Глава 1

Джинни

Я люблю героев. Все, что с ними связано. Их силу, их честь, их преданность, их стремление к конечной цели перед лицом непреодолимых трудностей. Герой всегда поступает правильно, всегда побеждает, несмотря ни на что. Сейчас, больше всего на свете, мне нужен герой. Я разорена, овдовела, на краю пропасти, и моя малышка умирает — она хочет героя, и, клянусь всеми святыми, я найду ей такого героя. Я подарю ей величайшего супергероя всех времен. Я подарю ей Лиама Стоуна.

Смотрю на заднее сиденье машины. Бин пристегнута в своем автокресле. Ее шестой день рождения был на прошлой неделе, и она просматривает стопку комиксов, которые получила в подарок.

— Как думаешь, он сможет поднять машину? — спрашивает она. — Когда сражался с Красным Пауком, он поднял машину над головой и раздавил его.

Отвожу взгляд от разбитой грунтовой дороги и смотрю в зеркало заднего вида.

— Я не знаю, Бин. Не знаю, делают ли супергерои на пенсии такие вещи.

На лбу дочери появляются две морщинки, пока она обдумывает мой ответ.

— Но он все равно будет меня тренировать?

— Даже если мне придется повалить его на землю и заставить.

Она хихикает, и у меня чуть не сбивается дыхание от этого счастливого звука.

— Мама, ты не сможешь победить Лиама Стоуна. Он силен как двести человек, быстр как ракета, умнее Эйнштейна, и он предан делу помощи несчастным.

— Угнетенным, — говорю я с кривой улыбкой.

— Он будет рад меня видеть. Наверняка он давно мечтал о протеже. У всех лучших героев они есть.

Я поднимаю брови. С каких пор она начала использовать такие слова, как «протеже»?

— Ты позволишь говорить мне, Бин.

— Знаю. — Она снова зарывается носом в комикс. Я едва могу разглядеть ее лысую макушку над яркой обложкой журнала.

Задыхаюсь от паники, которая возникает каждый раз, когда вижу доказательства того, что она больна. Отгоняю эти мысли в сторону.

В любом случае, мы добрались. Мы в десяти милях от Сентрвилля, где шоссе 511 пересекает шоссе 511B и поворачивает на Пайн-Три-Роуд. В южном Огайо полно непаханой земли, которую продают по дешевке, можно урвать сотни акров и остаться в одиночестве до конца жизни. На это, наверное, и рассчитывал Лиам Стоун. Он купил эту землю два года назад, когда буквально свалился с голливудского олимпа.

Сначала все в городе пребывали в восторге, ожидая того дня, когда он приедет на Мэйн-стрит, и они смогут вволю на него налюбоваться. Но он так и не приехал. Прошло два года, но никто в городе так и не смог его увидеть. И ни у кого не хватило смелости пойти и представиться, поздороваться по-соседски. Нет, мы все просто оставили его в покое.

До сегодняшнего дня.

Поворачиваю к его подъездной дорожке и не позволяю себе раздумий, потому что если бы я это сделала, то могла бы отступить.

Я так сильно сжимаю руль, что костяшки на моих пальцах побелели. Но я крепко держу руль, потому что если расслаблюсь, то не смогу перестать дрожать. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не подведи меня. Пожалуйста, будь героем. Пожалуйста, будь таким же хорошим, добрым и самоотверженным, как персонаж, которого ты играл в кино». Я посылаю молитву, когда мы проезжаем через глубокий зеленый летний лес его земли.

Моя машина, старая Бесс, стонет на неровном гравии. Слава богу, она продолжает тарахтеть. Ткань на потолке провисает, набивка сидений торчит, а руль давно превратился из коричневого в серый, но она ломается только раз в несколько недель, и это намного реже, чем моя предыдущая машина. К тому же, гаечного ключа, нескольких ругательств и резкого пинка обычно достаточно, чтобы завести ее мотор. Я не против испачкаться, если это означает, что Бин продолжает ходить на приемы. Они проходят в девяноста милях от нас, слишком много дней в неделю.

Сбоку от подъездной дорожки стоит деревянный забор. Он сгнил, и высокая трава поглотила его. Наконец, лес открывается, и я останавливаюсь в конце дороги. Трава заросла сорняками, и к входной двери ведет протоптанная дорожка. Я паркуюсь перед ржавым трейлером. Он односкатный. Голубого и бананово-желтого цвета, с узкими маленькими окнами и внутренним двориком из цементных блоков.

— Он выглядит заброшенным, — замечает Бин.

Я дрожу. Он выглядит хуже, чем заброшенным, он выглядит как из фильма ужасов. Может, никто никогда не встречал Лиама Стоуна, потому что он умер два года назад, и с тех пор его тело гниет в приземистом трейлере.

Но это не может быть правдой. Парень из доставки говорит, что каждую неделю он забирает посылки из продуктовых интернет-магазинов, дистрибьюторов алкоголя и всего прочего. Кто-то же получает эти посылки.

— Он не заброшен, — говорю я.

Мне кажется, я вижу, как развевается занавеска, и потираю руки. Жара почти тридцать три градуса, но, будь я проклята, если не замерзла.

Бин отстегивается.

— Наверняка у него штаб под трейлером. Это уловка, чтобы обмануть Красного Паука. — Она хватает свою красную шелковую накидку и начинает повязывать ее на шею.

