Джекс

Я испытал непомерный прилив удовольствия от шока, промелькнувшего на лице стройняшки передо мной. Его щеки заалели очаровательным румянцем. Собрав всю волю в кулак, я пытался держать руки по швам, хотя все, что хотел сделать, это провести пальцами по этой розовой щеке и почувствовать тепло.

Это был отстойный день. Рабочий проект, в который я вложил тонны времени и усилий, пошел наперекосяк, и я с нетерпением ждал, когда вернусь домой и отключусь. Меньше всего хотелось тратить время на пустую болтовню в лифте с незнакомцем, пусть даже с симпатичным. Но потом очаровательный мужчина в стильном смокинге спросил меня, можно ли его трахнуть, и внезапно ночь стала намного лучше.

Усталость как рукой сняло, а беспокойство по поводу работы вылетело из головы напрочь. Теперь я был заинтригован парнем, который, похоже, так же поражен своим вопросом, как и я.

Он нервничал и облизывал губы, от чего мне хотелось зарычать.

— Ч-что?

Я сделал маленький шаг вперед и услышал прерывистый вдох.

— Я сказал, что с удовольствием бы трахнул тебя.

Он комично заморгал, за стеклами очков в квадратной черной оправе.

— Ой. — Тихонько пискнул он. Я не смог сдержать ухмылку.

Он сглотнул. Затем кивнул.

— Хорошо. Да. Приятно знать. Спасибо. — Он нахмурился. — В смысле, я думаю… спасибо тебе? Это комплимент, верно?

Я усмехнулся.

— Да, это комплимент. — Еще один маленький шаг и он тяжело задышал. Я намного выше его и шире. Я хорошо знал свои габариты и понимал, насколько пугающим могу быть, поэтому двигался медленно и держал руки по бокам, чтобы показать, что не хочу причинить вреда.

Он запрокинул голову и посмотрел мне в глаза, прядка темной челки упала на лоб. Парень очарователен: миниатюрный и стройный, в красивых глазах, столько честности.

Он не мог скрыть, насколько я сексуально привлекателен для него, даже если не говорил этого вслух. Все и так ясно как день: расширенные зрачки в теплых карих глазах, трепещущие ноздри, бешеный пульс сонной артерии.

Когда двери лифта открылись и я увидел его, что-то во мне пробудилось. В нем чувствовалась какая-то уязвимость и боль, которые он пытался скрыть, но не смог. Все мои защитные инстинкты ожили с ревом.

Кто-то ранил его душу. Совсем недавно. Все, что я хотел сделать, это исправить это. Затем он задал этот вопрос, и я сразу понял, что ему нужно. Я не стал разбираться в причинах. Все, что имело значение — унять боль этого человека.

Я подавил желание разгладить большим пальцем морщинку между его бровями. Я хотел, чтобы он сделал первый шаг. Хотел, чтобы он инициировал прикосновения.

Хотел, чтобы он чувствовал себя в безопасности.

— Ты думаешь об этом, да? — спросил я низким рычащим голосом.

— О чем? — спросил он, часто дыша.

— Как я трахаю тебя.

Он издал низкий стон.

Я шагнул еще ближе.

— Скажи мне, что я с тобой делаю, — попросил я его. — В твоем воображении.

Если такое вообще возможно, то его щеки вспыхнули еще сильнее. Боже, он отзывчив, как прекрасно настроенный инструмент. Но в то же время хрупкий — нуждающийся в том, чтобы его лелеяли.

Он уставился на мою грудь, кадык подпрыгнул на тонкой шее. Затем его глаза округлились.

— Боже мой, твоя рубашка! — выпалил он. — Она мокрая!

Я посмотрел вниз. Мне, конечно, все равно. Я этого даже не заметил

— Твою ж мать, — продолжил он. — Я пролил на тебя шампанское, когда лифт остановился. — Он поставил бутылку шампанского и теперь уже пустой бокал на пол, и начал похлопывать по влажному пятну руками, как будто это могло как-то исправить ситуацию. В конечном счете это и произошло, но не так, как он, вероятно, рассчитывал. Наблюдая как эти нежные пальцы порхают по моей груди и животу, я не на шутку возбудился.

Спустя пару мгновений, он осознал, что, по сути, ощупывает меня, и его руки замерли. Он сглотнул.

— О, ох тыж. Это... не то, что я... я имею в виду, я не хотел... так тебя трогать. — Заикался он, пытаясь придумать, что сказать.

Однако я заметил, что его руки и дальше покоятся на моей груди.

— Ты все еще трогаешь меня, — заметил я, понизив голос.

Он встревожено пискнул и попытался отстраниться. Но я накрыл его руки своими ладонями, удерживая на месте. Его лицо стало свекольно-красным, а нижняя губа заалела и припухла, постоянно терзаемая зубами.

— Мне это нравится, — добавил я. — Как ты прикасаешься ко мне.

— О, — выдохнул он.

— Я хочу, чтобы ты продолжал.

Он на мгновение задумался и снова прикусил нижнюю губу, не в силах сдерживаться я провел большим пальцем по распухшей плоти. Он застонал, и я почувствовал, как меня пронзило удовольствие.

Мне нравилось доставлять удовольствие. Мне нравилось выяснять о потребностях. Мне нравилось быть тем, в ком нуждаются.

— Саймон, — представился он, будто ему нужно было хоть что-то сказать.

Я усмехнулся, наслаждаясь его дискомфортом.

— Джекс.

