- Я возьму тебя в долю, - вздохнув, говорю я.

Он замолкает, его губы сжимаются. Я могу видеть, как в его голове просчитываются все возможности. Его прельщает идея заполучить деньги из империи отца, частью которой он не захотел быть. Но Сейнт не отказывает себе в злорадстве.

- Это не уменьшает риск.

- Нет, - уже я делаю шаг к нему на встречу, не в силах сдержать улыбку. - Но ты думаешь об этом, Сейнт, потому что этот кусок достанется тебе даром. Это твой шанс показать средний палец отцу и мне, а также ты получишь долю контроля.

Его глаза встречаются с моими, злость всегда можно разглядеть, копнув чуть глубже.

- Нет.

Ну, вот.

- Я буду должен тебе.

Он приподнимает бровь.

- Что ты будешь должен мне?

Он знает, что я собираюсь сказать, потому что эту валюту мы всегда использовали в детстве, когда ад страшил меня так же сильно, как и его. Его губы медленно расплываются в улыбке, еще до того, как я произношу слова.

- Я буду должен тебе грех.

Его глаза светятся тем же диким восторгом, как и в те времена, когда мы были слишком малы, чтобы понять всю серьезность того, как можно использовать грех. А теперь... теперь он знает. Теперь знаю и я. И достаточно хорошо.

- Договорились. Ты должен мне грех. - Я протягиваю руку ему, потому что он всегда требует джентльменского рукопожатия в подобных делах. Но вместо этого он склоняет голову ближе ко мне. - Но я хочу подписать контракт кровью.

Я стискиваю челюсти.

- Ты знаешь, что это так не работает

Джейс вкладывает нож в протянутую руку Сейнта, и я делаю глубокий вздох.

- Думай об этом, как об обещании. Оно будет вырезано на твоей коже, так я буду знать, что ты будешь чтить его.

Я бросаю на него пристальный взгляд, прежде чем расстегнуть пуговицы рубашки и распахнуть ее. Радостная улыбка появляется на его губах, когда он подходит ко мне, прикасаясь холодной ладонью к моей груди. Он прижимает лезвие к моей коже и скользит им вниз, оставляя порез около полутора дюйма в длину. Я не спускаю с него глаз, и он делает шаг назад, прежде чем махнуть Джейсу рукой, который вручает мне бумажное полотенце. Я прижимаю его к ране, позволяя крови впитаться.

- Счастлив?

- Ты не находишь себе места, брат.

Я застегиваю рубашку.

- Так мы договорились?

Он просто отворачивается и машет рукой.

- Ты можешь идти.

Я многое сделал за эти годы для семейного бизнеса, но загнать Сейнта Кингсли в угол, безусловно, самое опасное из всего.