Какое-то время я наблюдала за ним, ища в его светло-серых глазах проблеск хоть какого-то чувства, хоть намёк на веру, что мы действительно справимся. Но каким бы эмоциональным ни был Михаил, Рафаэль был его полной противоположностью. Он пристально смотрел на меня с тем, что казалось лишь лёгким любопытством. Я отвернулась от него и прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь купол. За толстым барьером виднелись тёмные изрытые кирпичи, скреплённые чёрным раствором.

— Как и многие царства в пределах Пустоши, это обнесённый стеной город, — сказал Рафаэль.

— Тогда зачем здесь стена, если у них непроницаемый купол?

— Чтобы они могли контролировать вход в город.

Анна потянула меня за рукав и пошла вдоль края купола, как будто знала, куда идти. Холодный пот выступил у меня на лбу, когда я последовала за ней, мои ботинки на мягкой подошве тонули в рыхлом песке. Сильный порыв ветра обрушил твёрдые, как алмаз, зёрна, на мой плащ и лицо.

Рафаэль указал на купол.

— Мы рядом с вратами.

— Вот они, — прошептала Анна, снова приблизив лицо к отражающей поверхности купола.

Я прикрыла глаза ладонями и наклонилась вперёд. Перед нами были высокие тяжёлые врата из искорёженного металла с зазубренными шипами, торчащими под странными углами.

Они были открыты. Два существа стояли по обе стороны от них, выпрямившись, но они определённо были не людьми. Они были одеты во что-то похожее на ту же кожу, как и у нас, включая плащи с капюшонами. Коричневая ткань покрывала их мощные тела, широкие бочкообразные грудные клетки и толстые шеи. У них были человеческие руки и обутые в сапоги ступни вместо лап, но вместо ногтей на каждом пальце торчали загнутые чёрные когти. Их лица были покрыты короткой тёмно-коричневой шерстью, а глаза — сплошные чёрные орбиты, круглые и блестящие от нетерпеливого, жестокого озорства. У них были круглые уши на макушках и тупые чёрные морды. Их рты были усеяны блестящими клыками, а тонкие нити слюны растягивались в пасти, когда они ухмылялись.

Они прошлись взад-вперёд на четвереньках, потом встали на задние лапы. Их уши подёргивались, когда они смотрели на поверхность купола и разговаривали. Всё это было неправильно — они были слишком похожи на людей, чтобы быть животными, и слишком сильны были их животные инстинкты, чтобы быть людьми. Они выглядели как гибриды гиены и человека.

— Мазикины, — прошептала я.

Существа, которые вселялись в человеческие тела, завладевая ими. Именно таковым было истинное обличье Джури, заклятого врага Малачи и существа, которое преследовало меня долгое время. Я всегда представляла его человеком, несмотря на то, что он вёл себя как развратное животное, но теперь было ясно, что именно животным он и был.

— Это они, — сказала Анна, и в её голосе послышалось нетерпение. — Но взгляни.

Она ткнула ногтем в неподатливую поверхность купола.

Перед вратами из ниоткуда появились люди, растянувшиеся на песке на четвереньках, голые и дрожащие. Одна из женщин свернулась калачиком, уткнувшись головой в колени, словно стараясь не замечать, где находится, пока её не настигло неизбежное. Страж-Мазикин схватил кожаную одежду из большой кучи у врат и бросил ей. Когда одежда упала на неё, она отчаянно натянула её, но как только она это сделала, Мазикин ухватил её за волосы и дёрнул голову вверх. Затем он наклонился к её лицу и что-то сказал. Женщина с открытыми беспомощными глазами и обмякшим лицом кивнула с жалким видом побеждённой, затем поднялась на ноги и поплелась к вратам. Ещё двое голых людей появились из воздуха через секунду, дрожа и моргая.

Я повернулась к Анне.

— Эти люди материализуются, как новоприбывшие к Суицидальным Вратам. Но ты сказала, что Малачи выпал из дыры в небе.

— Так и есть.

— Эти люди погибли внутри города Мазикинов, — сказал Рафаэль. — Они были одержимы уже давным-давно, а не только что.

— Значит, если ты умрёшь, то снова окажешься у их врат. Как и в тёмном городе. Только окажешься голым.

Гнев скрутил меня изнутри. Как будто это место было предназначено для унижения. Угнетения. Я ненавидела выражение лиц этих людей, и мне пришлось отвернуться, чтобы снова не ударить кулаком по куполу.

Рафаэль тоже смотрел на сгорбленные голые спины людей внутри купола.

— Да.

То есть отсюда не сбежать. Никогда. С болью в груди я наблюдала, как ещё несколько человек появились перед вратами и были загнаны обратно внутрь. Мазикины бодро толкали людей через порог города, некоторые из них налево, некоторые направо, как будто они точно знали, в какую сторону должен идти каждый человек.

— Как мы попадём туда? — спросила я дрожащим голосом.

Я вся дрожала. Была ли я готова? Была ли я достаточно сильна?

Я должна была. Мы с Анной были единственным спасательным отрядом, который имелся в наличии.

— Они увидят нас, когда мы войдём, — сказала Анна. — Толпа не настолько велика, чтобы они не заметили, как мы проходим через проход, который ты сделаешь.

— Имей хоть немного веры, — сказал Рафаэль. — Я проведу вас без происшествий. Но как только я это сделаю, вы останетесь сами по себе.

