Первой, как всегда, встала повариха тётя Катя. Вылезла она из спального мешка, выглянула из палатки. Видит — низко нависли тёмные тучи, скоро, наверное, дождь начнётся, а может быть, и снег пойдёт: ветер холодный дует.

В такую погоду сидеть бы целый день в палатках, а ещё лучше — в тёплом доме возле печки. Да нельзя!

Тётя Катя вернулась в палатку. Там у неё береста и сухие щепки припрятаны, чтобы костёр побыстрее разжечь, и дрова с вечера приготовлены.

Разожгла она костёр. Зачерпнула в речке воды, повесила на перекладину над костром три ведра. В одном ведре суп будет вариться, в другом — каша, а в третьем — чай.

Любят геологи чай пить. Тётя Катя им к чаю брусничного варенья наварила. В тайге брусники очень много растёт — всё вокруг от неё красное.

Не успела тётя Катя завтрак приготовить, даже вода в вёдрах ещё не закипела, а уж из палатки вышел Андрей Петрович.

Подошёл он к тёте Кате, поздоровался и спрашивает:

— Не видели, где лошади ходят?

— А вон они, сюда идут.

Из-за деревьев к палаткам шли лошади. Впереди всех старый белый конь Зайчик. Умный конь: всегда впереди всех вожаком идёт. Он лошадей в лагерь за овсом привёл.

Осенью в тайге травы мало — высохла она, помёрзла. Голодно лошадям, а в лагере их накормят.

Петя, конюх, тоже встал. Сам ещё не ел, а уж для коней мешок овса тащит.

Заржали лошади, каждая по-своему, по-особенному. Довольны, что их сейчас кормить будут.

— Зайчику побольше дай, — говорит Андрей Петрович, — я на нём сегодня поеду.

Скоро и геологи встали. Вышли из палаток, умылись в ручье и сели завтракать. Все поближе к костру подвигаются — с утра в тайге холодно.

— Вам сегодня далеко идти, — говорит Андрей Петрович Толе и Жене. — Ты, Толя, будешь за старшего, ты лучше в карте разбираешься.

У геологов карты подробные. На них не только большие реки, но и каждый ручеёк показан. Все горы обозначены, тропинки нарисованы. Посмотрит геолог на карту и видит, где лес густой, где скалы, где река течёт. Без карты по тайге ходить нельзя — заблудишься.

Толя достал карту и передал Андрею Петровичу.

— Вот в этом месте надо образцы брать. — И Андрей Петрович показал карандашом обрыв и дорогу к нему. — До речки дойдёте, вправо поворачивайте. По берегу реки не один обрыв, много, смотрите не перепутайте.

Толя и Женя внимательно слушали объяснения Андрея Петровича. Когда он кончил, Женя спросил:

— Может быть, можно на лошадях поехать?

— На лошадях, конечно, было бы лучше, но нельзя: лошади ноги на камнях поломают. Придётся идти пешком. Там переночуйте, а завтра обязательно возвращайтесь. Помните, мы должны переезжать на новое место.

Стали Толя и Женя собираться в поход. Взяли с собой сухари, мясные консервы, чай, сахар. Женя в свой рюкзак спрятал топор и маленькую палатку. Толя положил к себе мешочки, чтобы в них складывать образцы, повесил через плечо полевую сумку. В полевой сумке лежала карта.

Толя и Женя шагают по лесу с большими рюкзаками за плечами. У каждого в руке геологический молоток.

Не успели они отойти от лагеря, как пошёл дождь.

— Спички-то у тебя надёжно спрятаны? — спрашивает Толя.

— Ну а как же! Одна коробка у меня в кармане куртки в клеёнку завёрнута, а другую я в середину рюкзака положил. Не промокнут.

Идут Толя и Женя, молчат. В такую погоду и разговаривать не хочется. Да и трудно на ходу говорить: то и дело приходится через коряги перелезать, сквозь мокрые кусты продираться. А дождь всё идёт и не скоро, наверное, кончится.

Вымокли ребята, и плащи не помогли, а до места ещё далеко.

Вдруг — стоп! Перед ними речка.

— Теперь надо вправо поворачивать, — обрадовался Женя. — Вдоль речки пойдём, и скоро будет обрыв.

— Нет, — говорит Толя, — это речка, да не та!

— Та самая. Я помню, как Андрей Петрович нам дорогу объяснял.

— Ты так помнишь, а я по-другому. Давай на карту посмотрим.

— И смотреть нечего, всё ясно!

— Ничего не ясно, в дождь каждый маленький ручеёк рекой кажется. Сейчас сам по карте увидишь.

Прикрыл Толя сумку плащом, чтобы дождь не намочил, достаёт из неё карту. Руки у него замёрзли, никак карту не развернёт. А Женя и смотреть не хочет.

— Чего смотреть! И так знаю! Пошли! Замёрз я!

Хочется ему поскорее до места дойти, палатку раскинуть, костер развести, обсушиться, согреться.

Повернулся он и пошёл вдоль ручья.

— Куда ты?

А Женя не отвечает.

— Подожди!

А Женя не оглядывается. Думает, должно быть, что его товарищ за ним пойдёт. Мелькнула за кустами Женина спина и скрылась.

— Женя! Женя! Постой! Я сейчас!

Наконец-то развернул Толя карту: так и есть — не река это, а маленький ручеёк от дождя разлился, а до реки ещё целый час надо идти.

— Женя!

А Женя как сквозь землю провалился. Не мог он далеко отойти. Так почему же не отвечает? Ничего не понятно!

Видит Толя по карте, что, если за Женей идти, обратно в лагерь вернёшься.

Что делать?

Пошёл он Женю догонять. Кусты густые, быстро идти не дают. А дальше на берегу ручья поваленные деревья путь преградили, ручей большую петлю делает. Остановился Толя. Как Женя пошёл? Вернулся Толя и думает:

„Буду здесь ждать. Увидит он, что я за ним не пошёл, сам вернётся“.

Замёрз Толя. Костёр не разложишь: спички-то у него есть, а топор у Жени. Без топора щепок нарубить нечем, бересты под рукой нет, а с одними мокрыми ветками что сделаешь? Только спички испортишь!

Долго ждал Толя, окоченел весь, промок, а Жени всё нет.

Значит, не придёт. Если за Женей идти и в лагерь вернуться, то ещё на один день всех задержишь. А осенью в тайге каждый день дорог: снег может землю покрыть, по рекам лёд поплывёт, тогда работать нельзя. Да и уезжать через два дня надо.

И Толя решил:

„Пойду один“.

Взвалил на плечи рюкзак и пошёл к тому обрыву, который Андрей Петрович отметил на карте.

Продирается Толя сквозь чащу, мокрые ветки его по лицу царапают. Противно забирается холодная вода за воротник, скатывается с брюк в сапоги. Хорошо ещё, что дождь перестал.

Тихо в тайге. Вдруг листва зашуршала. Это белочка бежит. Добежала она до большой лиственницы, добралась по стволу до первого сучка, села на него. В лапках держит шишку, маленькими чёрными глазками смотрит на Толю.

— Белочка, белочка! Понимала бы ты что-нибудь, послал бы я тебя за Женей, а то вдруг он вернётся, начнёт меня искать и заблудится.

Но белочка ведь не сказочная, а настоящая, живая, и ничего-то она не понимает, молча на Толю смотрит. Крикнул Толя. Белочка на другое дерево перепрыгнула, мелькнула, и нет её.

Всё выше и выше поднимается Толя на гору. Трудно вверх идти, зато согрелся, даже жарко стало.