Общая столовая обладала внушительными размерами. В одной её части было довольно темно, хотя летнее солнце ещё не село. Ариэль думала, что после трапезы муж снова наденет капюшон, но он этого не сделал. Его стул стоял в тёмном конце комнаты, а Ариэль сидела за дальним концом полированного стола в доброй дюжине футов от Фальконера и совсем не видела его лица.

Ужин прошёл в полной тишине, в конце подали вазы с фруктами. После того, как лакей вышел из комнаты, Ариэль спросила:

– Вы всегда сидите или стоите в тени?

Фальконер перестал чистить персик.

– Всегда.

– Это необходимо?

– Для меня да. – Длинными ловкими пальцами он снимал кожуру с персика, которая завивалась спиралью. В тени невозможно было разглядеть шрамы на его левой руке. – Я уже говорил, что в Бельтере вы можете делать всё, что пожелаете. В свою очередь, Ариэль, я прошу вас уважать мои желания в этом вопросе.

Она прикусила губу.

– Конечно, Джеймс.

Остаток ужина прошёл в молчании. Затем они вышли в коридор. Ариэль надеялась, что они вместе посидят после ужина, но муж лишь проговорил:

– Спокойной ночи, моя дорогая. Если вы желаете почитать, библиотека находится за той дверью слева. Выбор книг довольно большой, и, разумеется, вы можете добавить в коллекцию всё, что изволите.

Она поняла, что он не шутил, сказав, что они будут редко видеться. Ариэль мечтала о спокойной жизни, и, похоже, её желанию суждено исполниться. Она как раз хотела пожелать Фальконеру спокойной ночи, когда раздался звук когтей по полированному мраморному полу.

Подняв голову, Ариэль увидела нетерпеливо бегущую по коридору собаку. Это был самый уродливый на свете пёс: пятнистый, костлявый и весьма сомнительного происхождения. Но, когда он добрался до своего хозяина и встал на задние лапы, его лохматая морда засияла от собачьего блаженства.

Фальконер почесал ему голову, и из тяжело дышащей пасти пса высунулся розовый язык.

– Цербер, ты пришел познакомиться со своей новой хозяйкой?

Кличка позабавила Ариэль.

– Цербер интересуется вовсе не мной, – сказала она. – Всем своим собачьим сердцем он обожает вас.

Мантия Фальконера затрепетала, словно от легкого ветерка.

– Не так уж много и нужно, чтобы завоевать собачье сердце.

Ариэль поняла, что по движениям ткани может определить настроение мужа. Весьма полезно, раз его лицо скрывается под капюшоном. Она была новичком в искусстве гадания по колыханиям мантии, но всё же догадалась, что он испытал неловкость от её замечания об обожании пса. Неужели он считает себя недостойным даже собачьей преданности?

Ей вдруг неистово захотелось побольше узнать о незнакомце, за которого она вышла замуж. Что сделало его таким? Со временем, наверняка, ей это станет известно. В конце концов, они живут под одной крышей.

Краем глаза Ариэль уловила какое-то движение, и, повернувшись, увидела входящую в коридор чёрно-белую кошку, которая неестественно передвигалась из-за отсутствия передней лапы. Тем не менее, кошке, казалось, это ничуть не мешало. Ариэль присела на корточки и принялась её подзывать.

– Это Трёхножка, – сказал Фальконер. – На сенокосе ей случайно отрезали лапу.

Бросив презрительный взгляд на Цербера, кошка подпрыгнула к Ариэль и потёрлась о её протянутую руку.

Ариэль улыбнулась.

– Спасибо, Трёхножка, что снизошла до знакомства со мной.

Пёс подбежал, ревниво требуя внимания.

– Какой ты забавный! – потрепав его висячие уши, пробормотала Ариэль. – Напоминаешь овцебыка, которого я как-то видела на картине.

– Этот дом - прибежище для всех уродливых существ, – тихим голосом проговорил её муж.

Ариэль на мгновение замерла, поняв, что совершила ужасную оплошность. Поднявшись на ноги, она спокойно сказала:

– Весьма великодушно с вашей стороны, Джеймс, давать приют бездомным и беспризорным. В сущности, и я одна из них. Спокойной ночи.

