— Но, чёрт их подери, с борделями тоже сплошные траты! — подхватил Филин. — Аренда крупного здания, покупка крепких дубовых кроватей, взятки сеньорам, полиции, судьям. Плата охранникам, поварам, мессалинам с жирными бёдрами, гиацинтам с внушительными… достоинствами. Ещё б неплохо заиметь музыкантов. Деньги-деньги-деньги! И в самом начале, что будет нам к чести, мы с братом пошли путём не преступным. То есть в банки. Но, боже, эти засратые бумажки, бланки с неправильными номерами и безбожные проценты просто невозможно пережить и остаться в трезвом уме! Вспомнить хотя бы гнусавые голоса банкирш: «Вам надо было расписаться на третьей и седьмой страницах, а в одиннадцатой зачеркнуть неподходящие условия, переписывайте! Копию возьмите у четвёртого окна, очередь по талону. Заодно возьмите у третьего окна форму номер семь, очередь живая. И только после этого, но перед оформлением, подпишите документы у первого окна. Очереди нет, принимают по записи». Сукины дети! Уж лучше грабить!

— К счастью, до последнего не дошло. Почти, — продолжил Дбалин. — Был запасной вариант. В храме я часто переводил деловые документы и старые хроники. Попался мне один любопытный текст, датируемый две тысячи девятьсот сорок первым годом Третьей эпохи, что повествовал о бегстве гномов из подземного города Кхазадума, в котором обосновался дракон. Откуда там дракон — непонятно, но факт исторический, к тому же подтверждённый другими документами, в которых упоминается великое переселение гномов, что захватили северо-восточные земли дикарей, где ныне и обитают. Главное же отличие моего текста от остальных в том, что он указывает точное место подземного города (с учётом смены климата и топонимов), а ещё говорит об оставленном сокровище. Описание скудное, буквально одно лишь слово «сокровище», однако, если верить более ранним письменам, разочаровать нас оно не должно. Им могут быть драгоценные камни, золото, мистическая амброзия, святой Грааль, возможно, даже утерянный секрет легендарной гномской стали, что до сих пор не могут воссоздать величайшие кузнецы современности. Но вернёмся к рассказу. Признаться, совершил я одну большую ошибку, да чего уж — вселенскую, поведав о сокровище нашему приёмному отцу, тому самому доброму монаху, что, как оказалось, был-то не особо добрым и не по-родственному лицемерным. И теперь мы в бегах. Конец истории печальный.

— Удивительно глупый поступок для тебя.

— Признаю, братишка.

— Монахи хотят отобрать текст? — спросил Бай.

Дбалин отрицательно кивнул.

— Они хотят отобрать мои знания. Интеллектуальную собственность. Документ-то остался у них, но никто его перевести не может. Хотя чего там сложного? Старый вариант гномского наречия, записанный древнеэльфийскими литерами в звуковой транскрипции наоборот.

— Действительно, — впервые прервал рассказ эльф, с восхищением глядя на мужчину.

— А… — нерешительно начал тролль, указав на Амарилля.

На немой вопрос ответил Филин:

— Нас свела сучья банковская система. Красавчику тоже для кой-какого дела деньжата понадобились, но вот захочет ли он об этом деле рассказать…

— Пока нет желания.

— Амарилль сильно нам помог, а это главное, — сказал Дбалин. — Primo, выкрал гномский документ, чтобы я смог целиком его перевести и заучить. Secundo, незаурядными магическими способностями не раз спасал от погони. Мы рады его обществу и, надеюсь, будем рады твоему.

Дбалин подвёл своего коня ближе к пони тролля, вынуждая Амарилля поравняться с Филином.

— Бай, приключения приключениями, но, повторюсь, мы рады твоему обществу, вот только по причине весьма меркантильной. Помощь тролля в тролльих же горах может оказаться неоценимой. Клоню я к тому, что ты тут не на чистом энтузиазме, насколько бы искренними сентенциями ни покорял наши сердца. Тебе будет причитаться своя доля, непонятно только чего. Ведь никто из нас не знает, что за сокровище хранит дракон: золото, амброзию или, как любят в легендах утверждать, принцессу. — Мужчина усмехнулся. — В общем, я предлагаю честное сотрудничество с обязательно равной долей.

— Принимаю, — кивнул Бай. — Хотя не знаю, как буду спасать вас от собратьев. Я тролль, но троллей не понимаю.

— Не волнуйся. Голос крови подскажет.

— Надеюсь. — Глаза Бая сияли, казалось, сияло и каменное лицо. — Ах, как интересно! Приключения в подземельях, сражения с тёмными эльфами! Жду не дождусь!

Амарилль едва не поперхнулся воздухом.

— Бай, тёмных эльфов, как и фей, не существует, — сказал Дбалин. — Это глупые сказки.

В ответ тролль лишь скромно промолчал.

— Бай, — обратился уже Филин. — А всё-таки на что ты потратишь свою долю?

— Не знаю. Наверное, часть отдам матери, а часть — вашей библиотеке при борделе.

— Так щедро и чисто из симпатии? Или любишь книги?

— Люблю. Больше жизни. Трактаты Гальфрида Монмутского, Абеляра, поэзию Ферианната, Эшенбаха, Кретьена де Труа, Рамси, Фогельвейде, прекраснейшего Хагенау.

Перечисляя имена, Бай прикрыл глаза, словно вкусив сочнейший плод, даже огромные уши чувственно задрожали. Дбалин одобряюще кивал, загибая пальцы, эльф смотрел с удивлением.

— Поразительно! — Филин присвистнул. — Даже я не могу выговорить эти имена. Как же у тебя вышло с такими губами-картошками?

Грубый вопрос, как ни странно, возмутил одного лишь Амарилля, что попытался испепелить мужчину взглядом и уже раскрыл было рот, дабы заодно добить словами, но его прервал Бай, который нисколько не обиделся на замечание.

— И поскакали вчетвером

По долам и лесам верхом.

Их ждали враг и путь тяжёлый,

Любовь, загадки, денег горы.

Геройства, тысячи похвал,

Ну, и счастливейший финал.

— Мило, — сказал эльф.

— Отрывок прекрасен, — улыбнулся Дбалин, — но, при всём моём уважении, Бай, я не могу не снизить градус оптимизма и романтизма стихотворения. Уж такой я человек. Нас, конечно же, все эти прелести ждут, но и не факт. Финал, конечно же, будет счастливейшим. Но относительно. Ведь всё зависит от личного восприятия.