Сергей оружия не доставал, рассудив, что если в квартире обнаружится труп, то убийца все равно давно уже смылся, а посему вероятность затоптать улики намного превышает возможность получить по голове.

В гостиной был полный бардак. Распахнутые дверцы шкафов, вывернутые ящики, битый хрусталь, сорванная картина с отпечатком подошвы на холсте… Волгин покрутил головой, отыскивая источник запаха, пока еще слабого, но слишком характерного, чтобы его можно было с чем-нибудь спутать. Ногой толкнул дверь спальни, заглянул и остался стоять на пороге:

— Приехали…

Девушка лежала на спине поперек кровати, согнутые в коленях ноги были разведены в стороны, лицо прикрывала подушка грозной красно-черной расцветки. В тех же тонах были выдержаны остальное постельное белье, занавески и тканевая обивка стен. Волгин ослабил узел галстука и подошел ближе. Покрытое пятнами тело уже стало опухать, и тонкий витой браслетик на левой щиколотке глубоко врезался в кожу.

В кино трупы выглядят куда приличнее…

Катышев стволом пистолета откинул подушку, морщась, наклонился:

— Так люди сами не умирают… — Пистолет нырнул в кобуру, морщины на лбу начальника разгладились. — Или умирают? Сергеич, ты же у нас спец по жмурикам, глянь опытным глазом. Лично я никакого криминала не вижу.

— Зря. Придушили подушкой, а перед этим, чтобы не сопротивлялась, кулаком приложили. Видишь, как челюсть сломана? Били справа, один удар, профессиональный. В запарке, во время скандала, когда, например, партнерша что-то не то сказала, так ударить сложно.

— Надо же, какие тонкости! Тебе их часто лупить приходится? А я уж надеялся, она сама. Мало ли, сердечко во время оргазма, конкретно, не выдержало…

Милицейский цинизм, без которого просто свихнешься на этой проклятой Богом и людьми оперской работе, был присущ Волгину в неменьшей степени, чем Катышеву, но сейчас слова начальника вызвали раздражение. ББ и сам это понял. Набирая номер дежурной части, примирительным тоном сказал:

— Прикрой ее чем-нибудь… Вон, простыня валяется, — и вышел в гостиную.

Накрывать труп Волгин не стал — обстановка на месте преступления, сколь бы неприглядной она ни была, должна оставаться неизменной до приезда судебного медика и криминалистов. Малейшее изменение может повлечь за собой утрату улики, возможно — единственной, на основании которой преступника можно будет впоследствии привлечь к суду. Это ведь только в кино гениальный сыщик на основе своих умозаключений ловко колет злодея, достаточно лишь собрать всех подозреваемых в одну кучу и в кульминационный момент указать на душегуба пальцем. В жизни, по делам об убийствах, улик оказывается ох как мало, и каждая из них — на вес золота.

Анна Ивановна каким-то образом просочилась мимо участкового и появилась на пороге спальни.

— Господи, срам-то какой! Хоть и непутевая девка была, но так-то зачем?

— Инна? — сурово спросил Катышев, надвинувшись на старушку. — Тогда попрошу вас временно выйти. Потом мы вас позовем, будете понятой. И ты, Волгин, не стой. как столб. Надо в темпе пробежаться по квартирам, может, еще кто этого воскресного беса заметил. Давай иди, я пока здесь покараулю.

У входной двери участковый объяснялся с женщиной, настойчиво пытавшейся прорваться в квартиру.

— Понимаете, пока нельзя.

— Это мне-то нельзя? — спросила женщина так веско, что лейтенант замолчал; воспользовавшись паузой, она шагнула через порог и столкнулась с Волгиным: — О, здрас-с-те! А вы тут что делаете?

Знакомы они никогда не были, но Сергей уже догадался, с кем имеет дело, и Анна Ивановна подтвердила его предположение:

— Это Лариса, Инночкина сестра.

— Ну, и что дальше? — сестра нахмурилась.

Она смотрелась лет на тридцать, была высока ростом, с хорошей фигурой, достоинства которой подчеркивали куртка из мягкой кожи и черные блестящие брючки, купленные в дорогом бутике. Красивой ее Волгин бы не назвал, но впечатление она производила и в памяти оставалась — как и все самостоятельные женщины, привыкшие к мужскому вниманию и не отягощенные финансово-бытовыми проблемами.

