома, убедиться, что все защищено. Потом мне нужно, чтобы вы все вернулись сюда в церковь. Нам нужно оценить угрозы и посмотреть, кто, черт возьми, хочет начать войну с нами после всего этого времени. Девушка…

— Пенни, — подсказал я, заставив Рейна с минуту пристально смотреть на меня. — Я присмотрю за ней и попрошу Джейни и Алекс посмотреть, что они смогут о ней раскопать. Но она не представляет угрозы, чувак. Она невиновна. Единственная причина, по которой это произошло, заключается в том, что кто-то увидел, как мы с ней разговариваем, и, вероятно, подумал, что…

— Она принадлежит тебе или Шреду, — закончил за меня Рейн, кивнув.

— Мои ребята будут здесь через десять минут, — сказала Ло, садясь на кровать рядом со мной и Пенни.

— Я пришлю Джейни и Алекс, как только смогу, — сказал Брейкер и исчез, зная, что это дело клуба и, хотя он и друг, он не имеет к этому никакого отношения.

— Охраняйте собственность, — сказал Рейн, ни к кому конкретно не обращаясь, но пятеро или шестеро мужчин вышли, чтобы сделать именно это, все уже были привлечены к возможной стычке.

Это оставило меня, Ло, девушку, Рейна, Кэша, Волка и Репо в комнате.

— Гребаная война, — сказал Волк после напряженного молчания.

— Никогда не будет слишком рано, — сказал Кэш, вероятно, вспоминая последнюю войну, которая уничтожила половину организации и их собственного отца. Это была особенно жестокая, беспредельная война. Женщины пострадали. С обеих сторон.

— Все будет не так, как в прошлый раз, — пообещал Рейн твердым голосом.

— Чертова невинная женщина, — добавил Волк, его причудливые медовые глаза были прикованы к распростертому на кровати телу. Видите ли, когда Волк злился, случались плохие вещи. И ничто так не бесило Волка, как мужчины, причиняющие боль женщинам. Все в великане было напряжено, как будто его швы вот-вот лопнут от сдерживаемой ярости.