Глава 28

Они ужинали, когда неожиданно зазвонил телефон. Келлер промокнул губы и откинув салфетку, пошёл отвечать.  Пока он слушал, его лицо хмурилось всё сильнее и сильнее. Наконец он кивнул и сказал:

- Я всё понял, спасибо, что сразу же позвонили. Я всё передам.

Он положил трубку и повернулся к столу, за которым сидели девушки. На его лице была какая-то серая печаль, и, можно сказать, боль и сочувствие, а губы были плотно сжаты.

- Лили… - наконец выдавил мужчина. Похоже фон Гинсбургу с трудом давались его слова. – Пришла телеграмма.  Поезд, на котором твой муж ехал в штаб, нарвался на мину… Гер Мюллер жив. Но ему оторвало ногу.

Лили охнула. Она, конечно, не любила Ханса, но он стал за очень короткое время её другом. Девушка схватила Катрин за руку.

- В скором времени его по доставят в ближайший госпиталь. Но… Шансов на спасение очень мало, - вздохнул мужчина.  

- Я... Мне нужно домой… - пробормотала Штейн, вставая из-за стола.

- Лили, ты поедешь завтра. Хорошо? – блондинка тоже поднялась и обняла подругу. – Сейчас я тебя не отпущу.

Девушка кивнула, прижавшись к Катрин и положив ей голову на плечи. Ей стало вдруг по-настоящему страшно. До этого момента, до того, как она узнала о ранении её мужа, казалось, что война находится где-то далеко. Даже когда Гюнтер отбыл на фронт, она не так уж сильно переживала. Тем более служба при штабе не казалась ей страшной. Теперь же, когда с её близким человеком случилась беда и тот в любой момент мог умереть: от потери крови или от заражения, её накрыл ужас. Ужас от того, что просто не найдётся вовремя рядом хирурга, чтобы спасти Ханса. А что может случиться с её братом, который будет на передовой? Этот неопытный мальчишка -сорвиголова! Он так рвался на фронт!  А если он в своём наивном безумии и отваге ринется впереди всех? Это было возможно. А если шальная пуля не пожалеет его и … Об этом не хотелось даже и думать. Её начала бить мелкая дрожь и Катрин ещё крепче обняла подругу.

- Конечно, - согласился Келлер. – А завтра шофёр отвезёт тебя на утренний поезд до Берлина.

Катрин не узнавала своего мужа. При Лили он вёл себя на удивление хорошо. Со стороны фон Гинсбург мог показаться любящим и заботливым человеком. К чему был весь этот маскарад? Ведь она знала его натуру.

Они сидели в комнате, в которой остановилась Лили. Вернее, Катрин сидела на кровати и наблюдала за Штейн как та, с тяжёлым сердцем собирает обратно чемодан. Обе девушки молчали, так как чего там было говорить? Все понимали сложившуюся ситуацию.

Шван видела, как была напряжена спина Лили, как дрожали её руки. Она встала с кровати обняла девушку за плечи. Неожиданно та развернулась и обняв подругу, сотряслась от рыданий.

- Я боюсь, Катрин, - прошептала она, - боюсь. К чему вся эта война? Сегодня Ханс, завтра что-то может случиться с Гюнтером. Какой во всём этом смысл?

Блондинка с горьким сарказмом усмехнулась:

- Мировое господство, блять, ты не понимаешь? Фюрер хочет доказать, кому? Что арийская нация должна править миром!  А почему именно немцы?  Чем наша кровь отличается от русской, английской, еврейской? Да такая же! 

- Ты только не смей сказать об этом своему мужу, - тоже усмехнулась Лили. Она шмыгнула носом и чуть отстранившись, посмотрела в серо-зелёные глаза. – Спасибо тебе, Катрин. Если бы не ты, если бы тебя не было сейчас рядом, я не знаю, что бы со мной было.

- Мы это переживём, Лили, - блондинка прикоснулась к щеке подруги.

- Я не уверена, Катрин. Совсем не уверена, - покачала головой девушка. - Я устала скрывать, кто я есть. Мне хочется быть свободной и жить открыто. Но я понимаю, что в нашем мире это невозможно. И мне кажется, что я рано или поздно сломаюсь. А если я сломаюсь, то моя жизнь будет кончена.

- Не говори такое, - Шван взяла голову Лили в свои руки и соприкоснулась с ней лбами. – Мы должны оставить всё в тайне.

Штейн отстранилась от блондинки и взяла свою сумочку, откуда достала «Вальтер» и кинула на кровать.

- Полный магазин. Восемь патронов. Ты всё ещё уверена? – упавшим голосом, в котором сквозила безнадёжность, спросила девушка.

Катрин взяла оружие в руки. Она покосилась на закрытую дверь, надеясь, что Келлер не войдёт в самый неподходящий момент без стука.

- Осторожно. Это предохранитель, - лёгкая улыбка коснулась губ Лили, показывая на небольшой флажок на левой стороне пистолета. – Не опускай его раньше времени.

- Спасибо тебе, - поблагодарила Шван.  

- Катрин… Может не стоит? – Штейн знала, что переубеждать подругу бесполезно, но она всё же попыталась.

- Я должна его уничтожить, - спокойным ледяным тоном ответила блондинка.

- Но ты сама можешь при этом пострадать. Ты же понимаешь?

- Келлер фон Гинсбург – это само воплощение зла. Жаль, что я могу убить только его. И может быть ещё Лохмера. Они не имеют права ходить по земле.

- Что тебе сделал твой бывший начальник? – нахмурилась Штейн. 

- Неважно, - отмахнулась блондинка. – Они оба подонки.

