— Эд? — шепчет Алэйна.

— Все кончено, петарда.

— Здесь ты ошибаешься, — бесстрастно шепчет Кали. Прежде чем подойти к ней, я бросаю жирного чувака на землю.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не прав, детка? — обхватываю ее за шею и притягиваю к себе.

Она отстраняется от меня.

— Это еще не конец, Эд. Я уже никогда не буду прежней. Мужчины касались меня в тех местах, в которых я хотела, чтобы меня касался только ты, — она вытирает слезы, которые капают из ее глаз, и моя грудь сжимается от эмоций в ее голосе и слов, слетающих с ее губ. — Я никогда не буду прежней. Ненавижу тебя, Эд Никсон. Ненавижу так сильно, что никогда больше не хочу видеть твое лицо.

Кали встает с того места, где сидит, оборачивает толстовку вокруг Алэйны и целует ее в голову. Она убирает волосы Алэйны со лба, пристально глядя ей в глаза.

— Я люблю тебя, детка. Мне очень жаль.

Она встает и направляется к двери.

— Кали! — требую я, и она останавливается, резко поворачивая голову ко мне.

— В чем дело, Эд?

Я стою неподвижно. Мои мысли несутся со скоростью сто километров в час – я так много хочу ей сказать. Хочу упасть на гребаные колени, как маленькая сучка, и умолять ее остаться со мной, пообещать ей, что положу мир к ее ногам и буду баловать ее всем, чего она захочет, пока мы оба будем жить. Но я не могу. Я, бл*ть, не могу, просить эту девушку остаться со мной, когда она права. Это все моя вина. Она заслуживает большего, кого-то, кто не является частью этой жизни, и я не могу дать ей этого. Я никогда не смогу дать ей этого, потому что не просто живу с этими демонами каждый день, эти ублюдки танцуют со мной во сне.

— Какие-нибудь последние слова этому жирному ублюдку? — спрашиваю я, снимая толстовку и передавая ей, чтобы она ее надела.

Поднимаю на нее глаза и пытаюсь запомнить каждую ее черту. Я люблю ее так чертовски сильно, и именно поэтому мне нужно отпустить ее. Больше я никогда никого не полюблю. До нее никого не было, и после нее уж точно не будет. В моем сердце всегда будет место для Кали. Это место всегда будет неприкосновенным, и пусть Бог спасет душу того, кто попытается снова прикоснуться к этому месту. Она стягивает через голову мою толстовку.

— Убей его медленно, — бормочет Кали, прежде чем выйти из этой комнаты и моей жизни.