Стенли Паркер принял решение использовать возможность, появившуюся несколько месяцев назад, и послать на задание Чарли.

Допив пиво, американец положил на стол тысячефранковую банкноту и вышел. Ему так хотелось сейчас скорее постареть на несколько часов.

Стенли Паркер остановил свою «505-ю» на пересечении авеню 7 ровно в 9.00. В этой части Трейшвиля стояли в ряд квадраты жалких лачуг, до отказа набитые бедным людом, съехавшимся сюда со всех концов Африки в надежде на лучшую жизнь в этой относительно преуспевающей стране.

Отель «Бабийя» был погружен в темноту, перед подъездом — никого. Американец насторожился. Обычно в это время здесь царило оживление. Его хозяин, тощий, как жердь, мавританец, гомосексуалист, принимал гостей в большой палатке на внутреннем дворике, попасть в который можно было, пройдя длинный грязный коридор. Стенли Паркер вышел из машины и только тогда заметил над названием отеля прибитую гвоздиками дощечку с надписью: «Закрыто по причине отпуска».

— Черт побери!

Должно быть, мавританец попал в тюрьму или умер от СПИДа. Паркер огляделся. Вокруг него на темном тротуаре кипела жизнь. Лампы-молнии освещали сидящих на корточках уличных торговцев, какие-то люди безмятежно спали прямо на асфальте, бесшумно двигались силуэты подозрительных типов. Трое молодых негров, сидя на краю тротуара, неподвижно уставились, словно кошка на канарейку, на его «505-ю». Хулиганье, готовое броситься на любую, самую ничтожную добычу, если будет уверено, что не получит отпора. Паркер внимательно вглядывался в темноту. Где же Чарли? Может, он пришел раньше и уехал, увидев, что ресторан закрыт? Стенли Паркер сел в машину, машинально проверил пистолет, спрятанный под рубашкой, несмотря на запрет местного центра ЦРУ. За исключением отдельных случаев, «case officers»[4] не имели права носить оружие... Однако лучше уж, чтобы постыдно изгнали, чем увезли на родину в цинковом гробу... Он включил фары. Трое хулиганов исчезли.

Девять часов пять минут. Если Чарли приходил, он еще вернется. Стенли закрыл окна, закурил и включил магнитофон. Проклиная Боба ван Хезена, Стенли думал, что из-за его рассеянности он сидит здесь и портит себе кровь.

Половина десятого.

Стенли Паркер кипел от бешенства. Строил все возможные гипотезы. Худшее, что могло случиться: те, кто гнался за Чарли, уже поймали его. Но он мог прийти на встречу раньше, не зная о том, что ресторан закрыт, и не захотел ждать один в этом месте, пользующемся дурной славой. Тогда он должен вернуться.

Внезапно американец вспомнил о троих неграх, которых он заметил раньше. Может, они связаны с теми, кто гнался за Чарли? Если да, то Чарли, увидев их, смылся. А может, он просто запаздывает? Африканцы не имеют понятия о времени. Но, как показалось ван Хезену, Чарли чего-то боялся. Он знал, что Стенли — его лучшая защита. Очень мало шансов, что он просто задерживается... Американец нервно курил, напрасно вглядываясь в темноту. Негры могли спрятаться в любом темном углу и оттуда тоже следить за ним.

В десять часов Стенли потерял терпение и включил двигатель. Он очень медленно ехал по направлению к бульвару Деляфос. Чарли знал его машину. Если он укрылся где-нибудь в темном углу, то даст о себе знать... Так Стенли доехал до большого бульвара, но никого не обнаружил — ни Чарли, ни троих черных хулиганов.

Фары его автомобиля вырывали из темноты глинобитные стены домов, зелено-желтый неон зияющих витрин, язычки ламп-молний возле сидящих на корточках около своих лотков уличных торговцев. Их упорство преодолевало любую конкуренцию.

Но где же Чарли, черт возьми? Для очистки совести Стенли проехал еще раз перед отелем «Бабийя». Опять никого. Не выключая мотор, Стенли выключил фары, постоял какое-то время. Может, Чарли ждал его в одном из мест, где они обычно встречались раньше?

Поразмыслив, Стенли Паркер признался себе, что те трое африканцев беспокоили его. Что они делали у закрытого отеля?