— Я недопонимаю ситуацию. В чем дело, офицер? Обворовали квартиру или что-то произошло с Инной?

Анна Ивановна юркнула за дверь, и Лариса все поняла:

— О Боже! И еще этот запах… Как это случилось? Несчастный случай или?..

— Разбираемся.

— Значит, «или».

— Были основания такое предполагать?

— В ее возрасте от старости не умирают.

— А сколько ей было?

— Двадцать шесть. Неработающая, замужняя. Что вас интересует еще?

— Давайте переговорим где-нибудь на улице.

— Сначала я хочу посмотреть… Впрочем, сейчас, наверное, нельзя? Понимаю.

— Где сейчас ее муж?

— Эдуард? В командировке, под Москвой. В фирме должны знать точно. Кстати, вы же наверняка захотите осмотреть его кабинет.

— Кабинет?

— Первая дверь справа по коридору. Она всегда заперта, но в офисе есть запасной ключ. Уверяю, ничего интересного вы там не обнаружите. Никаких скелетов в шкафу — все на виду. Наверняка вам об этом уже настучали. Кто будет звонить в фирму?

— Мой шеф, — спихнув сестру подошедшему Катышеву, Волгин зашел в квартиру Анны Ивановны.

Опрос жильцов подъезда принес некоторые результаты. Предполагаемого убийцу видели несколько человек, и его приметы в целом совпадали с теми, что уже сообщила бдительная старушка. Парень двадцати с небольшим лет, высокий, смуглый, спортивного телосложения, в желтой матерчатой куртке и темных штанах. На третьем этаже обнаружился мужик, хорошо разбирающийся в машинах, и от него стало известно, что подозреваемый скрылся на белой «восьмерке» с кузовом кабриолет.

— Таких тачек в городе — с гулькин хрен, — авторитетно заявил Катышев, когда они с Волгиным вышли к подъезду перекурить. — Может, и вообще одна. Смотайся к гаишникам, прокинь по компьютеру. Бля буду, к вечеру мы его сожрем. Чего рожу кривишь?

— Не люблю, когда все слишком просто получается. Не бывает так. Свидетели косяком прут, показания — один в один, и все просто из штанов выпрыгивают, чтобы мы их записали.

— Брось! Картина-то очевидная. Типичнейшая бытовуха. Девка с е…арем чего-то не поделила, слово за слово, хреном по столу, он ей — в торец, она вопить начала, ну, он и придавил малость, чтоб утихла. Шмон навел для обставы, чтобы мы про ограбление подумали, или же просто решил — зачем задаром пропадать? Заметил, что бабок в хате нет? Одна мелочевка в сумке, ей даже на «памперсы» не хватило бы — а она привыкла ни в чем себе не отказывать.

— «Памперсы» ей без надобности, детей же нет.

— Теперь-то, конечно!

Катышеву очень хотелось раскрыть убийство. На текущие сутки он являлся ответственным от руководства РУВД и утром при сдаче дежурства с него будет учинен спрос, как он сумел организовать работу. Раскрытие убийства «по горячим следам» — очень хороший показатель, остающийся в памяти вышестоящего начальства.

— Ну, где же эти, из «Полюса»?

Катышев звонил в контору, директором которой являлся муж потерпевшей, поставил там всех на уши и теперь ждал результата. Словно услышав его вопрос, подъехала красная «шкода-фелиция», и ББ, высморкавшись на газон, блеснул интуицией:

— По ходу, ключи заслали.

Из малолитражки вылез невысокий худощавый мужчина в дорогом костюме, совершенно не подходившем к простецкому веснушчатому лицу, осмотрелся и подошел к ним.

— Простите, не вы из милиции будете? Катышев выражением лица дал понять, что вопрос излишен.

— Моя фамилия Федоров, Сергей Юрьевич. Начальник производства ЗАО «Полюс». Нам звонили…

— Это был я. Начальник отдела уголовного розыска подполковник Катышев. Привезли?

— Да, но мы не очень поняли, что случилось. Несчастный случай?

— В ее-то возрасте? — Катышев усмехнулся и так надавил взглядом, что Федоров покраснел, достал и убрал сигареты, проделал еще несколько суетливых движений и закончил тем, что пожал плечами.

— Следуйте за мной, — приказал Катышев, дождавшись финала пантомимы, но у дверей остановился и пропустил Федорова вперед.