Глава 2

Репо

Она была чертовски горячей.

На самом деле, изначально все сводилось к этому. Называйте меня свиньей, называйте меня шовинистом, называйте меня как угодно, но отвалите, если вы думаете, что люди не замечают твоей внешности, прежде чем заметят что-то еще в тебе. Поэтому, когда я подошел к воротам, чтобы увидеть, как Лось и Фокс о чем-то беседуют с женщиной, которая подъехала на байке за минуту или две до этого, я сначала заметил, что она была высокой и подтянутой, и с чертовски феноменальной задницей. Ее длинные прямые волосы были выкрашены в самый темный оттенок фиолетового, который, помимо того, что был огромным посылом для общественных норм, были чертовски горячими. Ее лицо, ну, оно было красивым. У нее был немного угловатый подбородок, красивые зеленые глаза и губы, которые просто умоляли вас попробовать ее на вкус.

Следующее, что я заметил, был ее убийственный голос. Это был сплошной секс и дым, немного с придыханием, немного с хрипотцой. И разве не прекрасно, что такой голос извергает огонь?

— Нет, ты послушай, сука, я здесь, чтобы поговорить с президентом, а не с каким-то кандидатом, показывающим власть, так что вытащи свою голову из своей задницы и… — ее взгляд метнулся ко мне, ее рот закрылся, ее брови слегка сдвинулись, когда она сделала довольно медленный осмотр меня.

Я тут же решил, что, как только она закончит свои дела с Рейном, мы с ней познакомимся. Под «знакомством» я имел в виду не выпивку и всякую ерунду; я имел в виду, что собираюсь узнать, как выглядит ее задница, склонившаяся над одной из моих машин, пока я буду тянуть ее за волосы и трахать сзади.

Конечно, все это превратилось в дерьмо, как только девушки вышли и начали поднимать шум, запугивая грозного лидера байкерской банды, торгующей оружием. Видите ли, не часто людям приходило в голову сделать что-то вроде попытки встретиться лицом к лицу с Рейном. Одним из моих самых ранних воспоминаний о нем как о наследнике было то, как он ворвался в сарай, где держали одного из байкеров, скользкого ублюдка по имени Мо.

Кандидатам не разрешалось заниматься официальными делами клуба, но, в общем, я патрулировал периметр, и у меня были уши. Черт возьми, ты мог бы быть почти полностью глухим и услышал бы крики Мо. Рейн вышел почти через час, с его тела буквально капала кровь.

Мы, как группа, позже узнали, что Мо, наряду с тем, что он был паршивым пьяницей, бесстыдным игроком и гигантской киской, был также худшим, чем мог быть брат: он был стукачом. И, видите ли, стукачам, как говорится, швы не накладывают. Стукачи получали своевременную могилу.

Итак, Мо собирал маргаритки, и я очень рано понял, что с ним не стоит связываться.

Клуб девочек, черт возьми, я не знаю, о чем они думали. Может быть, это было так же просто, как знать, что Рейн, несмотря на всю свою безжалостность, никогда не поднимет руку на женщину. Или, может быть, это было просто потому, что все женщины сами были сертифицированными задирами и не боялись его, как большинство нормальных людей.

Но независимо от того, какие яйца потребовались им, они были на взводе. Видите ли, все они были задирами в своих собственных правах, у них действительно было очень мало (если вообще было) терпимости к таким вещам, как сексизм. Я не винил их за это. Я понимал это дерьмо. Любой, кто когда-либо видел, как Джейни создавала бомбы, или сражается Ло, или Саммер держит пистолет, да, они бы знали, что эта конкретная группа женщин не может придерживаться каких-либо гендерных стереотипов, даже в криминальном мире. Поэтому, когда они подумали, что Рейн несправедлив к женщине, которая сама вполне может быть крутой, у них ничего не оставалось.

Я должен был отдать им должное, они получили то, что хотели.

Хотя по опыту я знал, что это было не столько из-за разглагольствований и бреда Ло и Джейни, а больше из-за того, что Саммер была слишком нежна к нему и использовала единственную настоящую слабость, которая была у него в мире: чувства, которые он испытывал к ней.

Как бы то ни было, это сработало.

По крайней мере, мы все так думали, пока Рейн не повел меня внутрь лагеря.

— Это дерьмо не пройдет, — сказал он мне, махнув рукой в сторону ворот.

— Ты только что сказал им, что так и будет, — сказал я, пожимая плечами.

— О, я сказал им, что у нее будет шанс. Я не говорил, что она пройдет.

Я знал Рейна достаточно хорошо, чтобы понять, что он не просто тащил меня внутрь, чтобы небрежно нести чушь, скулить и ныть мне. — Что тебе нужно?

— Мне нужно, чтобы ты отвечал за Мейз.

— Отвечать за Мейз? — повторил я, думая обо всех вариантах, которые могли бы быть очень, очень хорошим заданием.

Словно почувствовав ход моих мыслей, губы Рейна дернулись. — Держи свой член в штанах, — сказал он, качая головой. — Мне все равно, что она такая горячая, с этого момента она является кандидатом. И ты не сможешь ее трахнуть.

Я выдохнул, что подозрительно походило на вздох, и кивнул. — Так что же мне тогда с ней делать?

