- Кукарача, дорогой, не умирай... - Инга опустилась на колени перед носилками.

Кукарача обвел собравшихся вокруг него людей туманным взглядом.

- Не умирай, не умирай, Кукарача, прошу тебя... - повторяла Инга. Погибну я, Кукарача, не поверят мне...

- Молчи... - прошептал Кукарача, - уходи отсюда... Тебя здесь не было... Слышишь? Уходи...

- Кукарача! - Инга припала губами к руке Кукарачи. - Дорогой мой...

Кукарача уже не слушал ее, он глазами искал кого-то и наконец нашел его:

- Давид!

Из толпы вышел начальник районного отдела милиции.

- Давид, ты знаешь, эта женщина - моя жена... И она чиста, как слеза на ее щеке... Знаешь ведь?

Давид кивнул головой. Запекшиеся губы Кукарачи тронула спокойная улыбка.

- Инга, - проговорил он, - кругом туман... розовый туман... Я не вижу тебя... Ух, Муртало, подло ты пришил меня, сволочь грязная... - Кукарача с сожалением покачал головой, потом поднял глаза на Ингу и протянул руку к ее лицу. Рука на миг застыла в воздухе и упала, словно отрубленная.

Без единого стона, без единого слова - с улыбкой на лице, красиво умер Кукарача - лейтенант милиции Георгий Тушурашвили...

Первым нашим гостем на новой квартире (мы переехали с Анастасьевской на улицу имени академика Марра) был высокий, смуглый, красивый лейтенант милиции. Как только мама открыла дверь, он без приглашения вошел, направился прямо на кухню и уселся на табуретку.

- Кто вы я что вам нужно? - спросила оторопевшая от наглости незнакомца мать.

- Я, уважаемая... - Лейтенант запнулся.

- Анико! - резко подсказала мама.

- Я, уважаемая Анико, есть участковый инспектор Орджоникидзевского райотдела милиции города Тбилиси Народного Комиссариата внутренних дел Грузинской ССР Георгий Тушурашвили по прозвищу Кукарача! - выпалил лейтенант без передышки.

- Удачное прозвище, - рассмеялась мама.

- Да... Смуглостью бог меня не обидел.

- Точно.

- Можете так и называть меня - Кукарача!

- И вы пожаловали к нам за тем, чтобы сообщить об этом?

- Нет, конечно! Я беру на учет всех подростков, поселившихся в нашем районе, так как мне поручено следить за их жизнью и поведением вне школы и семьи. - Кукарача извлек из планшета общую тетрадь и карандаш.

- Уважаемый... э-э-э... Кукарача, вы случайно не ошиблись адресом? спросила мама.

Не поняв иронии, лейтенант ответил серьезно:

- Нет, что вы! Улица Марра, дом No 2, первый подъезд, четвертый этаж, квартира No 8, Владимир Иванович Гуриели. Я ошибаюсь?

- И даже очень! Мой супруг - первый секретарь райкома партии, ничего общего с милицией у нашей семьи нет и быть не может, я сама пока еще жива и в ничьей помощи в воспитании своего сына не нуждаюсь!.. - Лицо у мамы покрылось красными пятнами. - И вам бы посоветовала - чем ходить по порядочным семьям, занялись бы лучше хулиганами и ворами. Да!

- Не скажите, уважаемая Анико! - ответил спокойно Кукарача и закрыл тетрадь.

- Я знаю, что говорю! Моему мальчику еще нет двенадцати! О каком милицейском учете идет речь?

- Не скажите, уважаемая Анико! - повторил лейтенант.

- Да что вы зарядили - "не скажите", "не скажите"! Попрошу вас больше подобными делами не утруждать себя! - Мама встала. Встал и лейтенант.

- Дай бог, чтобы вам никогда не пришлось обращаться ко мне... А так, скажу вам откровенно, в возрасте вашего сына я покуривал втихомолку, и в картишки был не прочь перекинуться с ребятами нашего квартала, и даже татуировкой руку мне разукрасили. Вот! - Кукарача засучил рукав.

- Не беспокойтесь! Оно и видно по всему! - отбрила его мама.

- Зачем же вы так, уважаемая Анико? Я пришел к вам не ссориться...

- Вот и отлично. Прощайте! - сказала мама.

- До свидания! - Кукарача направился к двери. Я стоял в коридоре и слышал весь их разговор. Такой сердитой и грубой я маму не видел никогда. Проходя мимо, Кукарача остановился и погладил меня по щеке.

- Как тебя звать?

- Тамаз! - огрызнулся я и резко отодвинулся.

- Спасибо, что не отгрыз мне руку! - сказал с улыбкой Кукарача и вышел, прикрыв за собой дверь.

