Значение оброненного в сердцах русского мата может без перевода понять любой, тем более профессор-гуманитарий. Может быть, поэтому мистер Морт так и не перезвонил начинающему философу Спайкеру.

Распивая 1-ую, спросили у А: почему он, имея LV, друзей-мажоров и т.д. все равно тусует с нами – уголовниками. Он ответил: Весело!. Нам лестно.

…..Сегодня хороший день. Потому что ели вкусно.

P.S. Есть удивительная маза – дать сипа РУССКИМ гопникам. Надо заняться.

P.P.S. Соб. полдня сегодня шлялся в очках, чтобы сойти за умного – не помогло.

P.P.P.S. Я люблю Настю…. ПРОРВЕМСЯ!!!!

P.P.P.P.S. У метро колдырь обозвал нас «Russian Bollocks» («Русские м*?$*звоны»). Был стар, поэтому только и не получил сипа, а просто был выматерен в ответ.

…Нашли картонку, которую можно выменять на шоколадку в магазине. Пошли в Сэйнсбери менять. Неандерталец за прилавком неприлично долго соображал, что ему делать. Белые подонки вместо денег суют какой-то картон… Потом все-таки отпустил нам требуемое, но забыл поблагодарить за покупку (при этом каждый раз, когда мы что-то подрезали, в ответ раздавалось карнегианское «Спасибо!»)…

Соб. впервые встал по будильнику. Поехал за работой. Скоро мы встретимся с ним около Тэско. Бедный Тэско… Интересно, Соб. скажут побриться, как сказали мне, когда я приходил устраиваться пару дней назад (тогда забыл об этом написать, т.к. ничего интересного)

Соб. вроде устроился работать kitchen-porter. (Грузчик при ресторане) Сегодня хороший …………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

Далее утеряны описания нескольких дней. Соб. позднее попытался их восстановить по памяти, получились разрозненные эпизоды. Лучше, чем ничего. Итак:

Записи последующих пяти дней были нами утеряны, по-видимому, в состоянии алкогольного опьянения. Ниже приводится попытка вспомнить наиболее яркие события этого периода, предпринятая во Вторник, 14 декабря. Поскольку восстановить хронологию не представляется возможным, излагаться все будет эпизодами.

Эпизод 1. Идя от Сэйнсбери, матерясь и собирая бычки, наткнулись на А., который свел нас в паб, где бухал Клюв.

Бруда! Ты забыл упомянуть о главном!! В этот день я впервые вынес из оного Сэйнсбери бутылку виски, что ранее считалось невозможным по причине обилия в этом магазине камер и наличия магнитных ворот на выходе. От камер спрятались, ворота запищали, но я рванул побыстрее и был таков! И вот идем мы с этой бутылкой и встречаем А.

За 5 минут до этого к нам на улице подходит миниатюрная негритяночка бомжиха с ополовиненной бутылкой пива в руке. Изобразив танец в холодильнике, просит: «Разбавьте, пожалуйста, пивко, а то так холодно, так холодно…»

Метрах в 20 стоит отелло-альфонс. Это, видимо, он и направил чиксу к нам. Самому вроде неудобно… Изображает непричастность. Дескать, я тут ни при чем, стою, грибы собираю. Выдает лихорадочный алкАголический блеск в глазах. Мы отлили его подруге вискаря – мы, что, мы не жадные. Но как это пить можно?!!

NB/….Придумали неологизм: «разбычкованный». Это означает «бычок, из которого уже вытряхнули табак».

И еще. Такой вот, характерный для этого периода диалог:

Соб. (критически оглядывая дымящийся кусочек сигареты, который я ему оставил) – Бруда!! По-твоему, это половина сигареты?!!!!

Сп. – По-моему, да.

Соб. – А по-моему, нет!!!

Сп. (потупляя взор) – Ладно, Бруда, прости меня, пожалуйста, мой косяк. Но я не специально!!!!

Соб. (прокураторским тоном): НО И НЕ СЛУЧАЙНО!!!

