Наш толстячок тут же этим воспользовался и вогнал мяч в сетку.

- ГОЛ!!! – грохнул стадион.

Судья воспользовался моментом и, показав на центр, тут же дал финальный свисток. Начавшееся после этого ликование мощностью в десятки децибел оглушило всю округу. Болельщики обнимались, целовались и танцевали. Несчастного вратаря Уимблдона выбежали на поле пинать даже тренер и президент гостей. Спустя несколько секунд к ним присоединился воспользовавшийся моментом и удравший из плена судья Криггс.

Счастливый донельзя Пендлтон схватил корзинку с тухлыми яйцами и принялся закидывать ими толпу журналистов, не веривших своим глазам.

Брассет быстро подмахнул у Пендлтона нужные бумаги, схватил Бабса в охапку и скрылся со стадиона на чьем-то автомобиле, вызывающе стоявшего прямо у выхода со стадиона.

Поздний вечер в особняке Чеснеев.

- Ну где же эти мерзавцы, - в сотый раз воскликнула донна Роза, носясь по комнате в нетерпении, словно посетитель платного туалета, стоящий в самом конце огромной очереди.

- Мистер Бабс Баберлей! – объявил Брассет, ударом ноги распахивая дверь гостиной. На пороге стоял донельзя счастливый толстячок, в очередной раз перечитывая свое помилование.

- Футбол – лучшая в мире игра! – заявил он, пряча бумаги в карманы пиджака, найденного в угнанном со стадиона авто.

- А где Джекки и Чарли? – в один голос осведомились Энни и Бетти.

- Да, где эти два мерзавца, - осведомилась и донна Роза, кивнув Бабсу так, словно они виделись не далее, чем вчера.

- А вот и они, - сообщил Брассет, увидев притормозивший кэб, из которого вывалились два нетрезвых джентльмена, которые принялись бить кэбмена вместо платы за проезд. Весь кэб был разрисован чьей-то нетвердой рукой надписями типа «Чарльтон – чимпион!». Вскоре кэбмен согласился с условиями оплаты проезда ( а именно, никакой оплаты) и был отпущен восвояси.

- Что там было, что там было! – восклицали напившиеся до чертиков в глазах Джекки и Чарли. – Уимблдонского вратаря повесили на перекладине собственных ворот свои же! Готов поклясться, что командовал этим сам судья Криггс. Говорят, что он просадил кучу денег в тотализатор, поставив на победу Уимблдона, - радостно делились свежими новостями Чарли и Джекки.

- Если бы ты, слепая пьяная свинья, ничего не видящая сквозь свои стеклышки, правильно заполнил бланки, мы были бы миллионерами! – сердито заявил Джекки. – Брассет, я бы чего-нибудь выпил.

- Я тоже! – заплетающимся языком пробормотал Чарли.

Мерзавцы! Кретины! Алкоголики! – принялась возмущаться донна Роза.

- Дорогая, к чему так обрушиваться на молодых людей, ик-ик. Я бы тоже не отказался чего-нибудь выпить, ик-ик, - сделал попытку вмешаться сэр Френсис, проснувшийся в кресле-качалке, где он дремал все это время.

- А ты заткнись! – гневно отозвалась его жена. – Знала бы, вышла замуж за Брассета. Он то, по крайней мере, пьет не на свои деньги.

Кофейник при этих словах вылетел из рук Брассета.

Покраснев как школьник, дворецкий принялся собирать осколки.

- Брассет, голубчик, - развязно отважился, наконец, высказаться мистер Баберлей. – Я бы тоже чего-нибудь выпил. Мы в Бразилии, где в лесах много-много диких обезьян, ха-ха, любим выпить, это сгубило моего, пардон, вашего, донна Роза, бразильского мужа. Да-да, дона Педро.

- И этот туда же, - взмахнула кулачками миссис д’Альвадорес-Чесней.

В это время Энни и Бетти, окончательно придя в себя, тоже посчитали необходимым обрушиться на своих благоверных. Бормоча что-то типа «я тебе покажу, козел рогатый» они принялись тыкать в них своими зонтиками. Сэр Френсис, увидев это, довольно улыбнулся. Он утопил все пять зонтиков своей жены в пруду с неделю тому назад. Как оказалось, он забыл о щипцах для льда, кои ему тут же были недвусмысленно сунуты под нос с красноречивым молчанием.

- Гляжу я на вас и душа радуется, - как ни в чем не бывало, продолжал Бабс. – Как хорошо, что я не женился на мисс Дели. А то бы и мне тыкали под ребра, или куда еще похуже, чем-то вроде гильотинки раввина для обрезания.

При этих словах Энни и Бетти тут же перестали тыкать зонтиками в своих мужей и повалились в обморок. Их мужья с благодарностью посмотрели на Бабса.

- Прекратите паясничать, - приказала донна Роза. – На ваше вызволение из-за решетки потрачена уйма денег с этим дурацким матчем,. Мы не для того Вас высвобождали, чтобы выслушивать всякие гадости.

- А для чего же еще понадобился старина Бабс? – удивился мистер Баберлей. – В прошлый раз я только этим и занимался и всех это устраивало. Об одном только жалею, - вынув из-за пазухи свежестыренную у Брассета сигару, наш толстячок закурил, - Мне так и не удалось побывать в женском туалете столько, сколько хотелось и моглось, - заявил он.

При этих словах Энни и Бетти пришли в себя.

- Фи, какое чудовище, - заявила Энни.

- Ужасный похабник и хам, - вторила ей Бетти.

- Хватит сюсюкать, ближе к делу, - выпустив клубы вонючего дыма, предложил Бабс. – А то я подумал, что меня вызволили из темницы только для того, чтобы направить в школу хороших манер.

- Я тебя уважаю! – икая через каждое слово, заявил Джекки и сделал попытку зааплодировать.

- Он настоящий джентльмен, - ик-ик, - подтвердил Чарли Уэйком и упал лицом в салат.

- Мои сигары! – удивился сэр Френсис, принюхавшись к клубам дыма.

- А ну заткнуться, словоложцы хреновы! – рассвирепела донна Роза.

- Кто-кто? – из рук Брассета вылетел и разбился чайник для заварки.

- Я сказала всем заткнуться, у нас слишком мало времени. Завтра к двенадцати господин Мандатрахулос должен появиться в адвокатской конторе «Скотски, Плотски и Глотски»!

- Но я не желаю, - заявил Бабс. – Брассет, голубчик, плесни мне немножко виски.

- Я не желаю слышать то, что вы не желаете, - отрезала миссис Д’Альвадорес-Чесней. – Я не потерплю в моем доме ничего из того, к чему Вы привыкли в вашей тюрьме. Возьмите свой язык и скатайте в трубочку, пока я говорю. Завтра нам надлежит сделать следующее.

…

- И вот, спустя много лет, Вы , Попус Мандатрахулос чудесным образом объявитесь завтра в адвокатской конторе, рассказывая всем душераздирающую историю о своей судьбе, - закончила донна Роза.