ГЛАВА 2

Боль приходила и отступала волнами.

Сейчас она сжимала ее, и чем больше Айлет боролась, тем больнее было, ее сознание билось об камни, на ее духе оставались кровь и синяки. Она не могла сбежать, не могла одолеть это. Она с трудом терпела это.

Но она знала, что это не навсегда. Ненадолго. Если она хоть немного продержится, еще удар сердца, а потом еще один…

Айлет выдохнула.

— Проклятье, — прорычала она сквозь зубы. Но худшая боль прошла. Агония понемногу утихала с каждым вдохом. И ее сознание медленно возвращалось.

Хотя реальность не была намного лучше.

Но она хотя бы ощущала коня под собой. Она могла быть благодарна за это. Она давно не была верхом на лошади, и ощущение движения сильных мышц, стук тяжелых копыт по брусчатке как-то дополняли ее.

Но, когда она медленно приоткрыла глаза, ее сердце сжалось. Она увидела перед собой не каштановую шею Честибора, не его черную гриву трепал ветер. Это был неизвестный серый зверь.

И она была привязана к седлу. Наверное, чтобы не упала, когда боль сжимала ее сильнее всего.

Она скривилась, посмотрела на свои ладони. Они были закованы в железные рукавицы, так сдерживали в Ордене. Точнее, пытали. Меньше часа назад ее опустили на колени и заставили подставить руки для рукавиц. Близость железа вызывала тошноту, но одно железо не вызвало бы такие волны боли.

Нет, пытка приходила волнами, потому что внутри каждой рукавицы были мелкие шипы. Если она не сжимала ладони в тугие кулаки, шипы пронзали ее кожу до кости. Когда конь шагал неровно, и ее ладони невольно дергались, шипы вонзали железный яд в ее плоть. В ее душу.

Дорога была гладкой пока что, и она могла избегать шипов. Но она была напряжена всем телом, ожидая следующей волны агонии, которая была неотвратимой.

«Ларанта?» — прошептала она в голове, не надеясь на ответ. Яд железа прогнал ее тень в укрытие, оставив Айлет одну. Или не совсем одну.

Она стиснула зубы, оторвала взгляд от закованных ладоней, посмотрела на всадников перед ней. Красные капюшоны скрывали их головы, трое ехали впереди, двое по бокам и двое сзади. Сопровождали ее, будто ведьму на казнь.

Она смотрела на их плечи и головы. Кефан был среди них? Она видела его в последний раз в коридоре Дюнлока с дротиком в горле. Он еще часы будет парализован.

Нет, она не могла надеяться на друга среди этих людей. Они были чужаками. Врагами. Она не знала их лица… кроме одного.

Она взглянула вправо, оскалила зубы. Фендрель ду Глейв ехал близко. Если бы ее руки не были скованы железом, она могла бы дотянуться и поймать его за горло.

Он знал, что она смотрела на него. Она видела, как мышцы на его щеке напряглись. Он ехал с черным капюшоном на плечах, лицо было открыто, взгляд был прикован к горизонту, а небо светлело на рассвете. Но она не могла прочесть выражение его лица, не могла понять, что пряталось за каменной маской лица.

Он на самом деле сделал это?

Мысль покалывала разум Айлет, она не сдержалась. Она попыталась отпрянуть. Если ее мысли отправятся туда, она затеряется в горе и страхе. Но вопрос пронзал ее, дрожал в ее голове.

Фендрель на самом деле приказал убить Террина?

Она знала, что не было смысла сомневаться в этом.

Лошадь тряхнула Айлет, ее ладони ударились об железные шипы, и боль в тех точках пронзила ее кожу, посылая яд к душе. Боль росла, кружила голову и обрушилась на нее волной. Айлет снова какое-то время не могла ни о чем думать. Только о боли.

Когда боль прошла, был уже день. Странно, что солнце поднялось высоко и светило ярко на чистом небе, когда все хорошее разбилось на миллион кусочков.

Она подняла тяжелую голову и осмотрела холодный пейзаж, по которому они путешествовали. К ее удивлению, они не забрались далеко. Они покинули сады вокруг Дюнлока и направлялись к главной дороге. Чем Фендрель думал? Это не ощущалось как гонка за ведьмами. Это было как серьезная процессия в день праздника. Или похорон.

Айлет, стараясь не двигать ладони, повернулась в седле и оглянулась. Она все еще могла, хоть с трудом, различить башни замка Дюнлок над деревьями. Где-то там принц Герард был заперт в своих покоях, пленник в своем доме. И Холлис…

Она была еще жива? Фендрель оставил двух венаторов отыскать и убрать всех захваченных тенью в замке. Холлис тоже убьют? Ужасная смерть для верной венатрикс.

Но Холлис уже не была венатрикс. Она предала Орден. Айлет была живым доказательством ее предательства.

Вдруг ощутив на себе взгляд Фендреля, Айлет повернула голову к нему, скаля зубы. Он сразу отвел взгляд на дорогу впереди, лицо было мрачным. О чем он думал за его глазами? О своем брате, холодном и неподвижном в часовне Дюнлока с дырой в груди на месте сердца? О Террине, лежащем мертвым в какой-нибудь кладовой, где его тело спешно укутали, а душа и тень были изгнаны из этого мира?

О Герарде, юноше, которого он растил королем, которого он пленил?

— Это не сработает.

Ее голос отчасти испугал Айлет. Она не хотела произнести это вслух.

Но Фендрель не вздрогнул. Даже не моргнул.

Она начала, так что могла и продолжить.

