Поверх платья надевалась кофточка с тонкой вышивкой бисером. Она надевала ее, когда почувствовала, как он положил руки ей на плечи, помогая справиться с застежкой.

– Очень красиво, – прошептал он, задерживая свои руки на ее руках.

Тепло его тела передалось ей и заставило ее сердце бешено колотиться.

– Уже видно твой животик, – продолжил он, подавая ей пальто. – Может, я пещерный человек, но это неважно. Мне нравится видеть, как растет твой живот, и сознание того, что это мой ребенок, делает меня счастливым.

Берк стоял сзади нее, прижимаясь к ее спине и проводя руками по ее бокам. Затем он погладил живот, который с каждым днем становился все более и более заметным.

– Поехали ко мне домой, – прошептал он.

Его губы прижались к чувствительной коже за ухом, отчего она закрыла глаза. По всему ее телу выступила испарина.

Понадобилось собрать всю волю, чтобы потрясти головой и сделать шаг вперед, разрывая его волнующие объятия.

– Нет, – слово с трудом слетело с ее губ, и она прочистила пересохшее горло. – Извини, но я думаю, не стоит.

Она услышала его вздох. Ей больше ничего так не хотелось, как повернуться и обнять его. А потом поехать к нему домой и заниматься любовью, пока не настанет утро. Снова и снова, пока они не обессилеют до того, что не смогут ни двигаться, ни говорить.

Это была прекрасная картина, ее хотелось положить в альбом, чтобы она напоминала о счастье.

О мужчине, которого Шеннон когда-то любила, которому отдала ребенка и ушла прочь.

Но она решила ни за что не позволять себе приблизиться к Берку. Она не была уверена, что сможет уйти еще раз, и не хотела вновь чувствовать боль.

Берк направился к двери, повернул ручку и посмотрел на Шеннон.

– Если ты отказываешься ехать ко мне, то могу я хотя бы отвезти тебя домой?

Она было открыла рот, чтобы отказаться, но он перебил ее.

– Ну пожалуйста, – его губы превратились в тонкую недовольную линию, он протянул ей руку. Ты даже не позволяешь мне касаться тебя, не принимаешь мое предложение, но, ради всего святого, позволь мне отвезти тебя домой.

Она не могла понять, что звучало в его голосе злость или боль. Возможно, и то и другое. Но она подумала, что недолгая поездка в его лимузине не так уж опасна. Там будет его водитель, и она сможет сидеть на противоположном сиденье.

Она коротко кивнула. Он повел ее через приемную к машине. Его водитель, как только увидел их, побежал открывать дверцу. Берк посадил Шеннон в теплый салон, затем сказал Дэвису, что нужно отвезти ее домой, и сел рядом с ней.

Берку невыносимо хотелось обнять ее, положить руку ей на талию, прижать к себе. Но, как тяжело это ни было, он сохранял дистанцию.

Она куталась в свое шерстяное пальто, несмотря на то что была включена печка. На ней были полусапожки на низком каблуке, которые открывали его голодным глазам ее стройные ноги.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, нарушив неловкое молчание.

– Хорошо, – ответила она, даже не взглянув на него.

Ее тон был безупречно вежлив, но на кой черт ему нужна была ее вежливость! Он хотел страсти.

Злости, обиды, истерик… хоть чего-то, каких-то эмоций, которые бы означали, что их ночь вдвоем не прошла бесследно.

Для него она бесследно не прошла.

– Больше нет утренней слабости? – настаивал он.

Она наконец взглянула на него. Ее зеленые глаза выражали сомнение и осторожность.

– Немного. Иногда случаются приступы тошноты, но в целом, я думаю, этот период закончился.

– Хорошо, я рад. – Молчание заполнило воздух, тикали секунды, и он думал, что сказать. – Тебе что-нибудь нужно? Деньги, витамины, одежда?

Около ее рта залегли складочки, и он отругал себя за то, что превращал их отношения в финансовый договор.

Их чувства были сейчас глубже. Намного глубже.

Но как он мог убедить ее в этом, если она даже не хотела говорить с ним?

– Нет, – сказала она с ледяными нотками в голосе. – У меня есть все, что мне нужно.

– Прости, – быстро и искренне извинился он. Я не хотел, чтобы это звучало так, будто ты не можешь позаботиться о себе и о ребенке. Я просто…

Я волнуюсь за тебя, Шеннон. Я скучаю по тебе.

