Глава 32

Катрин с Дафной получили на руки серые паспорта. В них значилось Хорст Геббельс у Катрин и Вильгельм Геббельс у Дафны. Рафи решили переименовать в Отто. Хорсту было девятнадцать, Вильгельму только-только исполнилось пятнадцать. По легенде, чтобы ничего не заподозрили, их мать умерла при родах Отто. Отец погиб под Варшавой, где Хорст получил контузию и вынужден был вернуться на родину. Для убедительности Катрин слегка ещё и немного прихрамывала, будто осколок угодил ей кроме всего ещё и в бедро. Пятнадцатилетнему Вильгельму нужно было работать, чтобы выжить.

У троицы появилась маленькая двухкомнатная квартирка на самой окраине Мюнхена: небольшая гостиная, совсем маленькая спальня и крохотная кухня. Квартира была чуть больше той, что была у Ангелы в Берлине, но всё равно, это было здорово.

Вот с работой вышло сложнее. Вильгельм смог устроиться на типографию всего за 40 рейхсмарок в месяц. Но «Пираты Эдельвейса» это считали удачей, так как в ночные смены девушка могла печатать антиправительственные листовки. Катрин была против, так как это было очень опасно, но Дафна согласилась. Катрин же с её увечьем удалось устроиться лишь продавцом газет. Это была ирония судьбы, ведь она познакомилась с Ангелой именно когда та, под видом паренька продавала на улицах Берлина газеты. Было это всего несколько месяцев назад, но казалось, будто прошла целая вечность. А Рафи-Отто мог несколько часов провести один. Выпускать мальчика одного на улицы Мюнхена тем же продавцом было опасно, хотя некоторые дети помогали родителям таким образом. 

Но Катрин знала, что она в самом скором времени покинет Мюнхен и отправится в Кельбра. Главное, чтобы Ангела её дождалась.

В один из дней, распродав все газеты, она пошла в ломбард, где сдала все свои золотые украшения.

Был выходной и к ним в гости пришли Иоганн и Гретель. На столе стояла бутылка шнапса, пиво, тушёная капуста и неизменные баварские сардельки.

Иоганн разлил алкоголь по рюмкам и подняв свою, обвёл всех взглядом, чуть дольше задержавшись на Катрин и улыбнулся.

- Хочу выпить за то, что в наших рядах появились новые товарищи: Катрин, Дафна и, я надеюсь, что Рафи тоже в скором времени к нам присоединится. Мы – те, кто противостоит режиму фюрера, мы – «Пираты Эдельвейса».

Гретель достала из сумочки два значка с цветком эдельвейса и положив на стол, придвинула их девушкам.

- Теперь вы с нами, - улыбнулась она. Дафна с радостью прицепила свой значок на платье, Шван же, взяв в руки металлический цветок, начала вертеть его в руках, не решаясь нацепить его на рубашку.

Даже дома блондинка теперь предпочитала ходить в мужской одежде. Не в военной форме, конечно. На днях она сходила вместе с Гретой и Дафной в магазин, где они кое-что прикупили.  

Будучи дома, Дафна предпочитала ходить в платье и даже немного наносила макияж, но блондинка всегда оставалась в образе Хорста Геббельса.  Лишь ночью, ложась в постель с девушкой, она снова становилась Катрин.

- Ну что же ты? – нетерпеливо воскликнул Иоганн. – Давай!

- Не знаю, ребят, - Катрин положила значок на стол. – Я не уверена, что смогу стать частью вас. Да, я по мере возможности помогу в вашем деле…  - она знала, что это была ложь, но она не хотела их расстраивать, - Но…

- Катрин! – парень стукнул ладонью по столу. – Кто, как не ты должна быть в наших первых рядах? Ты, кто, чьи родители погибли от рук нацистов? Кто собственноручно, не испугавшись, спустила курок и убила двух мерзавцев, один из которых мучил ни в чём неповинных людей. Да они оба занимались этим. Катрин!

- Иоганн, - Гретель положила свою ладонь поверх ладони брата. – Дай Катрин самой решить, что ей нужно. Она сама должна принять это решение. Не дави на неё.

Парень выпил шнапс и поставил рюмку на стол. Он попытался взять себя в руки, понимая, что таким поведением никогда не сможет добиться девушки.

- Да, ты права. Катрин, ты меня прости.

Блондинка выдавила улыбку и кивнула. Она взяла значок и положила в нагрудный карман рубашки.

- Я вам многим обязана. Мы, - Шван посмотрела на Дафну и Рафи, который тоже сидел за столом и которому налили стакан «Фанты», - обязаны вам. Я понимаю, чем рисковал Иоганн. Он же мог просто оставить нас там, на растерзание полиции. Поэтому… Дайте мне время подумать, друзья. И спасибо ещё раз, - блондинка выпила рюмку, а за ней и Дафна с Гретель.

В газетах так и не появилось никакой информации о гибели коменданта «Дахау». Шван подозревала, что виной были снимки, которые она оставила на столе в гостиной. Вряд ли было выгодно выносить на всеобщее обозрение то, что начальник концлагеря оказался педерастом и гостем «Эльдорадо». Но в газетах промелькнула новость о том, что Келлер фон Гинсбург был уволен с поста по состоянию здоровья и его место занял Александер Пиорковски, который до этого занимал пост начальника охраны. (Прим. На самом деле был комендантом лагеря в 1940-1942) Увидев эту заметку, Катрин на мгновение подумала о Кларе. Та очень любила своего сына и, если ей рассказали всю правду, которую замолчали от общественности, то для неё это должно было быть большим ударом.