— Ты не сделаешь все правильно. Уже нет, — она склонилась в седле, стараясь не двигать ладони. — Я знаю, о чем ты думаешь. «Если я заставлю девчонку-ведьму сделать то, что нужно, и исправить мою ошибку, никто не узнает».

Она едко рассмеялась, пар вылетал в холодный воздух перед ее лицом.

— Даже если мы преуспеем, если я смогу убить Жуткую Одиль, и если ты убьешь потом меня и этих мужчин и женщин, своих товарищей, чтобы никто из живых не знал правды… Герард знает.

Она попала в цель? Было невозможно понять. Фендрель не двигался, не дрогнул. Как он мог быть таким спокойным после всего, что сделал?

— Думаешь, он примет трон отца? — продолжила она. — Серьезно думаешь, что он подчинится твоей воле, станет твоей пешкой? Ты знаешь, что он не такой. Ты загнал его в угол в этот раз, но он не будет бояться тебя вечно.

Все еще ничего. Он даже не взглянул на нее.

Айлет рассмеялась, звук был холодным в ледяном воздухе.

— Надеюсь ради тебя, венатор-доминус, что ты врешь лучше, чем я думаю. Надеюсь, ты врешь о том, что сделали с Террином. Потому что, если ты его все-таки убил, Герард никогда тебя не простит, — рявкнула она последние слова, слюна замерзала на ее губах. — Он добьется твоей смерти. Проследит, чтобы ты был обречен.

Фендрель повернулся. Медленно и спокойно, не прерывая бег лошади. Его лицо посинело от холода под щетиной на подбородке, бледные волосы прилипли ко лбу и обрамляли щеки. Но его глаза заставили Айлет отодвинуться, словно от острия ножа. То были глаза мертвеца.

Но в глубинах горело пламя.

— Не думай, что твои жалкие угрозы что-то для меня значат, ведьма, — сказал он. — Я уже обречен.

Она двигалась слишком быстро, ладони дрогнули, и боль вернулась. Айлет нужно было найти способ подавлять ее. Она не знала, как долго будет в этих рукавицах, и она не могла позволить себе пропадать в агонии каждые несколько минут. Она не могла…

Боль стала слишком сильной, и все мысли разбежались.

Когда она пришла в себя, ладони гудели, горло было будто обожжено. Она поняла, что ее стошнило, но не могла убрать это с одежды. Дорога тянулась перед ними по Водехрану. Айлет подняла голову и посмотрела между фигур в красных капюшонах перед ней, заметила, как еще один всадник направляется к ним галопом. Еще один капюшон… разведчик, видимо.

Через минуту он оказался близко, и она узнала Кефана. Желудок Айлет сжался. Они, видимо, привели его в чувство, подавив тот яд другим. Процесс был неприятным, она знала по своему опыту. Но им нужны были все для этой охоты.

Кефан ехал галопом по дороге, пока не добрался до них, и три эвандерианца впереди пропустили его. Он поравнялся с Фендрелем и быстро отсалютовал.

— Доминус, — он не взглянул в сторону Айлет. — Я нашел якорь.

Он, видимо, был отправлен из Дюнлока заранее, чтобы найти якорь проклятия Фантомной ведьмы, который позволил ей и другим ведьмам сбежать из Дюнлока. Эти якоря оставляли сильный магический след, когда были активированы, и тень Кефана — Дикарь — легко могла их отыскать.

— Близко? — осведомился Доминус.

Кефан кивнул.

— Он сломан и выброшен, но я уловил запах ведьм. Я следовал за ним пять миль. До Камона, деревни дальше по этой дороге, — он сделал паузу. Его лицо было серым в свете утра.

— Ну? — сказал Фендрель. — Говори. Они ждут нас в деревне? Или они снова ускользнули?

Кефан покачал головой.

— Я вызвал свою тень так близко, как только осмелился, искал след живой души в деревне. Но там была только одна… душа ведьмы с Анафемой. И больше… ничего. Ни людей, ни зверей, ни тени.

От слов венатора стало тихо. Айлет все еще плохо соображала от боли. А потом поняла.

— Трупный ведьмак, — озвучил Фендрель мысль Айлет. На миг снова стало тихо. Он добавил. — Проклятье.

Эвандерианцы заерзали в седлах, с опаской поглядывая друг на друга из-под капюшонов. Они знали, что Гиллотин ду Висгарус был среди Алых дьяволов, которые ворвались в Дюнлок прошлой ночью. Орден назвал его Трупным ведьмаком из-за его уникальных способностей. Ду Висгарус мог проклятиями заставлять тела других двигаться, будто это были его марионетки. Но с живыми телами ему было сложнее, так что он предпочитал управлять мертвыми.

Целая деревня? Гиллотин ду Висгарус мог убить и проклясть всю деревню? Мужчин, женщин, детей, зверей… всех?

Она невольно взглянула на Фендреля, искала на его лице подсказку. Он уже много раз бился с Алыми дьяволами. Он должен был знать, что делать.

Фендрель вдохнул носом.

— Ду Висгарус попытается остановить нас, — сказал он. — Если мы попробуем обойти его, он нападет сзади, со всех сторон, раздавит нас. Лучше напасть на него прямо и покончить с ним.

* * *

Они сказали мне, что я была особенной.

Представляешь, что это значило для меня? Маленькой сироты, которую гнали от одного порога к другому родственники, делающие вид, что ее не существовало? После многих лет пренебрежения, мучений, страха, который стал безмолвным онемением… я была особенной.