Глава 29

Вернулся муж поздно. Пьяный. Катрин снова пришлось безропотно подчиниться ему.

Она удивлялась, что несмотря на принятый алкоголь, мужчина всегда был готов заниматься сексом.

В этот раз обошлось без ремня, но это не сделало физическую боль и унижение, которые она чувствовала меньше. Келлеру нравилось ухищрённо издеваться над женой. От этого он получал какое-то животное удовольствие.

Но Шван ждала. Скоро, скоро… Она не задумывалась, сможет ли спокойно спустить курок. Девушка была уверена, что сможет. Хладнокровно. Такие люди не должны существовать на этом свете. Она избавит мир хотя бы от одного ублюдка! Если повезёт, то от двух.

Уже засыпая, несмотря на боль во всём теле, она представляла, как наводит «Вальтер» на гауптштурмфюрера, взводит курок, стреляет. Как Келлер с удивлением смотрит на неё, хватаясь за грудь. А на белой рубашке расползается алое кровавое пятно. Как мужчина с тем же удивлённым выражением глаз падает на пол замертво. Катрин хмыкнула.

Фон Гинсбург что-то недовольно проворчал, сжав её за ягодицу. Сейчас она лежала на животе, всё так же прикованная наручниками к кровати.

Утром Келлер встал и, надев халат, вышел из спальни. Вернулся он минут через пятнадцать-двадцать. Влажные волосы говорили о том, что он принял душ. А то, что мужчина насвистывал какой-то марш, говорило о его приподнятом настроении.

- Ты, блять, меня освободишь? – пробормотала девушка. – Мне, между прочим в туалет хочется.

Келлер даже не обратил внимание, что Катрин выругалась. Он нашёл ключ и просто отстегнул руки жены.

Шван обняла Лили и поцеловала в щёку. Выглядела Штейн не очень. Она, похоже, плохо спала этой ночью.

Девушка и правда долго не могла уснуть: виной были мужские стоны, доносившиеся из соседней спальни.

- Надеюсь, что с твоим мужем всё будет хорошо, - сказала Катрин. Лили грустно улыбнулась, кивнув головой и прошептала так, чтобы её услышала только блондинка:

- Будь осторожна.

Вошёл Христиан, который отнёс вещи Лили в машину, где уже ожидал водитель.

- До свиданья, Лили, - вздохнула Шван.

- До свидания, Катрин. Келлер.

Тот кивнул.

На Катрин вдруг накатила тоска. Она подумала, что Лили она уже больше не увидит. Сейчас она сядет в автомобиль, который увезёт её в Мюнхен, а там на поезде она уедет в Берлин. У неё же, под матрасом в гостевой комнате спрятан пистолет. После того, как она им воспользуется, её ждёт либо виселица, либо побег. Второе в том случае, если ей повезёт. Получив в руки оружие, Катрин вдруг начала осознавать всю опасность её задумки.

Она посмотрела на закрывшуюся за Лили дверь и посмотрела на мужа.

- К чему вся это война, Келлер? – она спросила надтреснувшим голосом. – Люди гибнут, становятся калеками. Неужели нельзя просто жить? Просто жить! В мире есть столько прекрасного!

- Да! – перебил её фон Гинсбург. – Много. И это должно принадлежать нам. Наш фюрер ведёт очистительную войну. Мы должны избавить этот мир от грязи. Мы сделаем мир ещё лучше, любимая. Не будет генетически недоразвитых людей. Только белая чистая арийская раса.  Недочеловеки должны быть уничтожены полностью! Евреи, негры, китайцы. Все эти выродки – это болезнь, ошибка природы. Мы – немцы! Мы создадим Сверхчеловека и освободим Землю от отбросов. 

Катрин посмотрела на мужа и увидела перед собой фанатика. Фанатика, который безоговорочно верил тому, что говорил. Он верил в Гитлера, в его великую миссию или что там… И он на самом деле верил в идею, что именно немцы создадут Сверхчеловека.

Машина пропаганды работала. Если офицеры безоговорочно верили в идеи, которые внедрялись в общество, что уж говорить о простых гражданах. А ещё были дети, которые буквально с молоком матери впитывали мысль о том, что фюрер – это великий вождь и они – немцы – величайшая нация сверхлюдей.

Шван равнодушно вздохнула и прошла мимо мужа. Но Келлер схватил её за плечо:

- Ты отрицаешь величие фюрера?

- Прости, я просто не выспалась, - Катрин не хотела выводить из себя мужа. Она посмотрела на мужчину. – Мне нужно закончить работы в саду.  Скажи, пожалуйста, Грете, что Дафна и Рафаэль сегодня в моём распоряжении. Я пойду, переоденусь.

Это был, наверное, очень тяжёлый день. И не в смысле того, что она в компании Даф и Рафи приводила сад в порядок к зиме, наводя последние штрихи.

Катрин была вся в себе. В конце концов она просто села на землю и, обняв свои колени, стала смотреть сквозь мальчика и девушку, которые сгребали опавшую листву в одну большую кучу.

Сад дома коменданта «Дахау» был большой и сейчас они находились вне видимости Греты. Обзор окон не доходил до той точки, где находилась троица. Девушка смотрела на брата и сестру, но смотрела сквозь них. Когда вдруг ладошка мальчика опустилась ей на плечо, девушка вздрогнула.

- Фрау… Не надо грустить, - мальчик сел перед ней по-турецки.  Катрин моргнула и попыталась сфокусировать свой взгляд на Рафи. Она улыбнулась.

