Шлепнулась запоздалая мина, с визгом брызнули осколки камня. На широкой задымленной просеке между белеющими срезами пней и грудами хвои замелькали неясные силуэты. То пропадая за волнами дыма, то снова появляясь, ближе и ближе подходили освещенные пожаром фигуры — молча шли белофинны в атаку.

Метрах в двадцати затрещали сучья, мелькнуло рыжее, с безумными глазами лицо, сухим треском полоснула автоматная очередь.

— Аля-ля! Аля-ля! Аля-ля! — приближался нестройный нарастающий крик.

Серые куртки финнов полетели на проволоку. Один, двое, четверо прорвавшихся уже лезли на завал. Стреляя на ходу, прыгая через пни и деревья, цепь за цепью подкатывали шюцкоровцы.

— Огонь! — крикнул Панкратов. Поведя автоматом, в упор выпустил полдиска.

Грянул залп. С оглушительным звоном загремел пулемет Лузгина. Андрей бил короткими очередями, выбирая цель, ощущая в плече крупную дрожь приклада. Сознание как бы независимо от его воли выхватывало то расщепленный пень с повалившимся белофинном, то бегущие к валуну фигуры, позванивание гильз, летящие с дальних елок срезанные пулями ветки и сучья… В первую минуту все смешалось в шуме и грохоте, потом стали слышны отдельные .выстрелы, команда, стоны, лязг затворов. Натиск слабел, волна шума спадала. Финны, сметенные огнем, откатывались, перебегая, укрывались за валунами и кочками. Из-за пней трещали автоматные очереди.

— Отставить огонь!

Не успела смолкнуть команда, как метрах в десяти от окопов выскочил шюцкоровец и, петляя, побежал к своим. Несколько пограничников бросились наперерез. В ту же минуту прямо им в спину ударил пулемет.

— Назад! Ложись! — изо всех сил крикнул Панкратов, но не успел остановить их: двое, раскинув руки, упали на камни, третий, с перекошенным от боли лицом, волоча ноги, полз обратно.

Рванувшись, Зозуля сгреб раненого, втащил в траншею. Словно издеваясь, финский пулеметчик дал очередь по его окопу.

Пулемет бил с острова.

— Раненого — в блокгауз, — приказал Панкратов. Сняв трубку, доложил начальнику о положении на участке.

— Лавров у капитана,- коротко сказал он Лузгину.- Тебе команда: коммунистов на КП. Зозуля, остаетесь за меня…

Когда Лузгин и Панкратов пришли к командному пункту, там никого не было. Опустившись у входа в блиндаж, Панкратов прислонился к стенке траншеи и устало закрыл глаза. Невысокий и худощавый, с тонкими чертами лица, сидел он на земле, собравшись в комок, положив на колени небольшие крепкие руки. Затем, не меняя положения и не поднимая головы, потянул к себе висевшую сбоку планшетку и, раскрыв ее, с пристальным вниманием углубился в карту.

Посыпался щебень, в траншею спрыгнул разведчик Лавров. Цвикнули пули, по отвалу цепочкой взлетела пыль, донеслась пулеметная очередь.

По боковому ходу подошел начальник заставы капитан Костомаров. Его широкое русское лицо с воспаленными от дыма глазами было спокойным и сосредоточенным. Войдя в блиндаж, он жестом пригласил остальных, сел на патронный ящик и разложил перед собой расчерченную красными и синими стрелами карту.

Лавров остался у входа. Влажная одежда облепила его сильное тело, но он как будто не замечал этого и, щурясь от папиросного дыма, жадно курил.

— Совещание партгруппы считаю открытым,- коротко сказал Андрей Лузгин.- Слово имеет начальник заставы.

— Финны получили подкрепление, около роты,- негромко начал капитан.- В лощине у них сконцентрирован кулак. Ночью или утром нас атакуют…

Капитан посмотрел на собравшихся, остановил взгляд на Андрее:

— Лузгин, возьмешь взвод, выйдешь через горящий лес к Большим буграм, ударишь во фланг Задача, отбить батарею на наволоке. Будем контратаковать…

Капитан, что-то обдумывая, замолчал Стало слышно, как за просекой горит лес. Глухо пробубнили минометы, ударили разрывы, и снова только гудение пламени да треск горящих деревьев.

Андрей знал, почему молчит капитан: наволок и застава пристреляны с острова. Подняться в контратаку — значит подставить под огонь пулемета оставшиеся силы. Не подниматься — перебьют по одному в окопах.

