Она покачала головой. - Дело в том, что все как раз совсем иначе... Посмотри. Я уже отвела от тебя одну опасность, а теперь сделаю так, чтобы ты увидел свою столицу.
Конан не разобрал, что она бросила в огонь, но в этот момент большой волк завыл сквозь сон, а комнату стали наполнять клубы густого зеленого дыма. И перед глазами короля Акулонии каменные стены и потолок жилища вдруг затуманились, раздвинулись и исчезли, словно растворившись в мутной дымке - остался лишь заслонивший все зеленый дым. А в нем уже начали двигаться и исчезать какие-то тени, чтобы вскоре окрепнуть в резком и понятном образе.
Он смотрел на знакомые дома и улицы Тарантии, по которым бурлила и переливалась человеческая толпа, на это изображение наслаивались штандарты Немедии, непреклонно движущиеся сквозь огонь и дым опустошенных земель. На главной площади столицы волновались люди, раздавались крики, что король погиб, что бароны передрались во время дележа королевских земель и что власть короля, даже такого как Валериус, все-таки лучше, чем анархия. Среди кричащей толпы был виден пытавшийся успокоить и образумить людей Просперо в блестящих латах. Он пытался призвать их к послушанию и под предводительством Троцеро из Понтейна выйти на городские стены, чтобы помочь рыцарям отстоять столицу. Но слепой страх и паника заставили народ кричать, что он приспешник Троцеро и сам нисколько не лучше, чем Амальрик. В рыцарей полетели камни и палки.
Образ слегка помутнел, что говорило о его окончании, и теперь Конан увидел Просперо, выезжающего со своими воинами из ворот Тарантии и направляющегося на юг. Вслед им летели ругательства и насмешки. - Глупцы! - прошипел Конан сквозь зубы. - Глупцы! Почему не послушались Просперо?! Тесса, если это шутки... - Все это уже в прошлом, - оборвала она его, не сдвигаясь с места. - Ты видел лишь вечер, когда Просперо покинул Тарантию, так как у него не было сил, чтобы сражаться с Амальриком. Со стен уже были видны пожары, полыхающие впереди вражеского наступления. Вот что ты видел. А на закате немедийская армия вступила в столицу, не встретив никакого сопротивления. А теперь ты увидишь свой королевский дворец.
И Конан узнал огромный коронационный зал, где на королевском постаменте стоял Валериус, а Амальрик, в покрытой кровью и пылью кольчуге, возлагал на его желтые кудри золотой венец, сияющий драгоценными камнями - корону Акулонии! Присутствующие радостно кричали, дворянство, что при власти Конана было в немилости, гордо прикалывали на рукава герб Валериуса, а длинные шеренги закованных в сталь воинов Немедии смотрелись при этом неудачной декорацией. - Черт! - руки Конана сжались в кулаки, а на висках выступили вены. Лицо его исказила ярость. - Проклятый немедийский убийца жалует короной Акулонии этого поганого ренегата! И это в коронационном зале, в Тарантии!
Словно испуганный ненавистью, дым начал рассеиваться, и в полумраке вновь стали видны поблескивающие глаза Тессы. - Ты сам видишь - люди в столице с легкостью разбазарили ту вольность, которую ты добыл им своим мечом и потом. Они сами отдались в рабство, в грязные лапы убийц. А теперь подумай - не отказаться ли тебе от твоего намерения. Или ты все еще считаешь, что сможешь рассчитывать на них, помышляя о возвращении королевства? - Его посадили на трон, потому что считали меня мертвым, буркнул он, постепенно успокаиваясь. - Ведь у меня нет сына. И вообще ничего, кроме воспоминаний... Но что с того, что они захватили Тарантию? Ведь остались другие области и провинции, остались бароны, народ. Пустую победу одержал Валериус. - Ты упрям, как и положено настоящему воину. Мне неведомо будущее, и я не буду тебе указывать. Лишь провожу туда, откуда враги сняли свои заслоны. А теперь ты не хотел бы еще раз взглянуть на то, что произошло не так давно? - Да! - и он уселся поудобнее.
И вновь вознеслись клубы зеленого дыма, но появившиеся в них образы были уже совсем иными и совершенно не связанными с первыми. Он увидел тяжелые черные стены и утопающие во мраке пьедесталы, украшенные фигурками отвратительных богов. А во мраке двигались люди - смуглые жилистые мужчины в красных шерстяных блузах. Они шли по огромному черному коридору, передвигая тяжелый яспесовый саркофаг зеленоватого отлива. Не успел Конан осознать, что же он увидел, как образ сменился. Теперь была видна пещера - темная, наполненная тенями и неосознанным страхом. На черном каменном алтаре стояла выполненная в форме морской раковины большая золотая шкатулка. В пещеру вошли несколько человек из тех, кто перед этим тащил саркофаг из яшмы. Они подняли шкатулку, а потом вокруг них неожиданно заметались тени, и Конан не понял, что стало дальше. Он лишь разглядел в темноте что-похожее на частицу живого огня. Внезапно зеленый дым вновь стал просто дымом, уносящим бледный пар тамарисковых поленьев. - Что это было? - спросил ошеломленный Конан. -То, что я видел в Тарантии, мне понятно. Но разбойники из Заморья, крадущиеся сквозь подземные святыни бога Сета в Студжии? А эта пещера... я ничего о ней не слышал даже во времена моих странствий. Если уж ты показала ничего для меня не значащие обрывки образов, то почему бы тебе не показать всего, что произошло?
Тесса без слов подбросила в огонь хворост. - Ты хочешь, чтобы я объяснила тебе смысл увиденного, отозвалась она через некоторое время. - Но это вряд ли получится, ибо я и сама до конца в этом не разобралась, несмотря на то, что в тишине гор занимаюсь подобными вещами уже много лет. Не в моих правилах давать советы и разъяснения. Приходит мгновение, когда человек сам может отыскать верный путь к своему спасению. А теперь, может быть, во сне ко мне придет мудрость, и на рассвете я смогу дать тебе ключ от тайны. - Какой тайны? - удивился он. - Той, которая сгубила твое королевство, -услышал он в ответ, увидев, как Тесса раскладывает на полу у камина звериную шкуру. - Спи, - коротко посоветовала она.
Король Акулонии без слов лег и скоро погрузился в беспокойный сон, в котором метались беззвучные образы и подкрадывались ужасные бесформенные тени. Один раз он разглядел на фоне алого закатного горизонта мощные стены и башни какого-то большого города неизвестно какой земли. Гигантские пилоны и пурпурные башни со шпилями тянулись к звездам, и наподобие миража над ними возносилось лицо Ксалтотуна.