Глава 26. Вода и Гнев

"В обломках успешно прошедшей операции я увидел место, не виденное мной раньше,

И тогда твердо решил не закрывать глаз."

"Worth Dying For" Rise Against

Из огня да в полымя — или как там говорится? Практически сразу по прибытии в Лос-Анжелес мы получили звонок от Белиала с указанием как можно скорее уезжать. Несколько Князей, захватив с собой женский эскорт для развлекухи, вылетели в ЛОС-АНЖЕЛЕС или в Вегас. Блейк предложил поехать к пристани и на его лодке уплыть к частному острову своего отца, расположенному на безопасном отдалении от материка.

Шикарно.

Блейк сказал, чтобы мы думали об этом, как о "мини-каникулах", а после событий в Сирии я как раз об этом и мечтал. Мы с парнями взяли себе гидроциклы и оставили девчонок болтать на деревянном доке.

Но суть в том, что расслабляться и не держать ухо востро опасно. Мы это знали, к тому же прятаться здесь нам было негде. И конечно же нам "повезло". Хорошо, что у нас есть Азаэль, посланник Люцифера, тайно перешедший на сторону Белиала. Темный дух нашел нас и предупредил, что Князья приближаются к острову.

И вот: Копано, Зания и Блейк притаились под пристанью. А мы с Анной вот-вот к ним присоединимся. Почему? Потому что необходимо найти какое-то убежище, поскольку нельзя, чтобы отец понял, что Анна все еще невинна.

Вода.

После всего, через что мы прошли, можно подумать, что я разучился бояться, но когда дело касается Анны, место страху найдется всегда. Мои защитнические инстинкты только усилились, и когда ей грозит опасность я едва ли могу мыслить здраво.

Я наблюдаю за Анной, смотрящей на волны. Пряди вокруг ее лица мокрые из-за спешных сборов. Она выглядит смирившейся с тем, что грядет. Когда она поворачивается ко мне, глаза ее расширяются, встретив мой напряженный взгляд.

Я до сих пор так и не признался ей в своих чувствах. И уже проклинаю себя за все страхи, понимая, сколь много это значило бы для нее. Сейчас Князья могут нас услышать — они в зоне слышимости. Нельзя рисковать, разговаривая, но я должен признаться. Если нас поймают, если что-нибудь случится, я себя возненавижу за то, что промолчал. Так что я сделаю это единственным возможным способом. На языке жестов.

Я поднимаю руку и составляю комбинацию из "Я" "Т" "Л" — я тебя люблю. Она смотрит на мою руку и глаза ее наполняются слезами. Своей ладошкой она обхватывает мою, прижимается своим знаком к моему и одними губами проговаривает в ответ: я тоже тебя люблю.

Клянусь, мы выберемся.

Она тянется ко мне и я обнимаю ее, ощущаю, как ее руки смыкаются у меня за спиной. Я притягиваю ее ближе, мечтая, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Не знаю, когда появятся Князья или как долго они здесь пробудут, знаю только, что вечер будет долгим.

Появляются руки Блейка и обхватывают нас за лодыжки, намекая, что пора прыгать. Мы с Анной одновременно соскальзываем в воду и крепко цепляемся за перекладины, от соприкосновения с водой она резко втягивает воздух. Первый приступ беспокойства возникает у меня от осознания того, насколько остыла вода в океане. Она здесь всегда прохладная, но Анна гораздо миниатюрнее меня. Она замерзнет, если нам придется провести много времени под водой, особенно после заката.

Она с уверенностью кивает, что все с ней будет хорошо. Знаю — она боец. Мы как можно тише подплываем к сваям пристани, за которые, крепко вцепившись, держатся Коуп и Зания. Чертовы деревяшки слишком скользкие от ила, что затрудняет задачу держаться за них. Мы все впятером переглядываемся, приготовившись к любому исходу. Я смотрю на Анну и она в последний раз храбро кивает.

Пожалуйста, пожалуйста, нельзя издавать ни звука. Надеюсь, что Князья хорошенько натрахаются и поскорее свалят отсюда. Не собираются же они проводить здесь всю ночь?

Вместе с остальными я опускаюсь пониже, скоро вода станет еще холоднее. Зания выглядит гораздо лучше после всего одного дня хлопот Анны. Она приняла душ и поела. Что очень хорошо, потому что Зи в жизни бы не выжила, если бы оставалась в той же форме, что два дня назад. Ускоренная нефилимская регенерация тут тоже прекрасно помогла.

Проходит не так много времени, как появляются Князья. К моему удивлению, с ними Флинн. Должно быть, после нашего возвращения в Европу отец вызвал его в Вегас.

Отец, Мельком, Маммон и Астероф прибыли на остров, чтобы работать, с ними приплыли замужние и обрученные женщины, которых они намеревались сломить, замарав изменами, виной и сожалениями.

Проходит несколько часов, становится чертовски холодно. Практически невыносимо. Я не могу видеть, как синеют губы Анны, как ее начинает неконтролируемо трясти.

В какой-то момент во время утех Князей Анна теряет контроль. Ее безумно колотит. Она испуганно пищит и подпрыгивает, словно что-то коснулось ее под водой. Затем, в бреду, едва не смеется. Я срываюсь с места, едва передвигая замороженными и онемевшими конечностями, и обнимаю заледеневшую ее… Я прижимаю ладонь к ее губам, напоминая, что нельзя издавать звуков, и она заторможено кивает. Я хватаюсь за сваю одной рукой, другой крепко обнимаю за талию Анну.

