Я просыпаюсь и резко сажусь на кровати, пытаясь втянуть в свои легкие больше воздуха. Моя кожа покрыта потом, а от прикосновения холодного воздуха я начинаю дрожать.

Поднявшись с кровати, я нахожу толстовку и натягиваю ее на себя. Мне не удается найти бутылку вина на кухне, так что я наливаю стакан воды из-под крана и иду к дивану в гостиной, включаю телевизор, там показывают какое-то ужасное вечернее шоу, которое никто не смотрит.

В это время, между ночью и утром, вы можете по-настоящему почувствовать, что вы - единственный человек в мире. Тишина, полное отсутствие жизни - это почти тревожит, и я всегда находила в этом мгновении некое умиротворение. Иззи всегда говорила, что это лучшее время - растянутое мгновение, когда один день еще не закончился, а следующий не успел начаться. Сколько раз мы покидали вечеринки, и вместо того, чтобы идти домой, мы шли наблюдать, как ночь сменяется первыми серыми тонами рассвета.

Но сейчас мне кажется, будто весь мир погружен в сон, пока я сижу здесь, бодрствую, испытывая муки совести. В моем одиночестве нет покоя, потому что оно ощущается, словно я всегда одна. Я заперта в своей собственной клетке, хотя для внешнего мира я выгляжу свободной. Я смотрю на свои руки, держащие бокал, и удивляюсь, как они не окрасились в красный, испачкавшись в крови.

Снова и снова в голове прокручиваются одни и те же мысли, пока я не осушаю два с половиной бокала вина, и только после этого мой беспокойный разум успокаивается.

Взяв в руки телефон, я перелистываю контакты и набираю маме. Я знаю, что рано или поздно... Я не уверена. Она почти никогда не берет трубку в дневное время, поэтому не удивляюсь, когда попадаю на голосовую почту.

- Привет, это Лидия Томас. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я вам перезвоню.

После звукового сигнала на секунду долгую секунду я просто продолжаю стискивать телефон.

- Привет, мам. Это я. Я... эм.... позвони мне.

Я обрываю звонок и прижимаю голову к коленям. Да, совершенно одна.