Ты кончаешь, сперма брызгает на лицо Рейчел. На ее приоткрытые губы, на глаза. Рейчел облизывает губы, пробуя ее на вкус, пока ты продолжаешь выплескивать свое семя.

Я наблюдаю, это одновременно ужасает и вызывает отвращение, пока ты кончаешь на лицо Рейчел, снова и снова, и горячие струи семени орошают ее бледную кожу. Но от всего этого Рейчел выглядит довольно соблазнительно, она возбуждена, довольна от того, что по ее лицу стекают ручейки густой спермы.

Интересно, какие от этого ощущения?

А после наступает самая странная часть сего действа: ты направляешься в ванную комнату, возвращаешься с мочалкой в руке и начинаешь бережно вытирать свою сперму.

Я всегда сама вытираюсь, когда ты кончаешь.

А после...?

А после ты вжимаешь Рейчел в кровать, твое лицо между ее узких бледных бедер, я точно знаю, каковы эти ощущения, твой язык, ласкающий мои половые губы, мой клитор, и от мыслей об этом я возбуждаюсь. Я чувствую возбуждение, когда твоя голова с копною черных волос движется между ее молочно-белых бедер, которые так отличаются от моих широких, накаченных, смуглых. Наблюдая, как ты вкушаешь ее, если говорить недавно изученными словами. Они довольно таки уместны в ситуации. Похоже, ты пытаешься высосать что-то скрытое в ее вагине, голова движется из стороны в сторону, потом вверх-вниз, кругами, а потом я наблюдаю, как ты скользишь пальцами себе под подбородок, снова и снова погружая их. Рейчел задыхается, выгибается дугой, кричит, в это время своей свободной рукой ты с силой выкручиваешь крохотный сосок Рейчел, что я даже сочувствую ей.

Рейчел вскрикивает, вопль величайшего наслаждения.

Ты еще долго вызываешь у нее крики, затем выпрямляешься, эрекция снова при тебе. Схватив узкие бедра Рейчел, ты резко переворачиваешь ее на живот, не отпуская захват на ее бедрах, и не испытывая ни капли сострадания, вонзаешься в нее со всей силы. И вот я слышу звук от удара плоти о плоть, и Рейчел вскрикивает. Твоя рука быстро поднимается и вновь опускается... шлепок!.. довольно сильный, очень сильный. Бледная кожа Рейчел приобретает розоватый оттенок, и ты проделываешь то же самое с другой ягодицей, чередуя удары. Толчок, шлепок, вновь толчок, вновь шлепок.

А потом ты случайно бросаешь мимолетный взгляд влево.

Твои толчки замедляются.

Сердце в моей груди перестает стучать.

Страх пронзает все мое тело.

Я не шевелюсь.

Ты увидел меня.

‒ Икс.

Гортанный звук твоего голоса звучит как команда.

Я не могу пошевелиться, словно меня парализовало.

‒ Вылезай оттуда. Сейчас же.

Я толкаю дверку шкафа, чтобы открыть.

‒ Здравствуй, Калеб.

‒ Я не приглашал тебя подглядывать.

Ты все еще глубоко внутри Рейчел.

‒ Я тоже этого не планировала.

‒ Но ты здесь, наблюдаешь за нами.

У меня нет ответа. Я не стану спорить с ним.

«Нами». Это слово, словно хлыст.

Ты вновь замахиваешься рукой на и без того алую ягодицу Рейчел, намеренно, от чего она выгибается дугой, ведь это должно быть до чертиков больно. Голова Рейчел повисла между ее подрагивающими плечами, тело подается вперед, когда ты вколачиваешься в нее.

‒ Хочешь понаблюдать, Икс? ‒ Твой голос тих от ярости. ‒ Тогда смотри. ‒ Ты указываешь на кровать.

‒ Залезай сюда.

Я взбираюсь на кровать, и теперь глаза Рейчел устремлены на меня. Во взгляде карих глаз отсутствует стыд. Лишь возбуждение, я бы сказала.