- Хам! - послала ему вдогонку мама.

Описанный ниже случай произошел спустя месяц после появления Кукарачи в нашем доме.

По Варазисхеви мы спустились к речке Вере, перелезли через ограду зоопарка и очутились под огромным ореховым деревом.

- Давайте! - приказал шепотом Кучико, подставляя спину - По одной пазухе!

Я взобрался к нему на спину, ухватился за нижнюю ветку, повис в воздухе, потом подтянулся на руках, вскарабкался на ветку и осторожно полез вверх. За мной последовали Дуду, Костя-грек, Ирача и, наконец, сам Кучико.

Работали быстро, молча. Спустя пятнадцать минут наши пазухи были полны молодыми орехами.

- Хватит! Вниз! - распорядился Кучико.

Мы спустились с дерева, с трудом преодолели ограду и гуськом потянулись вверх по течению Вере.

- Стой! Здесь! - раздалась команда Кучико.

Мы остановились у небольшой запруды.

- Высыпайте!

Все опорожнили пазухи. На земле выросла горка зеленых орехов.

- Начали!

Мы вооружились каждый двумя голышами и стали изо всех сил давить и расплющивать орехи. Летели брызги орехового сока. Вскоре наши руки и лица покрылись черными пятнами.

- Хватит! Давайте орехи в воду! - приказал Кучико.

Мы собрали кашеобразную ореховую массу, сбросили ее в запруду и застыли в томительном ожидании.

Прошла минута... Другая... Пятая... И вот на поверхность воды всплыла брюшком вверх первая отравленная рыба. Затем еще и еще. Спустя несколько минут вся запруда белела рыбьими брюшками. Эффект был неожиданным. Забыв про осторожность, мы бросились в воду и, визжа и хохоча, стали вылавливать полуживую рыбу.

- Держи, держи!

- Эта моя!

- За пазуху ее!

- Вот молодец, Кучико!

- Кто тебя научил?

- Сам придумал!

- Зверь!

С полчаса продолжались наши дикие крики. Наконец вся рыба была выловлена, и мы, уставшие и промокшие с ног до головы, повалились на берегу. Потом Кучико разделил рыбу поровну и предупредил: если кто спросит - откуда, мол, рыба? - отвечать: поймали на удочку!

Гордые и довольные, мы разошлись по домам.

Увидев меня - с черными пятнами на лице и руках, мокрого и грязного, с рыбой за пазухой, - мать оторопела.

- Что... что это такое?.. На кого ты похож?.. Откуда рыба?..

- Удили в реке... Это все мой улов!

Мать хотела выбросить рыбу, но потом вняла моим мольбам, почистила ее, вываляла в муке, поджарила на подсолнечном масле, попробовала сама и, проговорив удивленно: "Смотри ты! Вкусно!" - поставила тарелку передо мной.

- Ешь!

Я доедал последнюю рыбешку, когда раздался звонок. Мама открыла дверь. Широко улыбаясь, в комнату вошел Кукарача с бамбуковой удочкой в руке.

- Здравствуйте, уважаемая Анико! Можно к вам? - спросил он почтительно.

- Пожалуйста! - ответила мама - на сей раз довольно мирно - и села у круглого столика.

Кукарача прислонил удочку к стенке, достал из планшета небольшую книжку в красном переплете и уселся напротив мамы.

- Чем могу служить, уважаемый Кукарача? И что это за бамбук? спросила мама.

- Сейчас все объясню... Бамбук этот - обыкновенная удочка, а вот эта книжка - Уголовный кодекс.

- Да, но что... какая связь между моим домом и этими предметами?

- С помощью удочки, как известно, ловят рыбу, а с помощью Уголовного кодекса - человека...

- Слушайте, лейтенант, перестаньте, пожалуйста, говорить загадками!.. Скажите прямо - что вам нужно? - В голосе мамы чувствовалось раздражение. Но Кукарача невозмутимо продолжал листать книжку. Найдя нужное место, он взглянул на маму.

- Вот, извольте, послушаем, что написано в этой благословенной книге... Садитесь, пожалуйста, молодой человек! - обратился он вдруг ко мне. Неприятное предчувствие вкралось в мое сердце, но я все же сел. А Кукарача продолжал: - Об умышленном уничтожении государственного имущества, выразившемся в варварском истреблении несозревших зеленых орехов, я пока умолчу. Начнем с менее тяжких преступлений... Так... Статья 175... "Незаконное занятие рыбным и другими добывающими промыслами". Так... Так... Вот! "С применением взрывчатых или отравляющих веществ... Наказывается лишением свободы сроком до четырех лет"...