Еще долгие часы мы прячемся под пристанью, накрываемые приливами и отливами Тихого океана, и ждем, когда же Князья закончат со своими делишками, когда я наконец смогу согреть Анну, но к ночи становится лишь хуже. Я думал, что Князья захватили Флинна в качестве охранника или лакея — чтобы закреплял якорь или подавал вино, — но истинная причина оказывается намного хуже. Намного.

Они узнали, что Флинн летал в Сирию и что Занию забрали двое "таинственных мужчин". Они узнали, что в их рядах появились предатели.

— Чего ты не знаешь, сын, — зловеще шепчет Маммон, — так это того, что Князь Сонеллион попросил одного из сыновей Князя Тамуза проследить за девчонкой в его отсутствие.

Мы с Коупом шокированно переглядываемся. В Сирии был еще один Неф. Он засек Флинна во время стычки на холме и, когда слетел его головной убор, увидел рыжие волосы. Но, кажется, нас с Коупом не засекли.

— Признайся, с кем ты работаешь! — кричит над нами Маммон.

Только не рассказывай, мысленно взываю к нему. Держись, друг.

Анну дико трясет, и мое волнение перерастает в настоящую панику. В лунном свете ее губы кажутся фиолетовыми, и я не уверен, что она в состоянии самостоятельно держаться на воде. Единственное, что в ней сейчас выглядит живым — это глаза, которыми она приникла к щели и наблюдает за происходящим на пристани.

— Ничего я тебе не скажу, старик, — говорит Флинн.

Молодец. Готов умереть за наше дело. Маммон, его отец, наставляет на него пистолет, но Флинн непоколебим.

— Последний шанс, — произносит Маммон.

— До встречи в аду, — отзывается Флинн, и в его голосе столько… свободы.

Я накрываю пальцами холодные губы Анны и крепко прижимаю ее к себе, когда воздух разрезает выстрел. Она вздрагивает. Я прижимаюсь щекой к ее голове.

Второй раз в жизни на моих глазах Князья убивают Нефилима. Только в отличие от первого раза, я все прочувствовал. Убийство Флинна зверское и мне больно. Это личное.

Я беспомощно смотрю, как душу нашего достойного союзника утягивает в ад демон, и меня охватывает такой гнев, что я боюсь обнаружить нас. У Зи стучат зубы, а Анна, горюя, поникает в моих руках. Блейка покидают остатки былого веселья, и даже у Коупа опустошенный вид. Как мне ненавистно, что мы должны тихо отсиживаться, уязвимые и беззащитные.

Сколько еще мы сумеем вынести? Скольким еще предстоит погибнуть?

Я никогда не испытывал такого облегчения, как когда уезжали Князья. Непослушными руками я поднимаю на пристань абсолютно застывшую Анну. У меня болит все тело, когда я сажаю ее себе на колени и притягиваю Занию ближе к Анне. Коуп и Блейк спешно несутся на другую часть острова в надежде поскорее подогнать к нам яхту Блейка. Анну и Занию дико трясет, они едва в состоянии открывать глаза.

— Черт, похоже, у тебя переохлаждение. — Я растираю Анне руки, но она промокла насквозь. Необходимо снять одежду, но сперва надо загрузить ее на борт. Я обнимаю ее, а она слабо обнимает Занию.

— Все хорошо, — говорю я. — Все будет хорошо. Яхта почти тут.

Скорее, скорее, скорее.

Наконец яхта причаливает и из нее выпрыгивает Коуп. Совместными усилиями мы относим девушек в каюту. Сперва меня порывает уложить их на постель, но они промокшие до нитки. Я усаживаю Анну в кресло, Коуп следует моему примеру.

— Здесь возможно сделать потеплее? — спрашиваю у Блейка. — Надо снять с них мокрые вещи.

— Как раз этим и занимаюсь! — кричит он в ответ. — Мне потребуется помощь. Можете пока поискать запасные одеяла?

Я сжимаю ладонь Анны.

— Сейчас вернусь, милая. Мы согреем вас. — С закрытыми глазами и стучащими зубами, она кивает.

Я мчусь по лестнице вверх и возле панели управления нахожу дрожащего Блейка.

— Кнопка обогрева не подписана. Мне не доводилось им пользоваться.

Мы пробуем нажимать разные переключатели и наконец находим нужный. Мы заякорили лодку, чтобы она не отошла от причала, пока будем согреваться. Затем я бегу скорее вниз по лестнице и слышу, как заработали обогреватели, хочу поскорее обсушить и согреть Анну.

И тут я вижу то, от чего замираю на месте. Копано раздевает Анну. Его рука на ее голени. От его вопиющих действий внутри меня начинает клокотать ярость.

У меня едва находятся силы проговорить:

— Убери. Свои. Грязные. Руки.

Пойманный, он застывает. А меня уже трясет. Заботиться об Анне — моя задача. Трогать ее могу только я. Только я. На меня накатывает внезапно вернувшаяся, невысказанная за его предательство злоба, подначиваемая ужасающими событиями прошедшего дня.

От него мои чувства не были секретом, и тем не менее, он не остановился. Даже сейчас он думает, что имеет право прикасаться к ней.

Копано отодвигается и поворачивается лицом ко мне. Девушки, лежащие подобно тряпичным куклам, открывают глаза и сонно смотрят на нас.