Ожидая, пока дочь подготовится, смотрю на книги, сложенные на пассажирском сиденье. «Преодоление горя» — руководство для вдов. «Я в порядке, ты в порядке». Руководство по материнству для одинокой мамы. «Как отпустить. Прощание». «Когда умирают хорошие люди». «Потерять ребенка».

Я сжимаю руки и сглатываю... все.

Бин...

Пихаю все книги на пол. Страницы трепещут, и каждая из них падает с сильным стуком. Они ничем не помогли, ни одна из них не помогла.

— Я готова, мама, — говорит Бин.

Поворачиваюсь к ней. Она в плаще и маске.

— Разве ты не великолепна? Лучший протеже, которого только может пожелать супергерой.

Она сглатывает и быстро кивает. Моя бесстрашная девочка нервничает.

Я не могу позволить ей увидеть, что тоже нервничаю. Во всем этом не хочу, чтобы она видела, как я напугана. Что не могу с этим справиться, что я в таком ужасе, что не сплю ночами, что рыдаю в душе, что мне приходится заставлять себя есть, что так боюсь за нее. Я не могу позволить ей видеть это. Я обязана быть уверенной, чтобы она никогда не узнала, что ее мама боится за нее. Я должна быть для нее опорой, чтобы, если придет время, она не боялась уйти. Когда придет время, когда она уйдет, тогда я развалюсь на части. Но до тех пор буду собирать себя по кусочкам и держать все в себе, чтобы ни один дюйм страха, или нервов, или стресса не выдал меня.

Я распахиваю свою дверь и попадаю в гнетущую жару. Открываю дверь для Бин, и она спускается на гравий.

— Не могу поверить, что я встречусь с Лиамом Стоуном, — тараторит Бин. — Он мой герой, а я с ним встречаюсь. И я могу тренироваться с ним. Я самый счастливый человек в мире. Бабушка сказала, что ты не знаешь Лиама Стоуна, и все это закончится горами страданий, а Хизер сказала, что ты неудачница и что Лиам Стоун — посмешище...

— Ну, бабушка и мисс Хизер...

— Но Финик сказал, что бабушка закаменела в своем горе, а Хизер холодносердечная су...

— Беатрис Рене, мы не используем такие выражения.

— Я просто повторяю то, что слышу. Они не верят, но я верю, и Финик тоже, и ты сказала, что сделаешь это, и ты всегда делаешь то, что говоришь. — Она смотрит на меня с абсолютным доверием, и это почти ломает меня.

Потому что я очень рано поняла, что худшая часть материнства, худшая часть жизни — это неспособность что-либо сделать. Невозможность спасти единственного человека, которого ты любишь больше, чем себя. Я не могу спасти свою Бин. Я не могу поцеловать ее и вылечить. Ничто из того, что я сделаю, не помешает ей страдать, умирать. Поэтому вместо этого я собираюсь дать ей то, о чем она всегда мечтала.

Супергероя.

Она сказала мне, что у нее есть желание. Стать супергероем под руководством Лиама Стоуна. И если смогу добиться этого для нее, я сделаю это. Клянусь своей жизнью и всем, что во мне есть, я сделаю это.

Бабушка Энид и Хизер и все остальные сомневающиеся, они не знают, они понятия не имеют, что я сделаю для своего ребенка.

Я беру руку Бин и чувствую сухую прохладу ее кожи.

— Не волнуйся, Бин. Мистер Лиам Стоун не сможет устоять перед нашим обаянием. Кроме того, супергерои, даже отставные, всегда хотят помочь другим.

Оглядываю трейлер-ловушку, высокую траву и неприветливую атмосферу.

— Но, может быть, ты подождешь в тени вон под тем большим дубом? Минутку, пока я поговорю с мистером Стоуном. Хорошо?

Она смотрит на меня, потом на трейлер, потом на тень дерева с мягкой травой под ним.

— Я быстро, — обещаю я.

Чмокаю ее в макушку, и она убегает, чтобы прислониться к широкому дубу. Когда она начинает листать свои комиксы, вздыхаю и решительно смотрю на трейлер. Я иду по заросшей тропинке к входной двери. Колючки царапают мои голые ноги, и я отпихиваю их. Наконец, ступаю на бетонную лестницу и поднимаю кулак. Я стучу сильно и громко. Сейчас не время для робости.

Внутри трейлера слышится ругань и стук стеклянных бутылок. Он там, но через минуту, не получив ответа, я снова стучу в дверь.

— Иду, иду. Имейте терпение, — кричит хозяин трейлера. Его голос рокочущий и глубокий. Я узнаю его по семи фильмам блокбастера. Такой голос хотел бы иметь каждый мужчина, а женщины — желали бы слышать его шепот в постели. Да, этот голос. Гладкий, уверенный, богатый и твердый. Голос героя.

Все будет хорошо. Лиам Стоун может жить отшельником на свалке в глуши, но он — Лиам Стоун.

Подтянутые мышцы, пресс в восемь кубиков, плечи, способные выдержать весь мир, карие глаза, полные мудрости и сочувствия, улыбка, согревающая сердце самого завзятого циника. Этот человек стал для Америки сыном, братом, мужем и отцом. Он был нашим героем. Он спасал мир в кино, а в реальной жизни занимался благотворительностью и целовал младенцев. Не может быть, чтобы он не захотел помочь.

А еще этот голос, он ничуть не изменился.

Снова стучу, убежденная, что это сработает. Я исполню желание Бин.

Прислоняюсь к двери и снова стучу. Затем дверь резко распахивается. Я оступаюсь и резко выдыхаю. Оступившись, я попадаю в трейлер и падаю в объятия мужчины.