Он заметил, как начала вздыматься ее грудь, когда его слова дошли до ее ошеломленного мозга, и наклонился вперед, но она снова спряталась в свою скорлупу.

– Мне не нравится, когда я тебя не вижу, не знаю, что ты делаешь, нужно ли тебе что-нибудь. Он сделал глубокий вдох и выдох. – Может быть, это звучит так, будто я хочу контролировать тебя.

Но мне было бы лучше, если бы ты жила в моей квартире. Я смог бы видеть тебя каждый день и, если бы тебе что-нибудь понадобилось, был бы рядом.

– Мы уже обсуждали это, Берк. – Ее глаза потемнели, и в них появился оттенок грусти. – Я не могу остаться с тобой. Мы даже не должны были видеться в офисе доктора Кокса, потому что кто-нибудь мог догадаться…

Лимузин остановился у ее подъезда, и Берк даже закусил нижнюю губу, чтобы больше не спорить с ней. Он знал, что Шеннон упряма и, если он будет настаивать на своем, она станет еще упрямее.

Дэвис обошел вокруг, чтобы открыть дверь, и Берк подвинулся, чтобы выпустить Шеннон. Он думал, что она дернется, когда положил свою руку на ее, но она лишь поправила сумочку на плече и вышла с его стороны.

Ее дверь была единственной темной деревянной на этаже. Все остальные были тонкие, выкрашенные в белый цвет, как стены подъезда. У Шеннон же теперь была самая прочная и надежная дверь.

Ключом она отперла замок, и Берк направился за ней. Только в прихожей она опомнилась и постаралась загородить ему вход.

– Ты не хочешь предложить мне войти? – спросил он самым безобидным тоном. Он стоял в дверях в ожидании ответа, не особенно, впрочем, надеясь на него.

Она начала расстегивать пуговицы пальто. Берк вошел следом за ней, закрыв дверь на замок.

– Тебе не стоит задерживаться, – сказала она ему, надеясь, что он поймет эти слова как предупреждение. – Кто-нибудь мог увидеть тебя. Да и твой лимузин у дома – весомое доказательство того, что сюда приехал кто-то важный.

– Меня это не волнует. – Он снял свое длинное пальто и бросил его на спинку стула, раскрашенного во все цвета радуги.

– А напрасно.

Делая большой круг, чтобы обойти Берка, она повесила пальто на вешалку около двери, но ему повесить его пальто не предложила. Когда она повернулась, он стоял рядом, загораживая ей дорогу.

Он не трогал ее, но его глаза обжигали словно угли, бросая ее то в жар, то в холод, зарождая в ней волны желания.

– Почему меня должно волновать, что люди увидят нас вместе? Что какой-то тип подумает, или скажет, или напишет про меня в своей газетенке?

Шеннон с трудом сглотнула, стараясь не поддаться воздействию его слов.

– Может, ты и привык, что твои фото мелькают в газетах и журналах каждую неделю, но я не привыкла. И ты не единственный, кому могут навредить злые языки. Есть еще ребенок, подумай об этом.

– Я просил тебя выйти за меня замуж, – сказал он, беря ее руку. – Это положило бы конец всем слухам, которые могли возникнуть.

– Ты не просил меня выйти за тебя, – поправила она. – Ты сказал мне, что мы должны пожениться, но я не думаю, что стремление избежать внимания прессы – достаточное основание для брака.

Тишина в комнате была убийственной. Его серые глаза стали почти черными.

Она с болью осознала, что ждет от него признания в любви. Если бы она была ему нужна, если бы он хоть раз упомянул, что хотел бы жениться не только для того, чтобы просто оберегать ее и ребенка от назойливой прессы!

Секунды шли, его лицо становилось все более напряженным, и она поняла, что это невозможно.

Но тут он поднял руку и дотронулся ладонью до ее щеки.

– Есть более важные причины для того, чтобы мы поженились, чем внимание прессы.

Сердце Шеннон забилось с надеждой.

– Ты должна признать, что нам хорошо вместе.

Ты мне нравишься, Шеннон. Мне нравится проводить с тобой время, нравится чувствовать, что ты в соседней комнате. И я думаю, что тоже нравлюсь тебе.