Глава 8

Мертвый Груз

Эйвери

Всегда есть это надвигающееся ощущение завтрашнего дня. Недостижимая финишная черта в конце дела, где Куинн задерживает Альфу, и внезапно, как по волшебству, я вновь становлюсь тем человеком, которым была раньше.

Раньше.

Я в достаточном объеме изучала психологию в колледже, чтобы знать, что эта концепция - обман. Ищи ее достаточно усердно, и это может даже стать заблуждением - тем, что сведет с ума.

Завтрашнего дня не существует. Потому что прежней Эйвери не существует. Я никогда не смогу вернуться в то место - до кошмара, произошедшего со мной. Временная шкала была прервана. В моей жизни произошел разрыв, и когда я выбрала другой путь, когда я сошла с рельсов, моя цель навсегда изменилась.

Мои руки дрожат, когда я ввожу данные в отчет. Я не знаю, как Куинн и Сэди это делают. Как они смотрят на жизнь жертвы и обнаруживают тот единственный инцидент, который нарушил ход ее жизни. Я работаю на благо только фактам. Они должны связать все решения, маленькие незначительные выборы и детали, которые привели жертву к гибели.

Я бы сошла с ума, подвергая сомнению каждую свою мысль и любое движение. Когда вы знаете, что такой простой выбор, как то, в какую кофейню зайти утром, может привести к смерти... как вы живете с этим?

- Агент Роллинс уже в пути, - сообщает Обри, завершая свои исследования.

Эта информация не помогает мне унять дрожь в руках.

- Почти закончила. - Как можно быстрее и компетентнее я заканчиваю отчет, а затем отправляю Куинну еще одно сообщение. Я хочу, чтобы Куинн был в курсе событий, но это больше, чем забота о его отделе, о его команде. Я не хочу оставаться наедине с федералами, которые следят за моей лабораторией.

Наконец, он отвечает «Еду».

Я глубоко дышу через учащенное сердцебиение, замедляя дыхание, пока головокружение не утихает. До сих пор ФБР не запросило никаких данных, кроме отчета по «Трифекте», чтобы перечислить в своем заключении незаконное содержание наркотиков, но я все еще гипервнимательна к присутствию Обри в моей лаборатории. Он ближе к цели, чем думает. В любой момент отчет о происхождении может раскрыть правду.

Я пытаюсь позволить словам Куинна успокоить меня. Единственный способ, который позволил ему установить связь «Трифекты» со мной, заключался в том, что я сама ему об этом рассказала. ФБР и оперативная группа больше сосредоточены на сексуальной торговле, чем на преследовании какого-то неизвестного человека, продающего сильнейший афродизиак через даркнет.

Кроме того, с тех пор как меня похитили и заставили разработать препарат, моя связь с этим делом укрепилась. Все, что я сейчас делаю, может быть расценено, как дальнейшее тестирование препарата для криминалистической лаборатории. По крайней мере, это обложка, над которой я работаю, готовясь к ожидающим ответа вопросам Обри.

Распашные двери открываются, и входит агент Роллинс, за которым следует глава отдела по борьбе с организованной преступностью ФБР - агент Белл.

Дерьмо. Я роняю металлическую кастрюлю. Громкий грохот отражается от стен и эхом разносится по главной лаборатории. Обри любезно игнорирует мою неловкость и встречает агентов у входа. Я упираюсь руками в край тележки для вскрытия, позволяя прохладному металлу успокоить мои мысли.

Агент Белл осматривает лабораторию, ее взгляд блуждает по оборудованию, затем ее бледные глаза останавливаются на мне. Моя спина тут же напрягается. Оба раза, когда она входила в мою лабораторию, я чувствовала, что за мной наблюдают. Анализируют.

В отличие от большинства людей, она не пытается намеренно не пялиться на мой шрам. Вместо этого, как и сейчас, когда приближается, она открыто смотрит на него, прежде чем находит мои глаза.

Это действительно заставляет меня чувствовать себя напуганной, но я также ценю ее дерзость. Я не получаю от нее сочувствия. В ней присутствует молчаливая безжалостность. Она - доминант в своей области. Как и я, она, вероятно, должна быть таковой. То, что большинство мужчин называют «сучностью», по факту является преданностью и решительностью. Я думаю, что могу выстроить с ней отношения на этом уровне. По иронии судьбы нам больше не нужны мужчины, которые сдерживали бы нас и заставляли чувствовать себя неполноценными. Мы можем это сами.

- Доктор Джонсон обнаружила связь, - говорит Обри, привлекая мое внимание, когда они приближаются.

Я натягиваю улыбку и протягиваю руку.

- Я не могу позволить доктору Полсону приписать мне всю заслугу. Он стал для нас прекрасным подспорьем.

Агент Белл принимает мою руку, ее ладонь ощущается мягкой, но пожатие твердое и надежное, и это лишний раз подчеркивает сочетание грации и твердости. Она - все, что говорил о ней Куинн, и внешняя красота - то, о чем он не упомянул.

- Я рада, - отвечает она элегантным голосом, полностью соответствующим ее природной грации. - У меня никогда не было сомнений в том, что из вас - двух блестящих умов - выйдет потрясающий тандем.