Затем она направилась наверх, в очаровательные покои, в которых в одиночестве проведёт свою первую брачную ночь.

Фальконер видел её собственными глазами, общался с ней за ужином, но ему с трудом верилось, что она находится под его крышей. В мыслях он никогда не называл Ариэль по имени. Для него его жена была "она", как будто являлась единственной женщиной в мире.

Но он и подумать не мог, что её присутствие станет настолько мучительным. Прошло десять лет с тех пор, как он в последний раз спал с женщиной, и монашеская жизнь его вполне устраивала. До сих пор. Пусть Фальконер всё ещё носил рясу, но теперь он изнемогал от страстного желания. Ему хотелось прикоснуться к гладкой, как лепесток, коже жены, запустить руки в её шелковистые волосы, вдохнуть её сладкий женский аромат. Он желал большего, но не позволял себе выразить словами свои низменные мысли.

После того, как она легла спать, он вышел из дома и бродил из одного конца Бельтера в другой, пока сумерки не сменила ночь. Позади послушно трусил Цербер, готовый защищать своего хозяина от смертельно опасных кроликов и фазанов.

Когда достаточно стемнело, Фальконер, радуясь прохладному ночному воздуху, откинул капюшон, потому как весь горел словно в огне. Он презирал своё тело за слабость. Уму непостижимо, что такое чудовище ляжет в постель с ангелом, на котором он женился. По крайней мере, в отличие от Гордстона, Фальконер знал, что является монстром. Но в глубине души, не в силах удержаться от желания, понимал, что сам ничуть не лучше Гордстона.

Когда Фальконер вернулся в дом, было уже очень поздно. К его удивлению, под дверью спальни его жены виднелась полоска света. Ариэль тоже не спится? Возможно, ему стоит поговорить с ней о её новой жизни, успокоить её.

Понимая, что обманывает себя о своих намерениях, но, не сумев сдержать порыв, он прошёл по коридору и постучал в её дверь. Ответа не последовало. Повернув ручку, он отворил дверь, пересёк комнату и подошёл к кровати.

Ариэль заснула за книгой и теперь лежала, склонив голову набок, а её светлые волосы водопадом рассыпались по подушке. В плиссированной ночной рубашке с завязками она была самым красивым созданием, которое ему доводилось видеть в жизни.

Фальконер взял книгу, которую Ариэль уронила на одеяло. Это оказался один из томов Уильяма Блейка, мистического поэта и художника. Хороший выбор для девушки, которая тоже была художником. Он положил книгу на столик рядом с вазой с розами, погасил свет и велел себе выйти из комнаты.

Но прежде бросил последний взгляд. Шторы в спальне были не задёрнуты, и в лунном свете Ариэль казалась статуей, созданной из слоновой кости и серебра. Фальконер смотрел на неё с упоением, понимая, что больше никогда не сможет себе этого позволить, потому что не мог доверять себе, находясь к ней так близко.

Когда её образ запечатлелся в его памяти на всю оставшуюся жизнь, Фальконер повернулся, чтобы уйти. На полпути к двери его решимость поколебалась, и он снова обернулся. Невольно его рука поднялась и потянулась к ней.

Фальконер всю жизнь подавлял в себе ярость, и оттого сейчас проявилась вся её мощь, левой рукой он выхватил розы из вазы и, не обращая внимания на вонзающиеся в пальцы шипы, правой рукой сорвал соцветия. Затем принялся медленно осыпать Ариэль нежными алыми лепестками, будто язычник, поклоняющийся своей богине. Падая в лунном свете, они походили на чёрный бархат.

Один лепесток, коснувшись её щеки, скользнул по плавному изгибу и замер на её шее, именно так Фальконер жаждал к ней прикоснуться. Воздух наполнялся опьяняющим ароматом роз, лепестки сыпались на её золотистые волосы и тонкую муслиновую сорочку, которая поднималась и опускалась в медленном ритме её дыхания.

Когда в руке ничего не осталось, Фальконер, судорожно вздохнув, повернулся и навсегда покинул её комнату.