Она приподняла матрас и положила туда оружие.  Если госпожа фортуна будет на её стороне, то не только расправится с парочкой, но ещё и опорочит их честь чистокровных арийцев. Те снимки, которые передала ей Лили были спрятаны в томике стихов Новалиса (Прим. Один из самых крупных представителей немецкого романтизма 1772-1801) в библиотеке. Девушка понимала, что её муж вряд ли захочет читать мистическую любовную лирику, поэтому спокойно спрятала фотографии там.

- Катрин… - тихо спросила Лили, подходя к окну, - могу я задать тебе один вопрос?

- Какой?

- Только прошу, ответь мне честно, хорошо? – голос девушки был тихим и задумчивым.

- Постараюсь, - кивнула девушка.

- Та еврейка… Ангела, кажется, да? Она ведь тебе небезразлична? – Штейн медленно развернулась и посмотрела на блондинку. - Молчи… - Лили грустно усмехнулась. – Я вижу, что да. Ты так ради неё рисковала. Оно того стоило?

Шван прикрыла глаза и вздохнула. Она понимала, что причиняла боль подруге. Она надеялась, что Лили не догадается. Но ведь любящее сердце чувствует всё. А Лили её любила.

- Я надеюсь, - прошептала Катрин, опуская глаза. – Прости меня.

- За что? Я хотела надеяться, что мы будем... нами. Но ты выбрала Шмид. Твоё сердце выбрало её. Как я могу тебя за это винить? Зачем ты причиняла ей боль, делая вид, что мы с тобой вместе? Ты думаешь, я бы не поняла тебя? Не помогла бы тебе? Мы с тобой из одного теста, Катрин Шван! – Лили подошла к блондинке и взяла её за руки. – Я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось.

Лили коснулась щеки Катрин поцелуем. Но это был дружеский поцелуй. Не более. На глазах блондинки выступили слёзы, и она обняла подругу.

Тут их прервал стук в дверь и в дверь просунулась голова Келлера.

- Лили, я могу у тебя украсть свою девочку? – спросил мужчина.

Катрин стояла спиной к двери, поэтому позволила себе закатить злобно глаза. Штейн улыбнулась, отстраняясь от блондинки. Она смахнула с её глаз слёзы, потом со своих щёк и, глянув на гауптштурмфюрера, вернула взгляд на блондинку.

- Не переживай за меня, Катрин. Я справлюсь. Я знала, за кого выхожу замуж.

Как бы ни хотелось Катрин покидать комнату Лили, но ей приходилось.  Она обязана быть «примерной» женой и ничем не выдать своих намерений. Она погладила Лили по плечу и повернувшись к Келлеру, всё же не смогла сдержать усмешки. Если она станет по-настоящему примерной, это вызовет подозрения у мужчины.

Фон Гинсбург тихо закрыл дверь комнаты и тихо спросил:

- Что это сейчас было?

Катрин повернулась и с удивлением посмотрела на мужчину. Что он имел ввиду?

- А что было?

- Вы обнимались.

- О, мой бог!  - Шван покачала головой. – Что за мысли у тебя. Лили может потерять мужа. Ты о чём? Я пыталась её поддержать. Она моя единственная подруга.

Келлер всё ещё не верил. Он подошёл к Катрин и больно схватил её за плечо.

- Только посмей мне лгать, сука! – прошипел мужчина.

- Что за бред, Келлер? И ты делаешь мне больно! – спокойно сказала девушка.

Мужчина резко отпустил руку Катрин. Она была права. К чему все эти подозрения? Фрау Мюллер добропорядочная немка, замужем за офицером. Его жене нужно ещё поучиться у неё своему поведению.

Сегодня у него было на редкость очень хорошее настроение. В лагерь привезли нового «особого заключённого»: Георга Эльзера, того самого ублюдка, который пытался совершить нападение на фюрера. Вначале его поместили в «Заксенхаузен», но сегодня его доставили в «Дахау». Это было честью для фон Гинсбурга. Он точно побеспокоится, чтобы этот человек получил всё сполна!  Он будет долго мучиться!  Приказ был, что нельзя его убивать. Но вот в остальном у гауптштурмфюрера были развязаны руки. Сегодня он просто самолично побил его, подвесив за цепь к потолку в пыточной камере. Но это были ещё цветочки. До тех пор, пока не придёт приказ повесить мерзавца, он будет его пытать до полусмерти.

Фон Гинсбург улыбнулся и, задрав подол платья жены и сжав её ягодицу, начал грубо целовать. Катрин терпела. Она знала, что скоро это всё закончится. Не важно как, но закончится. И она молчала, позволяя мужу делать то, что он хотел. Стянув с неё панталоны толкнул к кровати. Он медленно расстегнул ремень, кинув его на кровать. Снял китель и аккуратно повесил на спинку стула. Шван безучастно наблюдала за действиями гауптштурмфюрера.

- Встань! - Приказал мужчина. Катрин встала. – Снимай одежду!

Блондинка, не говоря ни слова сняла всё с себя, положив на стул. Келлер сел на стул и протянул ей ногу, и та поняла, что от неё требовалось. Она встала на колени и сняла с мужа сапоги. Фон Гинсбург самодовольно улыбался.

- Хорошая жена. Ну почему ты всегда не можешь быть такой, лапуля? – Тут из кармана брюк мужчина вдруг вытащил наручники. Это заставило девушку нахмуриться и напрячься. Что Келлер задумал? – Ложись! – последовал приказ и блондинке пришлось подчиниться. Келлер же, поднял руки Катрин и вначале защёлкнул одно запястье, протянул наручники через металлический прут кровати, защёлкнул второе. Катрин дёрнулась, на что получила ухмылку мужа. – Это надёжные наручники, любимая.