Обри принимает ее лесть с пунцовым румянцем, но я не настолько очарована, чтобы пропустить ее снисходительную похвалу. В этом заявлении она больше похвалила себя. Я киваю, ища взглядом вход.

- Доктор Джонсон, не могли бы вы приступить к разъяснению своих выводов? - спрашивает агент Белл. - У нас мало времени.

Я киваю, мысленно придумывая способ оттянуть время до прихода Куинна. Конечно, я могу предоставить ему эту информацию позже, но он разбирается в политике лучше меня. Я хочу, чтобы его присутствие здесь обозначило все противоречия между полицией и ФБР.

Я подтягиваю тележку с ноутбуком к себе, ставя ее перед собой, словно барьер между мной и федералами. Обри настраивает проекционный экран, когда я начинаю:

- Анализ ДНК показал, что кровь на ручке совпадает с кровью первой жертвы, Марси Белофф. Мы также подтвердили это, сопоставив круглую рану в ее печени, ставшую причиной смерти, с формой ручки и ее держателем, которые, учитывая отек и потерю крови, также совпадают, - я нажимаю на экран, и перед нами появляется проецируемое изображение, сравнивающее рану с ручкой, и с расчетами.

Обри указывает на диаграмму.

- Перо пронзило жертву, но она умерла не сразу после нападения…

- Нападения? - перебивает его агент Белл. - Как вы определили, что на нее напали?

Обри смотрит на меня, словно ища ответа. Черт. Судебно-медицинский эксперт ФБР работал со мной ничтожно мало, а уже выходит за пределы зоны комфорта ФБР.

Я беру это на себя.

- Ушибы и рваные раны свидетельствуют о борьбе между жертвой и преступником. Степень и расположение синяков наводят меня на мысль, что ее избивали в течение долгого времени, некоторые из гематом находились в процессе заживления, а ее более поздние травмы… - я меняю изображение на фотографию одной из жертв после обработки, - означают, что преступник схватил ее за руки, грубо обращаясь с ней. Однако большой синяк на ее бедре отличается от других. Измерив край стола, мы пришли к выводу, что контузия выровнена, - я делаю глубокий вдох. - Преступник толкнул жертву на край стола, где и вонзил в нее ручку. Это привело к травме с большой кровопотерей, которая, в конечном итоге, убила жертву.

Тишина сгущается в комнате. Гул оборудования становится громче, агент Белл нарушает тишину:

- Вы хотите сказать, что ее смерть была несчастным случаем.

- Если вы рассматриваете избиение женщины, которое привело к ее смерти, как несчастный случай, то мы работаем по разные стороны, агент, - Куинн направляется к нам, его шаги отдаются тяжестью в неподвижном воздухе.

Я не заметила, как он вошел, но он, очевидно, услышал достаточно из моего отчета, чтобы опровергнуть утверждение агента. Напряжение отпускает мои спертые легкие с каждым шагом, который приближает его к нам. Я встречаю его решительное выражение лица с легкой улыбкой.

- Детектив Куинн прав, - говорю я, мой голос становится тверже. - Независимо от намерений, жертва была убита в результате жестокого обращения и нападения на нее, - я бросаю взгляд на Обри, уверяя его, что его оценка также была верна.

Агент Белл качает головой и делает пометку в своем планшете. Затем, подняв глаза, она переводит взгляд с меня на Куинна.

- Я не обсуждаю семантику, - произносит она, интонация в ее голосе становится более резкой. - Я хочу сказать, что ее смерть не похожа на смерть других жертв. Есть вопиющая разница между изуродованными кишками и падением жертвы на перо, - она поднимает руку. - Толканием жертвы на ручку, - поправляется она.

- Вынужден согласиться, детектив, - соглашается агент Роллинс, поворачиваясь к Куинну. - Это открытие только усложняет расследование.

Я прочищаю горло и меняю изображение.

- Тогда, возможно, это прояснит ваше расследование. - На экране крупным планом высвечивается бедро жертвы. - Клеймо, найденное на всех жертвах, было сделано до их смерти. Но Марси Белофф получила свое клеймо посмертно.

- Я не совсем понимаю, - уточняет агент Роллинс. - Клеймо на этой жертве было удалено, выжжено. Зачем клеймить ту, которая не связана с другими убийствами женщин, ставших жертвами торговли людьми, а затем удалять клеймо, если преступник намеревался скрыть убийство среди других?

Агент Белл подходит ближе к экрану. Ее глаза внимательно изучают обугленное клеймо.

- Вот именно, - соглашается она, и Роллинс выжидающе поднимает брови. Он не перебивает.

- Мы пришли к выводу, что удаление клейма - это судебно-медицинская контрмера, чтобы помешать нам связать убийства вместе. Некоторые смерти настолько ужасны, что, если бы у судмедэксперта никогда не было клейма первой жертвы для сравнения, мы, возможно, вообще не знали бы, что нужно искать клеймо.

Я ощетиниваюсь из-за ее неуверенности в моих навыках. Я бы обнаружила клеймо во время экспертизы, увидев глубокий зарубцевавшийся шрам.