Он поднялся вверх по авеню Королевы Поку, по обеим сторонам которого располагались бордели, куда проститутки привозились из Гвинеи, Того, Камеруна, небольшие ресторанчики — «маки» — и дискотеки. Толпа зазывал выбивалась из сил, стараясь затащить в свое заведение редких клиентов. Стенли Паркер по-прежнему ехал очень медленно в надежде, что Чарли, если он был где-то здесь, заметит его машину.

Возле дискотеки «2001» высокая женщина из племени бамбара с умопомрачительным задом подвалила, пританцовывая, к его машине и с многообещающей улыбкой предложила:

— Иди, патрон. Совсем недорого, правда.

Несомненно, вице-мисс СПИД-87.

Все заведения, словно соревнуясь, изрыгали нескончаемую музыку: Касса, Туре Кунда; улица тонула в зажигательных ритмах, возбуждая даже проституток, переминающихся с ноги на ногу на тротуарах. Миновав последнего лотошника-мавританца. Стенли погрузился внезапно в полную темноту. Улица удовольствий кончилась. Люди спали прямо на тротуаре, в глиняных лачугах, крытых гофрированным железом. Издали их можно было принять за трупы.

Стенли Паркер в нерешительности снял ногу с педали. Куда теперь? Он вспомнил внезапно о небольшом заведении возле рынка Трейшель, куда иногда наведывался Чарли.

Никакой вывески там, где, как думал Стенли, должна быть дискотека. Он вернулся на темные улицы, надеясь отыскать то, что искал. Подъехало такси, высадило пассажира и остановилось поблизости.

— Эй, шеф! Где «Бунти»?

Шофер не ответил. Американец вышел из своей «505-й», подошел к машине. Таксист так рванул с места, что Стенли едва успел отскочить в сторону, чтобы не быть раздавленным.

Наверное, таксист принял его за ливанца, который хотел с ним расправиться...

«Бунти» больше не существовало. Стенли снова направился на бульвар Деляфос; перед входом в Трейшвиль, возле ресторана «Ля Креоль» затормозил. Негр двухметрового роста услужливо открыл дверцу.

— Я поставлю машину, патрон.

Хозяйка ресторана, креолка весом в сто двадцать килограммов, буквально раздавила Стенли в своих объятиях, дохнув на него пачулями, и зашептала в ухо:

— У меня новая официанточка из Бенина. Грудь, я тебе скажу...

Ресторан полон. Белые и черные дегустируют блюда якобы креольской кухни, звучит рояль, и певец поет надтреснутым голосом. Стены сплошь увешаны бесхитростными картинами. Между столиками, томно покачивая бедрами, снуют хорошенькие официантки с головокружительными декольте, одаривая посетителей дежурной улыбкой.

— Видела сегодня вечером Чарли? — спросил Стенли Паркер.

— Не видела. Будешь ужинать?

— Нет, позже. Если Чарли появится, скажешь, чтобы подождал меня. Я вернусь.

Креолка заговорщически подмигнула ему:

— Ладно, негодник...

Стенли Паркер снова окунулся в зловонные горячие испарения, поднимающиеся от земли. Казалось, что сезону дождей не будет конца. Тревога росла в груди. Куда теперь? Он направился к бару, куда иногда заглядывал Чарли.

Его там не было. Проститутка-тоголезка схватила Стенли за руку и держала с такой силой, предлагая свое тело, что чуть было не оторвала рукав его рубашки. Стенли посмотрел на часы. Десять. Он уже начал терять всякую надежду. Оставалось заглянуть в «Сахарный тростник». Дискотека находилась в Трейшвиле, ее вывеска сверкала огнями совсем рядом. Портье — лысый атлет — радушно поприветствовал Стенли, и тот стал подниматься по узкой лестнице в надежде найти здесь Чарли. А вдруг?

Раздутый, словно реклама покрышек Мишелин, «qroto»[5], в национальной одежде мао почти такого же коричневого цвета, как его кожа, с маленькими, заплывшими жиром глазками, медленно и прилежно двигался по краю танцевальной площадки. Его толстые пальцы почти впились в бедра его партнерши с прической, похожей на спутник.

В зале играл ганский оркестр. Музыка громыхала так, что тряслись стены. Разговаривать было невозможно. Две певицы и трубач старались изо всех сил, можно было опасаться, что их легкие выскочат наружу. Оркестр считался лучшим в Абиджане...