— Доставить сюда для допроса главного руководителя «клиники»!

— Он покончил с собой, приняв цианистый калий. Мы захватили его в кабинете уже мертвым.

Иосиф растерялся.

— Каковы потери?

— Сорок четыре убитых с нашей стороны и двадцать семь — со стороны охраны «клиники».

— Приезжайте, вместе осмотрим «клинику»…

Через полчаса полковник провел Иосифа к электромобилю, что-то сказал шоферу, и машина помчалась по тоннелю. Мелькали освещенные перекрестки. В одном месте проехали казарму.

— Кто построил такое гигантское сооружение?

— Заключенные. Из совершенно секретного архива мне известно, что здесь, под землей, некогда были обнаружены большие полости, образованные подземной рекой. Вначале в них размещалась политическая тюрьма, а потом развернули строительство военной базы.

Электромобиль притормозил.

— Останавливаться в тоннелях запрещено, но я хочу, чтобы вы увидели кладбище строителей. Имейте в виду, за каждой плитой похоронено 250 человек. Могильщики были очень скрупулезны.

Он включил фонарь. Сноп света медленно прошел по стене, — кругом виднелись замурованные квадратные ниши. Сотни ниш…

Молча поехали дальше.

«Невежеством своим, нищетой, а стало быть, покорностью и беспомощностью народ оплачивает собственную тюрьму, — горько заключил Иосиф. — Нищих вынуждают думать о куске хлеба, невежественных — о развлечениях. Люди забыли, что правда составляет их главную пищу и главную радость, людей обезоружили насилием и ложью, и вот они разошлись во мнениях и стали непримиримы. Каждый пытается спастись сам по себе, оттого нет и не будет общего спасения…»

Покружив по тоннелям, шофер подъехал к зловещей лаборатории.

Тут сновали вооруженные солдаты, стояли танки, похожие на луноходы, — полковник объяснил, что они работают на электрических аккумуляторах, а бронею служит особое многослойное стекло.

Видны были следы недавнего боя. Несмотря на вентиляцию пахло пороховой гарью, повсюду валялись обломки кирпича, стаскивалась в кучу искореженная и сгоревшая военная техника.

Светловолосый офицер с безумными глазами провел Иосифа и полковника в канцелярию «верховного магистра», возглавлявшего «клинику».

Это были шикарно отделанные помещения с великолепной мебелью, картинами по стенам и фальшьокнами, за которыми виднелись спокойные сельские пейзажи — особым образом освещенные панорамные фотографии, или, скорее, искусные макеты. Да и воздух здесь, чувствовалось, подвергался не только дополнительной очистке, но и дезинфицированию — пахло сосной и полевыми травами.

— Именно здесь магистр покончил с собою, а перед тем уничтожил кислотой содержимое секретных сейфов. Правда, в одном не сработала система, нами извлечено более сорока коробок с различными материалами.

— Все это нужно тщательно изучить, — сказал Иосиф, впрочем, сомневаясь, придется ли ему лично листать архивы супернегодяев.

Он устало опустился на диван подле комнатных пальм. Полковник Пуш остался у дверей.

— Доставить заместителя магистра, повелитель?

— Да-да, но, пожалуйста, не зовите меня повелителем. Мне неприятно слышать это слово, оно раздражает.

— Простите, — сказал полковник, — такое обращение предписывают уставы и инструкции…

Два офицера ввели заместителя магистра. Внешне он походил на советника начальника тюрьмы — та же сытость, та же наглость, та же уверенность в безнаказанности.

— Поясните, что здесь произошло?

— Временная накладка. Нечто непредвиденное. Порядок будет скоро восстановлен нашими мудрыми братьями.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно… Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?

— Потому, что ты подлежишь суду народа как преступник. Может быть, только раскаяние несколько смягчит вину, за которую, безусловно, положена смертная казнь.

— Ну, это мы еще посмотрим.

— Итак, — Иосиф повернулся к полковнику, — пусть арестованный пояснит главные цели и задачи «клиники». Если он будет говорить не по существу, определите его в карцер. Тут их великое множество…

— Послушайте, я согласен говорить. В конце концов, когда в воздушном шаре дыра, нужно выбросить кое-какой балласт. Но я буду говорить лишь в пределах своей компетенции. «Клиника» использовалась для решения трех задач верховного руководства. Во-первых, для непрерывного пополнения армии. Во-вторых, для пополнения рабочих команд, износ которых был столь велик, что они полностью менялись в течение двух лет. — Тут он запнулся. — Вот и все.

— Вы не назвали главного.

— Это не главное, — поморщился заместитель магистра. — Контроль над моральным уровнем подземного контингента — третья наша задача. Она не главная. Главными и весьма дорогостоящими были операции по вживлению в мозговые центры антенн и последующая переориентация рефлексов — процесс крайне болезненный и, не буду скрывать, сопряженный с большой смертностью.

— Уточните смертность.

— Шесть из десяти.

Иосиф почувствовал неодолимую усталость. Стало тоскливо и одиноко. «Видимо, я сделал ошибку, что связался с доктором Шубовым. Не лучше ли было играть в домино, оглушать себя роком, листать пустые книжонки?..»

— Хотя хороших книг мало, — вдруг сказал Иосиф. — А все выдуманные истории — ничто в сравнении с подлинной жизнью.

Заместитель магистра взглянул с усмешкой. Иосиф понял, что невольно высказал вслух свои мысли.

— Наука утверждает, что здоровье человека на 45 процентов зависит от избранного образа жизни, 25 процентов приходится на состояние окружающей среды, причем эта цифра постоянно растет, 20 процентов — это наследственность, а все остальное — польза и вред медицины… Как выглядят цифры применительно к «подземному контингенту»?

— Данных нет, но я вам скажу: главное в выживаемости — природное здоровье и приспособляемость к новой роли.

— В качестве раба?

— Пожалуй.

Иосиф потерял интерес к допросу. Правда, на бесстрастном прежде лице полковника появилось новое выражение.

— У вас есть вопросы?