— Приятно познакомиться, — пробормотал он.

Поглаживая большим пальцем его нижнюю губу, я спросил:

— Хочешь, покажу, насколько сильно я хочу тебя трахнуть?

Глядя на меня ошалелыми глазами, он поколебался, явно обдумывая предложение, но кивнул.

— Скажи это. — Я хотел, чтобы он был абсолютно уверен. Последнее, что мне нужно, это сожаления. Я не хотел усугублять боль, которую разглядел в его глазах, когда только вошел в лифт.

— Да, — прошептал он.

— Да, что? — подтолкнул я.

Его язык, скользнул по кончику моего большого пальца, затем он сомкнул вокруг него свои красивые губки, окутывая влажным теплом. Он с силой пососал, удивляя своей смелостью. Ухмыльнувшись, он слегка царапнул зубами и выпустил палец изо рта.

— Да, трахни меня.

Теперь настала моя очередь стонать.

— Слава богу, — прорычал я, придвигаясь ближе к Саймону, оттесняя к зеркальной стене. Когда наши губы оказались в паре миллиметров друг от друга, я замер. Мы стояли вот так, едва касаясь, с одним дыханием на двоих, грудь Саймона часто вздымалась напротив моей.

Я позволил мгновению затянуться. Еще миг и я узнаю, каков этот мужчина на вкус. Я хотел, чтобы предвкушение нарастало.

— Пожалуйста, — выдохнул Саймон.

Эту просьбу, я не мог игнорировать. Я позволил нашим губами соприкоснуться, совсем чуть-чуть. Саймон выгнулся навстречу и приподнялся на цыпочках, в попытке стать ближе.

Но я не уступил его требованию. Пока нет. Я высунул язык и поласкал его нижнюю губу. Он задрожал подо мной и застонал.

— Пожалуйста, — повторил Саймон.

На этот раз я полностью капитулировал. Я прижался к его губам в требовательном поцелуе. Я намеревался действовать не спеша, не хотел отпугнуть, но Саймон так настойчиво орудовал своим языком, что я отдался этому поцелую всецело.

Хоть Саймон и казался хрупким и нежным, его рот был жадным и разжигал во мне пожар. Я запустил пальцы в его волосы и сгреб в кулак на затылке, углубляя поцелуй.

— Еще, — задохнулся он. Я перестал терзать его рот. Ослабив галстук провел языком по его горлу, затем расстегнул верхние пуговицы рубашки и царапнул зубами по ключице.

— Нгххх, — неразборчиво промямлил он, неловко расстегивая пуговицы моей рубашки, стягивая ткань с плеч, позволяя упасть ей на пол. Он медленно гладил мою обнаженную грудь, прикосновения были порхающими как крылья бабочки.

Опьяненный похотью я занялся его ремнем, затем расстегнул пуговицу на брюках и стянул их со стройных бедер вместе с нижним бельем. Член Саймона вырвался на свободу, напряженный и твердый.

Я обхватил его рукой, крепко сжимая, как собственный. Саймон зашипел, и его голова откинулась на зеркальную стену. Я грубо погладил его и провел большим пальцем по скользкой от влаги головке.

Я отпустил его, и он заскулил в знак протеста. Я прижал большой палец к его губам.

— Попробуй себя, — велел я ему.

Саймон не колеблясь сомкнул губы вокруг моего пальца. Это благословенное тепло снова окутало меня. Я хотел погрузить туда член.

— Боже, хочу трахнуть твой рот, — прорычал я.

— Да! Пожалуйста, — взмолился он, уже вовсю теребя мой ремень. Опустившись на колени, Саймон беспощадно начал расправляться со штанами, пока мой член не оказался в его руках. Его глаза округлились. — Он такой же большой, как и все в тебе.

Я хотел спросить, не слишком ли это. Заверить, что мы можем остановиться, если он захочет. Но прежде чем успел промолвить хоть слово, его губы обхватили мой член и заскользили по основанию.

Я сцепил руки на затылке, боясь, что если отпущу себя, то не смогу удержаться, и зароюсь пальцами в его волосы, чтобы глубже вонзиться в горло. Последнее, что я хотел сделать, это ошеломить Саймона или причинить ему боль.

Однако мне не стоило беспокоиться. Саймон сам скользнул руками под мои боксеры и обхватил за задницу. Пальцы впились в ягодицы, притягивая меня ближе, загоняя член глубже в рот. Я дернул бедрами, не в силах сопротивляться ощущениям. Он застонал от удовольствия, показывая, что хочет этого. Что ему это нравится.

Я зарычал и схватил его за голову, толкаясь, пока головкой не коснулся задней стенки горла. Несколько мгновений я удерживал Саймона в таком положении, пока он не начал извиваться, затем отпустил. Он дернулся с члена, жадно втягивая воздух.

Затем он поднял на меня взгляд, поблескивающий влагой в тусклом аварийном свете. Губы — распухшие, влажные и приоткрытые, готовые к большему. Его потребность и желание были практически осязаемы.

В нем было что-то настолько ранимое, что я заколебался, внезапно забеспокоившись, что он может захотеть большего, чем я могу дать. Я привык к физической близости с едва знакомыми мужчинами, но по безмолвному согласию, эти встречи всегда оставались сексом и только. Каждый берет то, что ему нужно, и идет своей дорогой. Никаких эмоций, никаких сложностей.

Я не любил эмоций, не понимал. Они делали из людей глупцов действующих вопреки собственным интересам. Я предпочитал дистанцию и объективность.