— А нет ли у вас каких-либо версий относительно вероятных похитителей камня? — спросил один репортер.

— Пока никаких, — ответила Валери.

— Интересно, как они вынесли его из музея? Ведь он весит не меньше тонны, — задал вопрос другой журналист.

— Четыре тонны, — поправила его Валери. — К сожалению, вчера мы не смогли выставить надежную охрану, потому что кое-кто заболел, поэтому взломщикам удалось проникнуть в музей и увезти камень, очевидно, при помощи каких-то погрузочных средств.

Репортеры задали еще пару вопросов, операторы с разных ракурсов сняли камень и Валери, а под конец один из присутствующих спросил:

— А есть ли у этой штуки имя? Как нам его назвать?

— Для племени актатль он был богом, — объяснила Валери. — Они называли его Уктут. Это было общеизвестное имя, которое использовал простой народ. Но было у него и тайное имя, известное лишь жрецам племени актатль.

— Неужели? — воскликнул репортер.

— Да И это тайное имя... — Камеры бесшумно закрутились, когда Валери произнесла тайное имя камня Уктут.

В тот вечер новость о пропавшем камне передавали все телеграфные агентства и телекомпании страны. И даже за ее пределами, во всех странах мира люди, верившие в Уктут, смотрели, как Валери произносит священное имя. И когда не разверзлись хляби небесные и небо не упало на землю, они печально вздохнули и решили, что теперь, после пяти столетий жизни среди западной цивилизации, им, возможно, пора перестать думать о себе как о народе актатль, полузабытом племени, поклонявшемся бессильному камню.

Но не все видели передачу новостей.

Когда Валери и репортеры ушли, в парке на вершине холма стояли три человека и смотрели на огромный монумент.

В центре стоял Жан-Луи де Жуан. Он улыбнулся и произнес:

— Очень умно. Впрочем, все это было хорошо продумано и спланировано. Как вы меня нашли?

— Ваши имя было в досье Уиллингэма, — ответил человек справа от него. — В них содержались все имена. Вы были единственный Жан-Луи, к тому же мне про вас говорила Бобби.

— Информация когда-нибудь нас всех погубит, — кивнул де Жуан и посмотрел на старика-азиата, стоявшего слева.

Тот покачал головой.

— Вы император, и это вам наказание за то, что вы не прибегли к помощи квалифицированных специалистов. Нельзя доверять серьезного дела любителям.

— Что же теперь будет?

— Сегодня, когда выйдут выпуски новостей и там прозвучит священное имя и все такое, все представители племени актатль поймут, что ваш Уктут — жалкая подделка. Вот и все.

— А ваша секретная организация восстанет из руин и будет продолжать все как было?

— Точно, — подтвердил Римо.

— Ну и ладно, — сказал де Жуан. — Чему быть, того не миновать. Боюсь, я не создан для того, чтобы быть вождем. Или, по крайней мере, вождем народа, поклоняющегося скале. — Он улыбнулся — сначала Римо, затем Чиуну, словно желая разделить с ними шутку, понятную лишь близким друзьям.

Но они не улыбнулись в ответ. Римо сунул де Жуану в карман клочок бумаги, а Чиун столкнул его с утеса прямо на камень Уктут. С громким звуком де Жуан ударился о него.

— Ну и ладно, — обратился к Римо Чиун. — Чему быть, того не миновать.

Тело де Жуана будет обнаружено в тот же вечер зеваками, которые, посмотрев новости, поспешат к подножию холма, чтобы взглянуть на огромный валун.

А полиция найдет в кармане де Жуана отпечатанную на машинке записку с признанием, что именно он убил конгрессмена, миссис Делфин и Джоя-172, мстя им за то, что они не уберегли Уктут от осквернения. Еще там будет сказано, что Уктут — это ложный бог и что он, Жан-Луи де Жуан, как вождь племени актатль отрекается от отвратительного куска скалы и рассматривает свою смерть как частичное искупление своего участия в трех жестоких и бессмысленных смертях.

Все эти события найдут подробнейшее отражение в средствах массовой информации, оставив в стороне возвращение в Фолкрофт директора санатория доктора Харольда В. Смита, хорошо отдохнувшего на курорте возле горы Себомук в штате Мэн и теперь занятого восстановлением своих сложных компьютерных систем.

А Римо и Чиун сядут в своем номере и примутся обсуждать проблему обеда.

— Рыба, — скажет Чиун.

— Я бы предпочел утку, — возразит Римо.

— Нет, рыба.

— Давай закажем утку. В конце концов, не каждый же день мы убиваем вождя.

— Только рыбу, — настойчиво повторит Чиун. — Мне надоело смотреть на то, что украшено перьями.