Моё сердце запнулось, когда его голос дрогнул, уловив последние слова. Так или иначе, это крошечное эмоциональное нарушение было хуже, чем покрасневшие глаза Михаила и ревущие проклятия.

Я отступила от купола.

— Будь честен с нами. Возможно ли это? Или это самоубийственная миссия?

Я ожидала, что он спокойно улыбнётся и повторит свой стандартный ответ, что мне не нужно знать лишние подробности. Но на его веснушчатом лице застыло очень странное выражение: отчасти жалость, отчасти печаль, отчасти неуверенность. А потом он посмотрел на небо, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Это было самое человеческое проявление эмоций, которое я когда-либо видела у него.

— Если кто-то и сможет успешно выполнить эту миссию, то только вы, — сказал он, открывая глаза и поворачиваясь к оранжевому сиянию на горизонте. Он, не моргая, смотрел на тонкую полоску пламени, образовавшуюся, когда солнце начало подниматься из песка. — У вас есть всё, что нужно. Это всего лишь вопрос воли и интуиции, а также выбора, который вы делаете.

Я повернулась к Анне.

— Приказывай, капитан.

Её тёмные глаза встретились с моими.

— Быстро и сосредоточенно, лейтенант. Мы войдём, заберём наших мужчин, уничтожим портал и Королеву, и уйдём.

Я кивнула и положила руки на бёдра, нащупывая лезвия сквозь плотную ткань плаща. Малачи хорошо меня обучил. Я знала, как выживать. Как убивать. Как терпеть. И я знала, чего хочу. Его. Только его.

— Пошли.

Едва заметные морщинки появились в уголках рта Рафаэля, когда он отвернулся от восходящего солнца, его серые глаза теперь сверкали странным оранжевым оттенком.

— Очень хорошо. Когда я подам сигнал, ныряйте в песок. И удачи вам.

Он раскинул руки, и на его ладонях образовались два ярко-жёлтых огненных шара, похожих на два крошечных солнца. Я резко развернулась лицом к куполу. Я наблюдала за его отражением. Он поднял голову, его глаза всё ещё горели, а потом он швырнул шары пламени в воздух. Они врезались в купол с оглушительным взрывом, прямо над стражами-Мазикиными. Те резко подняли головы вверх, широко раскрыв рты, и зарычали; в то же время Рафаэль протянул руку между мной и Анной. Он провёл пальцем по куполу, затем ухватился за его поверхность. Купол сминался и рвался, как бумага, выпуская наружу холодный, зловонный воздух города Мазикинов.

Я нырнула в окно, которое он создал, приземлившись кучей в нескольких метрах от границы купола. Я рванула к центру песка, когда Мазикины заулюлюкали и зарычали, их внимание было приковано к куполу над ними. Приглушённый треск и ослепительный свет вынудили меня пригнуть голову. Возможно, Рафаэль выпустил ещё несколько огненных шаров, чтобы отвлечь их. Анна заворчала, ударившись о песок рядом со мной, осыпая жёлто-серыми частицами мои затянутые в перчатки руки.

Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть лицо Рафаэля через отверстие купола. Ночное голубое небо позади него, широкое и бесконечное, солнце в полукруге на горизонте. Он кивнул мне и снова провёл рукой по куполу. Запечатав нас внутри.

Он исчез, и теперь я могла видеть только своё собственное пепельное лицо, отражённое в стене моей новой тюрьмы. Я пальцами зарылась в песок.

Мазикины всё ещё рычали друг другу, их плечи были напряжены, а когти подёргивались.

— Они нервничают. Они никогда ничего подобного не видели, — прошептала Анна, когда мы присоединились к небольшой толпе одетых людей, сгрудившихся рядом с стражами-Мазикиными. Она выругалась.

— Они говорят, что должны сообщить об этом.

— Ты понимаешь их? — тихо пробормотала я, когда мы втиснулись в толпу.
А потом до меня дошло, ведь это вполне логично, потому что Малачи тоже мог понять их, после десятилетий подслушивания в тёмном городе.

Если она и ответила, я не услышала её. Потому что именно в этот момент Мазикин схватил меня за волосы и запрокинул мою голову. Его чёрные мраморные глаза пристально смотрели в мои. Его гнилое дыхание обдувало моё лицо. Я подавилась и попыталась отвернуться, но он только наклонился ближе, уткнувшись тёплым влажным носом мне в щёку.

— Ах, — вздохнул он. — Английский?

Его чёрная улыбка сверкнула, когда он увидел узнавание на моём лице. Невольный звук отвращения вырвался из моего горла, когда он провёл языком по моему лбу.

— Эти двое, должно быть, прямо из Королевского обеденного зала, — сказал другой Мазикин. — Они вкусно пахнут.

Каким-то образом я поняла, что он говорит по-английски, желая напугать нас. Мазикины, стоявшие у врат, вероятно, знали несколько языков, это помогало им эффективнее запугивать. И это сработало. Мазикин, державший меня, кивнул, всё ещё глядя мне в глаза. Он хмыкнул на своего друга, который держал Анну в такой же хватке. Затем они подтолкнули нас к открытым вратам. Падая, я ударилась локтями о песок, но почувствовала лишь облегчение. Они гнали нас в город, как мы и надеялись.