— Ты можешь превратить ее жизнь в сущий ад, пока она не уйдет или не облажается достаточно сильно, чтобы ее вышвырнули.

Я сделал паузу, решив не говорить, пока не подавил желание сказать ему, что это было довольно хреново. Потому что на самом деле у меня не было такого мнения. Конечно, Кэш и Волк, а иногда и более старые члены, такие как Вин, подвергали бы сомнению решения Рейна, раздвигая границы его терпения своим неподчинением. Но это была роскошь, которую я не мог себе позволить. Не потому, что Рейн не позволил бы этого. Во всяком случае, я был на стороне Рейна. И я получил суровый урок верности, прежде чем наткнулся на Приспешников и решил, что они станут моей жизнью. И этот урок, ну, он сделал меня абсолютно неспособным вести себя даже в малейшей степени, как будто я не полностью уважаю власть.

Поэтому я проглотил свои возражения и кивнул. — Хорошо.

— Ты уверен, что понял это? Я мог бы поручить это одному из старших парней.

— Нет, я понял.

Я согласился на это по нескольким причинам. Во-первых, он попросил меня об этом. Если президент выбрал тебя для чего-то, ты, черт возьми, не бросишь это предложение ему в лицо. Во-вторых, я признаю, что мне было любопытно узнать о Мейз. В-третьих, я знал, что другие парни будут делать дерьмо, которое не только не будет нужно, но и будет граничить с дерьмом, чтобы заставить ее уйти. Это также включало бы в себя то, чтобы другие кандидаты намеренно давали ей дерьмо, исключали ее, заставляли ее чувствовать себя не в безопасности и неудачницей. И хотя она определенно была нежелательной, если судить по поведению Рейна, она не была опасной. Это была действительно дерьмовая вещь для мужчины, чтобы перейти эту черту с женщиной только для того, чтобы заставить ее прогнуться, независимо от того, собираешься ли ты довести все это до конца или нет.

Поэтому я хотел проследить за тем, чтобы все не вышло из-под контроля.

В целом мы не были плохими ребятами. Но я знал, что порядочным людям очень легко отвернуться от откровенного зла, когда им дают на это разрешение.

У них не будет такого шанса.

Я был таким.

Дело закрыто.

— Ты уже присматриваешь за кандидатами, — рассудил Рейн, пожимая плечами.

Он не ошибся. В то время как большинство пришитых членов имели комнаты в комплексе, очень немногие из них пользовались ими. У многих мужчин были старухи, дети, дома и прочее дерьмо, о котором нужно было заботиться. Кэш жил в таунхаусе. Волк устроил Джейни на своем месте в лесу. Даже у Рейна была Саммер и их дочь Феррин, за которыми он должен был присматривать. Не так много людей было в лагере двадцать четыре на семь. Я, однако, был не из тех, кто решит остепениться. И я не видел причин брать ипотеку, когда у меня было удобное место в лагере.

Так что я жил там.

Я также работал там, восстанавливая свои машины в поле на заднем дворе.

Так как, я был рядом больше всех и, следовательно, внимательно следил за кандидатами.

— Не проблема, Рейн. Я займусь этим, — сказал я и был вознагражден ударом по плечу, прежде чем открыть дверь и вернуться к небольшой толпе перед входом.

Почему у меня в животе образовался узел, ну, черт возьми, если бы я знал. Но так оно и было.

— Мейз, — позвал я, обрывая то, что собиралась сказать Джейни, — ты со мной. Пойдем.

К ее чести, она не ощетинилась, не задала никаких вопросов и даже не потратила время на то, чтобы поблагодарить или попрощаться со всеми остальными. Она просто натянуто кивнула, прошла через группу и пошла в ногу, в двух почтительных футах позади меня, когда я повел ее вокруг задней части лагеря, где, как я знал, остальные кандидаты будут болтаться и говорить дерьмо о цыпочке, которая думала, что у нее есть шанс быть в MК Приспешники.

У нас было четыре кандидата, ну, с Мейз — пять. Там были Лось и Фокс, братья. Лось был прост, как опилки, и подл, как гризли. Фокс был чуть менее глуп и, возможно, лишь наполовину так же зол, но он был неинтересен во всех возможных отношениях. Оба были темноволосыми, с этими нелепыми симпатичными мальчишескими лицами, но также сильными, способными, и у них были рапорты о приводах. У Дюка были длинные светлые волосы, которые он обычно собирал в пучок на макушке. Он был с грубой внешностью — мудрый, высокий и крепкий, с глубокими голубыми глазами. И, наконец, Ренни был чертовски рыжим. Никакой лжи. Он был молод, лет двадцати, с худым, тощим телом, которое он уже наполовину покрыл татуировками. У него были медно-рыжие волосы, длинные на макушке, с ярко-голубыми глазами. Каким-то чудом ему удалось остаться без веснушек.

Лично я предпочитал Дюка и Ренни в качестве потенциальных членов.

Но это решение буквально не имело никакого отношения к моему мнению.

Все это зависело от Рейна, возможно, с небольшим участием Кэша и Волка.

— Ты не можешь быть чертовски серьезным, — сказал Лось, когда мы подошли к тому месту, где они все болтались вокруг столов для пикника.