Ты продолжаешь трахаться.

Я в плену твоих глаз, они не колеблются ни секунды. Ты шлепаешь ягодицы Рейчел сильнее, чем обычно, а она лишь больше раскачивается из стороны в сторону навстречу твоим толчкам и вскрикивает от наслаждения, а сейчас смотрит прямо мне в глаза и подмигивает.

Я поочередно смотрю то на тебя, то на Рейчел.

Вы оба уставились на меня, и я с ужасом осознаю, что поражена этим действом. Я сжимаю бедра плотнее, пока стою на коленках на кровати и наблюдаю, как ты трахаешь Рейчел.

Когда Рейчел вновь кончает, она смотрит мне в глаза, ее рот приоткрыт, она тяжело дышит, тело подается вперед от каждого грубого толчка, и это все так странно, так необычно, я бы даже сказала интимно: наблюдать, как кончает другая женщина. Наблюдать, как твой член находится в чьем-то теле, но не моем, смотреть, как ты имеешь другую женщину, доводя ее до оргазма. Я отворачиваюсь, мне противно. Я ненавижу все это.

Тем не менее, мое тело пылает от возбуждения.

Я смотрю, как ты кончаешь.

В последний момент ты выходишь из нее, твои глаза похожи на темный водоворот льда, и кончаешь на спину Рейчел. Я наблюдаю за этим, наблюдаю, как молочно-белый поток семени извергается из головки твоего члена, капая на бледную кожу, наблюдаю за выражением твоего лица в это время.

Ты еще раз шлепаешь задницу Рейчел, почти ласково, а потом просто слазишь с кровати.

Я тоже слажу с кровати, почти пробегая мимо тебя.

‒ Вернись, Икс.

Это приказ.

Я не подчиняюсь. Бегу. Бегу. Ударяю о серебристую дверь лифта, нажимая ладонью на кнопку вызова. Я слышу в коридоре твои шаги.

‒ Икс, я сказал: сейчас же вернись обратно!

Я ничего не говорю в ответ. Я задыхаюсь, в груди все сдавливает, легкие горят. Я не могу дышать.

У меня кружится голова.

Лифт приезжает, я вбегаю в него и быстро нажимаю кнопку, чтобы лифт привез меня в лобби. Когда двери закрываются, я вижу тебя.

Ты обнажен по пояс, на тебе лишь слаксы. Грудь блестит от пота. Волосы в беспорядке. Ты взбешен.

Твои руки удерживают дверь лифта от закрытия, и на меня накатывает приступ паники. Но вместо того, чтобы сковать меня, в этот раз все наоборот, он подстегивает меня к действию.

‒ Почему ты не относишься ко мне так же, как к ней? ‒ задыхаясь, говорю я, мой голос звучит резко, практически навзрыд. ‒ Почему никогда не трахаешь так же, как ее?

‒ Она ученица... ‒ начинаешь ты.

Позади тебя я вижу Рейчел, выглядывающую из-за угла. Все еще обнаженную, и не стыдится этого. Она вся во внимании.

‒ И что с того?

‒ Ты более ценна, чем она. Она когда-нибудь станет лишь «Невестой». А ты... Ты Мадам Икс.

Рейчел позади тебя, она мертвенно бледная. Слезы видны в ее карих глазах.

‒ Ты ублюдок, ‒ шипит она.

Ты резко оборачиваешься.

‒ Рейчел, подожди.

Внезапно, ты стал походить на обычного человека. Пойманного в ловушку мною и Рейчел.

‒ Но я не заслуживаю того, чтобы ты разделся. Не стоит вести себя так, словно тебе хочется быть со мной. Словно получаешь удовольствие, трахая меня, хотя очевидно, что его ты испытываешь с ней.

Я не могу остановить поток слов. Он подобен лавине.

‒ Я всего лишь твоя собственность, Калеб. Ты удерживаешь меня рядом, потому что тебе нравится обладать мной, а не потому, что я тебе нравлюсь. Не потому, что тебе это приятно.