Брат с сестрой ушли уже поздно, Рафи в это время уже спал.

Дафна убирала со стола, а Катрин пошла проводить гостей.

- Давай завтра сходим погуляем? – предложил молодой человек, когда они уже вышли на улицу. Катрин достала портсигар и вытащив сигарету, прикурила от спички.  Выпустив дым, она посмотрела на Хауффмана.

- У Даф завтра ночная смена.

- Так мы можем прогуляться… втроём? – парень посмотрел на сестру и тоже полез за своими сигаретами.

- Ну да, - Гретель кивнула.

- Не хочу оставлять Рафи одного. Если только мы возьмём его с собой.

Честно говоря, Иоганн даже не хотел брать с собой сестру для этой прогулки, а перспектива взять ещё и мальчика его совсем расстроила. Но он ничего не мог возразить. Пока. Он не хотел верить в то, что видели его глаза и на что намекал Кантор. Катрин фон Гинсбург не могла быть лесбиянкой. Поэтому он будет её добиваться.

- Ладно, - он пожал плечом. – Давай мы зайдём за тобой, скажем, часа в два.

Катрин выпустила дым и кивнула головой.

- Хорошо.

- Что ты делаешь? – спросила Гретель, когда Катрин вошла в подъезд. – Ты совсем забыл о Марике?

Парень фыркнул.

- Она мне надоела.

- Марика предана нашему делу, в отличие от неё, - в голосе девушки слышалось лёгкое презрение в отношении Катрин. -  И вы поклялись быть вместе. Вы же собирались завести семью, когда ты вернёшься из «Дахау». 

Парень затянулся и убыстрив шаг, махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Гретель догнала брата, но побоялась продолжить разговор, так как их могли услышать.

Катрин вошла на кухню и докуривая сигарету, наблюдала за девушкой.

Ей нравилась эта брюнетка и она знала, что нравилась ей. Они могли бы создать что-то подобии семьи. Могли бы. Но она не могла обещать это Дафне Циперович. Её сердце было занято.

Ангела услышала тихий стук в дверь и впустила Рут в дом.

Эта девушка с глубокими зеленоватыми глазами приходила к ним с Робертом каждый вечер. Они не только сдружились с ней. Ангела разрешала себе с Рути то, что позволяла только с Катрин.

- Привет, - улыбнулась Шмид и позволила брюнетке чмокнуть себя в губы, пока не было Роберта. В руках у Лошак была авоська со свежими продуктами. Ангела не осмеливалась покинуть дом, но вот девушка сама вдруг предложила ей сходить на рынок и купить овощей.

Через час они уже уплетали жареную картошку с курицей. Роберт сидел довольный: он давно так вкусно не ужинал. Он не знал, что это был прощальный ужин и что рано утром Ангела Шмид решила покинуть Кельбра. От Катрин не было вестей, а долго здесь задерживаться было опасно. Их могли обнаружить и серый Kennkarte мог и не спасти.

Позже, когда Роберт был отправлен спать, Ангела принесла водку, что они пили в прошлый раз и рюмки. Рути видела, что Шмид хочет с ней поговорить и ей отчего-то стало не по себе.

Девушка разлила по чуть-чуть и пододвинула одну стопку Рут.

- Утром мы уходим, - тихо произнесла Шмид. – Я не могу рисковать.

Лошак взяла рюмку и нахмурилась. Она понимала, что рано или поздно, если Катрин не объявится, это произойдёт. Она выпила и посмотрела на девушку. Шмид тоже выпила водку и грустно улыбнулась.

- Думаю, что с Катрин мы больше никогда не увидимся, - вздохнула брюнетка. Она встала и протянув руку, потянула Лошак в спальню.

Дафна чувствовала, что Катрин наблюдает за ней.

Боль от потери Сары немного стала отступать, заменяя место какому-то новому, зарождающемуся чувству в её груди. И девушка не знала, радоваться этому или нет. Сможет ли она растопить сердце блондинки, ведь она понимала, что оно не принадлежит ей. Она знала об Ангеле Шмид. И знала, что было между девушками. Но Шмид исчезла из жизни Катрин и у Даф была маленькая, но всё-таки, надежда.

Девушка домыла последнюю рюмку и поставив её в сушку, обернулась. Она улыбалась. Она провела рукой по значку и подошла к блондинке.

- Мы свободны, Катрин, - она взяла Шван за руки и посмотрела прямо в серо-зелёные глаза. – Ты понимаешь, что это значит?

- Что? – мягкая улыбка тронула губы блондинки.

- Что мы можем быть вместе и никто нас не осудит. Для всех посторонних – мы братья. Но за дверью нашей квартиры мы можем создать уют. Мы можем быть парой.

Дафна потянулась к губам Катрин и сегодня та не хотела отворачиваться от девушки. Она позволила ей себя поцеловать. Но она не скажет ей «да». Они не будут семьёй, не будут парой. Она побудет ещё немного в Мюнхене. Она уже почти пришла в себя. Всего пару дней. Не больше. Она не может медлить. Она поедет в Кельбра. А сегодня она подарит Дафне ночь. Последнюю ночь. Катрин осознавала, что сделает больно своим уходом, но иначе было нельзя.

Она очень нежно поцеловала рубцы на небольшой груди Дафны, оставленные мерзавцами и услышала едва слышный голос: