Ангелу затрясло.  Она была на грани обморока. Но тут Лохмер отвесил ей звонкую пощёчину.

- Не смей мне тут падать в обморок, мерзкая жидовка! – прошипел Рюдгер.  – Давай, возбуди меня! О, да! – член мужчины начал набухать, и он закатил глаза. Лохмер стянул трусы и заставил Ангелу опуститься на колени. – Возьми в рот.

- Нет! – умоляюще прошептала девушка, посмотрев на мужчину. В её глазах стояли слёзы.

- Ты, блять, хочешь, чтобы твой сын остался сиротой и закончил свои дни в концлагере? – тихо прорычал Лохмер.

- Вы не сделаете этого… - в отчаянии прошептала брюнетка.

- Нет, если ты сделаешь то, что я прошу. По-хорошему.

И Ангеле Шмид пришлось встать на колени перед немцем.

- Фрёйлин Шван, - выглянул из двери своего кабинета начальник телефонной станции. Выглядел он странно-довольным. - Проводите фрёйлин Шмид и расскажите, что от неё требуется.

Ангела же напротив, была словно простыня. И Катрин видела, что ту потряхивает. 

- У тебя всё хорошо? – обеспокоенно спросила блондинка, когда за мужчиной закрылась дверь. 

- Всё просто отлично, - холодно ответила Шмид. – Показывай, куда идти.

Катрин не могла понять, что случилось с подругой. А Ангела в этот момент ненавидела блондинку. Ей казалось, что та это сделала специально.

В одиннадцатом часу Шван не выдержала.

- Мне нужно покурить! – резче, чем следовало бы, воскликнула она. - Ангела, пойдём со мной. У нас есть десятиминутный перерыв.

- Нет, - холодно отчеканила брюнетка.

- А я сказала, что ты со мной пойдёшь! – прошипела Шван на ухо Ангеле, взяв ту за плечо.

Девушки вышли в задний дворик через служебный вход. Катрин закурила сигарету и, выпустив дым, посмотрела на подругу.

- Что случилось в кабинете Лохмера? – настойчиво спросила Катрин.

- Ничего такого, что бы тебя могло удивить, - Ангела не хотела смотреть в глаза Шван.

- Да ладно? – Катрин не верила брюнетке. Ни на йоту. - Поэтому ты вышла оттуда бледная, словно смерть? Что он тебе сказал?

- Всего-навсего предложил прибавку к зарплате, - горько усмехнулась брюнетка, - за определённые услуги. Ты же знаешь.

- Погоди-погоди? Что я знаю…? – догадки, что пришли на ум Шван, ей не очень понравились. – Блять! Он…? Ты?

Ангела, наконец, посмотрела в серо-зеленые глаза, в которых читалось всё сразу: и боль, и ненависть. И кажется, желание убить. А ещё в них были слёзы. Неужели она ошиблась, и Катрин не подкладывала её под Лохмера?

- Ублюдок!  Блять! Чёрт! Я его урою! – девушка стукнула по стене.

Ангела грустно покачала головой.

- Я всего лишь «мерзкая жидовка», не более, - в её голосе была горечь. И странное принятие ситуации. 

- Ангела, нет! – Катрин откинула недокуренную сигарету и, взяв лицо брюнетки в свои руки, посмотрела в тёмно-карие глаза. – Не смей так говорить. Ты не мерзкая. И… ты не жидовка.  Ты – Ангела Шмид. Ты…  - Шван сглотнула. – Я придумаю что-нибудь. Я не знаю, что, но придумаю. Я не позволю, чтобы тебя обижали.

Шмид вздохнула.

- В пятницу после работы я еду к нему домой.

- Что? Не смей. Не надо этого делать! - пробормотала блондинка.

- Я в первую очередь должна думать о Роби. Если со мной что-то случиться… И прости, что подумала, что ты…

-  Ты мой самый близкий человек, - прошептала Катрин. – Я бы ни за что не смогла причинить тебе боль.

Шван снова достала сигарету, ведь предыдущую она выкинула, не выкурив.

Тут дверь открылась и, обернувшись, девушки увидели Рюдгера Лохмера, который, похоже, направлялся к своему автомобилю.

- Ну как, фрёйлин Шмид, вам нравится ваша работа? – буднично спросил он, будто бы ничего не было утром.

Ангела лишь кивнула головой.

- Я думаю, вы втянитесь. Быстро втянитесь. Я уверен в этом.

Ангела и Катрин наблюдали, как мужчина завёл машину и выехал через арку на улицу.

«31 сентября 1939 год.

Я думала, что этого больше не случиться. Но, похоже, это новое начало. Мой начальник, Рюдгер Лохмер, не тронет Роберта, если я буду оказывать ему “услуги”. И за это мне будет прибавка к зарплате (он сегодня “милостью своей” дал мне пять рейхсмарок), не уничтожит меня и Роби. Что ж, делать мне нечего.

Когда Катрин узнала про всё это, её реакция меня удивила.  Она сказала, что хочет его убить. А ещё, пообещала помочь. Но чем она сможет помочь “мерзкой жидовке”?»

Катрин положила пасту и свиную отбивную себе на тарелку, собираясь поужинать в своей комнате. Пусть времени был уже десятый час, плевать. Когда она была на нервах, она могла съесть и больше. А ещё в комнате у неё была припрятана бутылочка пива, которая поможет ей снять напряжение.

Но в дверях кухни неожиданно появился Келлер.  На нём были домашние брюки, туфли и майка. У Шван подкатил комок отвращения к горлу: грудь мужчины была ужасно волосатой, предплечья тоже покрывали густые чёрные волосы. Она не любила мужчин, а слишком волосатые у неё вызывали чуть ли не блевотный рефлекс.

- Добрый вечер, Катрин, - промурлыкал мужчина, но во взгляде сквозило недовольство.

- Добрый.

- Что-то ты сегодня поздно. На сколько я знаю, ты приходишь с работы в половине девятого.

Шван пожала плечами.

- Я не должна отчитываться ни перед кем, во сколько мне приходить, - ответила она, намереваясь продолжить свой путь. 

- Это мой дом. И ты должна предупреждать, во сколько ты собираешься приходить. Также ты обязана мне говорить о том, насколько ты отлучаешься в входные. Ты меня поняла?

- С чего вдруг? – удивилась девушка.

- Ты живёшь в моём доме, лапуля! – в голосе Келлера послышались стальные нотки. 

Так Катрин, спокойно, выдохни! Попыталась успокоить себя Шван. Она закрыла глаза и взяла всю волю в кулак. Открыв глаза, попыталась улыбнуться.

- Хорошо, Келлер. Думаю, ты прав. Такого больше не повторится.

Ей нужно вытерпеть этого ублюдка всего ничего, полтора месяца. А потом она переедет к Лили.

- Вот и ладненько, - фон Гинсбург улыбнулся. – Я ждал тебя, чтобы вместе поужинать. Твой поздний приход меня просто очень сильно расстроил. Но теперь, когда мы всё решили, пойдём, вернёмся в столовую.

Шван опустила плечи: похоже, ей сегодня не попить пива.

- Что ты скажешь на счёт пары рюмочек шнапса? Думаю, что добропорядочная фрёйлин может себе это позволить на ночь после трудового дня?

Что? Келлер собирается её угостить шнапсом? Что ж она была вовсе не против.

За ужином Катрин позволила себе опрокинуть только эти две рюмки. Мужчина же выпил всю бутылку, запив её тремя бутылками тёмного пива. И ничего не съел. Поэтому, когда девушка убирала со стола, Келлер был пьян в стельку.

- Забудь про посуду, лапуля… - заплетающимся языком пробормотал он. – Иди ко мне.

Катрин проигнорировала его слова, ставя грязную посуду в раковину и собираясь её помыть. Но вдруг она ощутила кольцо рук вокруг своей талии и губы, присосавшиеся к её шее.

- Оум… Ты так вкусно пахнешь, Кетхен… - её в ноздри ударил запах мужского тела, одеколона и алкоголя.

- Келлер, убери свои руки, ты пьян! – возмутилась девушка.

- Да, я пьян! И я тебя хочу, - она почувствовала его язык на шее, а потом губы, которые схватили мочку уха.

Мужчина развернул девушку к себе.

- Поцелуй меня, - Келлер потянулся к Шван, чтобы поцеловать её, но она начала бить его в грудь.

- Уйди! Не смей меня трогать! Я тебе не уличная девка, - она извивалась в крепких мужских объятиях.

- Нет…

Девушка умудрилась вывернуться, а быть может ей просто позволили.  Она отвесила Келлеру пощёчину. Мужчина в удивлении схватился за щёку, а Катрин смогла выбежать из кухни. Он слышала, как за её спиной гогочет фон Гинсбург.

- Ах ты, чертовка, фрёйлин Шван!

Мужчина упал на стул, взял пустую бутылку и посмотрел на неё с сожалением.

 - Да, ты не уличная девка, Кетхен, - вздохнув он поставил бутылку на стол. -  Поэтому я женюсь на тебе.

Шван поняла, что Келлер от неё отстал и не собирается гнаться за ней. Она облегчённо вздохнула и подошла к платяному шкафу, где у неё была припрятана бутылку тёмного пива. Открыв его с помощью универсального швейцарского ножа, который всегда носила в сумочке, Катрин блаженно сделала один глоток. Подойдя к окну, девушка прислушалась. За дверью кажется было тихо, значит можно покурить. Она открыла окно и закурила.

Её беспокоила ситуация с Ангелой. Беспокоила – это было ещё мягко сказано. Она понимала, что Шмид вынуждена поступать так, как велит ей Лохмер. Но она пообещала своей подруге, что поможет ей, а значит нужно было придумать как…