Все это лишено малейшего смысла. Я одновременно ревную, и в то же время ненавижу тебя. Тем не менее, ты мне нужен, я хочу тебя, хочу, чтобы ты относился ко мне так, как к Рейчел. Хочу...

Не знаю, чего я хочу.

Все из того, что я хочу, лишено всякого смысла.

Я сама себя не понимаю.

Чего же я хочу?

Свободы.

Я отбрила тебя. Жестко. Ты явно шокирован, пятишься назад, и я слышу удивленный вопль Рейчел.

Двери лифта закрываются.

‒ Черт тебя подери! ‒ Слышу я вдали твой громкий крик, который я никогда раньше не слышала.

Я ничего не понимаю, лишь слышу свои собственные всхлипы, прерывистое дыхание, пока пересекаю лобби, и я знаю, что рыдаю, но меня это совсем не заботит.

В этот раз шум Манхэттена не парализует меня.

Я бегу на своих четырехдюймовых шпильках от «Гуччи».

Я бегу в платье, сшитом на заказ.

В этом городе лишь одно знакомое мне место, и как-нибудь я его найду.

Метрополитен-музей.

У меня нет денег на входной билет. Но когда я подхожу к кассе, то вижу невысокую пожилую темнокожую женщину за столом.

Она узнает меня.

‒ О, это вы! Не видела вас... боже, должно быть несколько лет!

‒ Привет...

Я не знаю ее имени. Но, похоже, что мы знакомы. ‒ Да, давненько это было.

‒ Где мистер Индиго?

‒ Я... я пришла одна.

И вдруг она словно понимает.

‒ Оу, ‒ склонив голову набок, спрашивает она. ‒ Милая, с тобой все в порядке?

Я качаю головой, не в силах соврать вслух.

‒ Нет, нет. Мне нужно... войти, но я забыла деньги. У меня с собой ни гроша. И мне необходимо... необходимо зайти внутрь.

‒ Нужно заплатить, если хочешь войти, ‒ говорит она. ‒ Если у тебя есть хоть доллар, я смогу тебя пропустить.

‒ У меня ничего нет. Ни пенни.

Мгновение она колеблется. Затем тянется в свой задний карман, достает скомканные купюры и опускает два доллара в кассовый аппарат, после чего вручает мне билет.

‒ Ты мне нравишься, милая. Ты любишь это место. Раньше ты часто бывала здесь. Каждый день.

‒ Спасибо. Огромное спасибо.

Она машет рукой.

‒ Та ладно, ничего особенного.

‒ Вы представить не можете, что это для меня значит.

Впрочем, как и я. Но я вхожу и понимаю, что знаю путь. Ноги сами несут меня к тому полотну.

Там находится лавочка, тусклое освещение. Белые стены. Мое полотно не на видном месте, просто одно из многих, а не важное. Я сажусь на лавочку, скрестив под ней ноги.

Я смотрю на нее.

Полотно «Мадам Икс».

Ей присуще такое самообладание, естественная сила. Изгиб шеи, сила рук, выражение спокойствия на лице.

Я долгое, очень долгое время смотрю на нее. Находя умиротворение в живописи, словно получаю некую степень могущества.

Есть еще картина. Я блуждаю по залам, но никак не могу ее найти.

Вот я вижу охранника, он высокий, он афроамериканец, его кожа настолько темная, что лоснится.

‒ Простите, сэр, ‒ обращаюсь я к нему. ‒ А где «Звездная ночь»?

Пустой, ничего не выражающий взгляд. Он лишь пожимает плечами.

Женщина средних лет, стоящая недалеко от меня, произносит:

‒ Милая, ты в музее Метрополитена. «Звездная ночь» выставлена в Нью-Йоркском музее современного искусства. Вниз по улице, в центре города.

Я благодарю женщину и возвращаюсь на скамью, находящуюся напротив Сарджента.

Размышляю.

Я помню, четко помню, как была здесь с тобой, и ты подвел меня от портрета «Мадам Икс» к полотну «Звездной ночи».