А., на минуту вышедший из паба, застал нас за унизительным занятием – мы потрошили собранные бычки, вытряхая из них табак, годный на самокрутки. А. привел нас в паб, где Клюв бухал с тусовкой мажоров. Очень смешные! Один похож на Кролика из сказки о Винни-Пухе. Мажоры были пьяны и произносили угрозы в адрес русских гопников, которых мы собирались вальнуть (см. выше). Гопники эти накануне увезли за город чиксу Клюва – смешную хохляцкую девушку Аню, где и выбросили ее на ходу из машины. Пригрозили при этом, что учинят и похуже, если она не перестанет тусить с Клювом. Аня подала на них в суд. Клюв сначала хотел, чтобы этим делом занялись мы (был пьян и смел), но потом сдал назад и решил не реагировать на произошедшее. Однако по пьяни вся компания хорохорится, заплетающимся языком звонит гопникам и забивает им стрелки, через пять мин. их отменяя, и т.д.. Цирк на льду какой-то. Сидим со Сп., дивимся тому, как все-таки русские засрали всю планету.

Ночуем у Клюва. В срало. В кал. Как Федя с мыльного завода. По дороге к Клюву грабим пакистанскую лавочку. (Именно грабим). Из пьяного Сп. выпадают бутылки и банки. Пакисы молчат пугливо. Даже неудобно как-то.

У Клюва живет качественная, но глупая девушка, дочь друга Клюва-старшего. В 6 утра она приехала из клуба на такси. В 6.15. – звонок по домофону. Смотрю – на экране крупным планом морда павиана. Сипец, думаю, допился. Белка в 6.15, мать ее. Оказалось – это афро-таксист, привезший чиксу, сдуру дал ей 50 фунтов сдачи вместо 5. Был отчислен сразу – презумпция невиновности.

Эпизод 2. Я начал работать kitchen-porterom. Работа – полный отстой.(Для меня любая работа – полный отстой). Руки опухли, колтун в волосах. Со мной работает бабуин из Сент-Люсии. Что-то в его облике кажется мне знакомым, не могу понять что. Внезапно он поворачивается ко мне в профиль, и я чуть не отчисляюсь щщами в раковину от смеха. Негр этот – один в один Хруль (алкаш из нашего инстика) точнее, негативное изображение Хруля. Негатив Хруля, читающий рэп и танцующий – это сильно.

Сп. весь этот день тоже провел у Кл., курил дурь, слушал Сукачева и проповедовал мистицизм.

………………………………………………………………………………………………………………………..

В утро воскресенья на рассвете я, перебирая рычагами, которые щекотал холодный пол, стоял на балконе Клювовской норы и наслаждался тем особым состоянием, которое возникает у меня обычно на вторые сутки беспробудного веселого пьянства. Все мажоры еще спали, распространяя вокруг запах дорогого алкоголя, а я накануне напился уже до какого-то психоделического состояния, не мог заснуть и тусовал сам с собой до рассвета, очень приятно догоняясь обильным пивом из холодильника. С восходом солнца ощутил какую-то жемчужную просветленность и, выйдя на балкон, неожиданно для самого себя абсолютно протрезвел от свежего утреннего воздуха.

Над Лондоном раскочегаривалось утро, и нежно-розовое солнце еще не пялилось в макушку, а смотрело прямо мне в лицо, умильно улыбаясь, а я скалился ему в ответ. На незасмогованном пока что горизонте чертили дорожки взлетающие самолеты, никогда не прекращающие свой низкий разгон над черепичными крышами этого города. Внизу, на улицах, не было ни души. И все в этом утре было так прекрасно, что я, плюнув на возможное досрочное отключение нашей очередной мобилы, набрал московский номер и начал нести какою-то ахинею и задавать самые дурацкие вопросы, только для того, чтобы слышать родной голос, еще чуть хриплый от недавнего пробуждения. (В Москве 10 утра, воскресенье).

И было мне хорошо, и, наговорившись, я пошел обратно в прокуренную квартиру открывать окна, будить мажоров, пить пиво и проповедовать мистицизм.

………………………………………………………………………………………………………………………

Эпизод3 Проработав 2 дня, был уволен за то, что оставлял на столовых приборах (кстати, прибор на бичествах означает презерватив) отпечатки пальцев. Меня уволил отвратительный менеджер-карнегианец, похожий на гомосека, который, помимо наездов на персонал кухни, выступал на бабочке и выносил сервизы в зал. Я не был особо расстроен. Наоборот, как и всегда, когда меня увольняют с работы, испытал какую-то весеннюю легкость. Мне не очень понравилось работать посудомоем, которого здесь почему-то ласково величают kitchen-porter'ом. Еще мне не понравилось, что на кухне все друг другу улыбаются. Я-то думал, что хоть здесь все люди попроще, Карнеги не читали… Я улыбался только симпатичной шведке-официантке. Надо было телефон спросить, что ли… А то уже неудобно на людях появляться, с такими-то бивнями.