- Всё очень сложно, пацан. И так не должно быть. Так, как сейчас. Должно быть всё иначе. Любой человек рождён, чтобы быть свободным. Но вы – вы узники концлагеря. Я – узник своего положения. Фрау Мюллер, которая у нас гостила... Её муж подорвался на поезде и неизвестно, выживет ли. Моя подруга – я не знаю, где она сейчас, вынуждена скрываться от нацистов. Если её схватят, то … То, что сейчас происходит, это ужасно! Тираны не должны приходить к власти.

- Жизнь – это дар, - вдруг широко улыбнулся малыш. – Наслаждайтесь ею пока можете. Я знаю, что нас с Даф скоро снова отправят в лагерь. Но сейчас я счастлив. Знаете, почему?

- Почему?

- Я рядом с сестрой. А ещё… - мальчик смущённо опустил глаза, - есть вы, фрау. Я представляю, что вы – моя мама и … Я знаю, что моей мамы больше нет…

Тут Катрин не сдержалась и разрыдавшись, встала на колени и обняв Рафи, прижала его к себе. Рафаэль тоже обнял девушку. В его глазах также стояли слёзы. Он знал, что с Дафной их скоро ждёт смерть. Но как такой малыш мог держаться и улыбаться наперекор всему? Сколько же в нём было мужества!

Блондинка подняла глаза и встретилась взглядом с девушкой и попыталась улыбнуться. Она отвела одну руку и кивнула головой:

- Иди сюда.

Через пару секунд Дафна тоже стояла на коленях в объятиях брата и Катрин.

Шван легонько поцеловала девушку в щёку, а Рафаэля потрепала по отрастающим волосам. Ей нужно набраться смелости, чтобы сделать это. Если задумка провалится, брат с сестрой погибнут. И она вместе с ними. А если она сможет, то они будут спасены. Хотя бы они.

Дафна поймала взгляд серо-зелёных глаз и улыбнувшись тихонько коснулась губ блондинки.

- У меня сегодня день рождения, - прошептала она. – Шестнадцать лет.

- А у меня нет подарка.

- Я сегодня жива – это уже подарок, Катрин.

Все трое поднялись на ноги. Шван погладила девушку по щеке. Рафи, смущаясь, отвернулся. Он многое понимал для своего возраста. Он видел, что его сестра ведёт себя с фрау фон Гинсбург примерно так же, как вела себя с Сарой.

Он один раз заметил, как они обнимаются и целуются, а когда его увидели, то Сара просто отвела его в сторону и что-то сказала. Что, Даф так и не узнала.           

Катрин наклонилась и поцеловала девушку. Нет, конечно, это была не Ангела. Совсем не Ангела. И где та была в этот час Шван не нала. Не знала и того, встретятся ли они когда-нибудь ещё в этой жизни. Надежды на это не было. 

Дафна ответила. Катрин ей нравилась. Нет, тут была не любовь, но всё же. Казалось, они обе были друг другу нужны. Обе ходили по краю. Но если её судьба, как считала Дафна, была уже предрешена, то у Шван всё же был маленький шанс когда-нибудь обрести свободу. И юной еврейке хотелось насладиться последними моментами жизни. Её руки скользнули по груди Катрин и обняли её за шею. Ей отчаянно хотелось, чтобы этот поцелуй не прерывался, чтобы время застыло. Чтобы были только она и эта белокурая немка. Чтобы время застыло. Застыло навечно. Чтобы не было войны, чтобы исчез «Дахау». Чтобы они оказались в безвременном вакууме. Ни пространства, ни времени, лишь пустота. И только этот поцелуй…

Шван крепко прижала Дафну к себе и тоже не хотела её отпускать. Одной рукой она обнимала девушку за талию, а другой гладила по щеке, стирая слезу, в её глазах тоже стояли слёзы.

- Идём, - прошептала блондинка. Она взяла Дафну за руку и пошла по направлению к сараю. Ей сейчас отчаянно хотелось сжать девушку в объятиях, почувствовать её горячую плоть. И Дафна не сопротивлялась. Ей самой хотелось этого. Завтра или послезавтра её не станет. В последние часы своей жизни она хотела почувствовать руки, которые бы ласкали её юное тело.

Катрин завела девушку в сарай, где было более или менее тепло и прижала к стене.

Она сама хотела подарить девушке наслаждение. Если вдруг она не сможет сделать задуманное, в последние минуты их жизней они будут помнить эти мгновения.

На Дафне была какая-то старая одежда для работы в саду: холщовые брюки и рубашка, а сверху потёртая и местами потрескавшаяся кожаная куртка. Блондинка расстегнула молнию на куртке и скользнула под неё.

- Катрин, - почти простонала Дафна, - мне страшно. Я не показываю это при Рафи, но я боюсь…

- Тсс, маленькая моя, - прошептала Шван. – У меня есть план, - куртка скользнула к ногам и Шван лёгким поцелуем коснулась шеи девушки. – Я обещала, и я вас спасу. Или погибну вместе с вами, - она расстегнула рубашку и коснулась губами ключицы, а потом ложбинки между грудями. – Мне нечего терять. Я лучше погибну, - губы коснулись пульсирующей венки, а потом снова она поцеловала Даф в губы. – Я …

Девушки застонали в унисон, когда руки Шван накрыли миниатюрные груди брюнетки. На них были синяки от лап мужчин, и Катрин с огромной нежностью стала касаться этих синяков губами.

- Ты не должна, - простонала Дафна.

- Молчи, это мой выбор.

Катрин скинула пальто, совсем не заботясь, что с ним будет и начала расстёгивать рубашку дальше, опускаясь перед девушкой на колени. Когда её губы коснулись живота, она обняла девушку за ягодицы и посмотрела на неё снизу-вверх.