Из блиндажа. Андрей видел уголок затянутого дымом неба и знакомые очертания треугольной вершины сосны на наволоке, под которой сейчас стояла батарея.

Совсем недавно, перед отъездом Панкратова в отпуск, были они возле наволока. Старшина тогда нашел какой-то камень в пещере или на Больших буграх, набросал на блокнотном листке схему местности, сделал засечки азимута, а потом все поддразнивал Андрея, что тот проворонил замечательное дело.

Под целлулоидом планшетки Панкратова схемой вниз лежал этот листок. На обратной стороне его был обведен контур детской руки с короткой надписью: «Папе от Саши».

Оставаясь на сверхсрочную, Панкратов хотел забрать семью на границу, готовил комнату, купил своему Сашке деревянного коня. А сейчас Сашкин конь горел в огне пожара. С тех пор как гитлеровцы разбомбили Минск, старшина не получал о семье никаких известий.

— Товарищ капитан,- прервал молчание Панкратов,- чтобы отбить остров, мне нужен один человек. Лузгин ударит с Больших бугров, я — с острова. Тогда не мы, а финны будут в ловушке.

— Лавров, говорите!-приказал капитан.

— Я уже докладывал, старшина,- отозвался Лавров.- Озеро простреливают, остров охраняют. От самой близкой тресты (тростник) метров полтораста чистой воды — надо нырять. Девять раз я брал воздух. На лудах (отмель) отдыхать можно, но финны из-за дыма нет-нет, и пустят очередь по воде: на испуг берут…- Лавров замолчал.

— Все ясно? — спросил капитан.

— Ну, раз на испуг, значит боятся.., А дыма не жалко, добавим. Ясно, товарищ капитан,- ответил Панкратов.

— Кого возьмете?

— Лаврова.

— Хорошо.- Капитан больше ни о чем не спрашивал.- Ваша задача, Панкратов, отбить остров, парализовать батарею, держать под огнем дорогу и лощину. Лузгину к трем ноль-ноль занять исходный рубеж — гребень Больших бугров. Сигнал: две красные ракеты. По сигналу ударить огнем с флангов — с острова и с гребня. Я контратакую в лоб…

Было за полночь, когда Андрей провожал Панкратова. Они стояли за бревенчатым срубом причала, укладывали в лодку гранаты, вещевые мешки, коробки с лентами, устанавливали холодное тяжелое тело «максима». Лавров обматывал уключины.

Метрах в пятидесяти по берегу озера горела подожженная Панкратовым прачечная, где до войны хранились в кладовке пакля, щелочь, ружейное масло. Черные клубы дыма и копоти поднимались над прачечной, слабый ветер подхватывал их, еще больше заволакивая и без того задымленное озеро. Временами с острова начинал бить пулемет, пули рикошетили на камнях, с визгом впивались в бревна сруба. В сумерках белой ночи как будто ниже спустились багровые моросящие дождем тучи. На поднимавшемся уступами берегу виднелся обугленный остов вышки, развалины казармы, столовой, гранитные валуны с белыми следами осколков, и всюду вздыбленная, истерзанная земля.

Когда все было уложено, Панкратов отстегнул планшетку, передал ее Лузгину.

— Возьми карту,- сказал он, вытаскивая из-под целлулоида блокнотный листок, и неловко добавил: — Сашкину вот подпись с собой беру…

Подобрав винтовочную гильзу, Панкратов втиснул в нее туго скатанную бумажку и, закрывая ладонью огонек спички, залил гильзу варом от карманной батарейки. Когда вар застыл, сунул запечатанную гильзу в нагрудный карман.

— Ты что-то хотел сказать? — спросил Андрей.

— Да нет, ничего…

— Все продумал, Костя?

— А как же не думать? — Панкратов улыбнулся, и в упор посмотрел на Андрея.- Выйдем в озеро, лодку на якорь, сами в воду, да с тыла и на остров..,

— Не спеши только…- пробормотал Андрей и зачем-то потрогал пуговицу на гимнастерке Панкратова.

— Ты чего?

— Пуговица вот… пришьешь… Ну, иди,- почти грубо закончил Андрей.

Молча столкнули они лодку на воду, потом, посмотрев друг на друга, так же молча и неожиданно для себя крепко обнялись.

Панкратов сел на корму, Лавров пожал руку Андрею, вошел в лодку, проверил, хорошо ли обмотал уключины, с силой налег на весла. С минуту еще был слышен слабый плеск, словно на берег накатывала неторопливая волна. Потом все затихло.