Ее приход в «Рон-Пуэн», самый модный ресторан в Порт-о-Пренсе, прямо напротив казино, произвел фурор. Она была одета в серебристое платье с широкими вырезами спереди и сзади. На рыбьем лице доминиканца читалось блаженство: наконец он начал вести образ жизни, к которому его обязывало положение. Благодаря долларам, полученным от Малко. В отеле «Иболеле» он уже выпил три или четыре порции виски «Джи энд Би» и пребывал в приятном расположении духа.

Вернувшись к их столику, официант объявил:

– Шампанского больше нет.

Доминиканец в ярости вращал глазами, затем устремил длань по направлению к соседнему столику.

– А это что такое?

Там из ведерка торчала бутылка «Моэт». Две пары чернокожих мирно распивали шампанское. Услышав вопли Кастеллы, они повернулись. Официант посерел от страха: оба мужчины были тонтон-макутами.

– Это последняя бутылка, – пробормотал он.

– Поищи еще, – приказал Кастелла.

Официант не тронулся с места. Кастелла спокойно достал из-за пояса автоматический кольт 38 калибра и направил на парня.

– Поторопись.

Официант замер, посерев от ужаса. Один из любителей шампанского распахнул пиджак, показав пистолет. Это заметил Сезар Кастелла, у которого не было ни малейшего желания вступать в драку, но и не хотелось терять лица перед своей нежной супругой. Наставив свой пистолет на соседний столик, он мрачно и торжественно поклялся:

– Вы пьете шампанское последний раз в жизни.

От избытка чувств Гуапа аж замурлыкала, внезапный жар охватил ее живот. Сняв туфель, она ногой принялась щекотать под столом Сезара. Выпендреж доминиканца всегда возбуждал ее.

В «Рон-Пуэн» снова воцарился покой. Тонтон-макуты не восприняли буквально тропический лиризм, свойственный выходцам из Доминго, и продолжали спокойно распивать шампанское. Доминиканец был известен тем, что позволял себе на словах переходить грань, а также тем, что пользовался покровительством во Дворце... Так, на всякий случай.

Только после того, как подали желтый суп из тыквы, Гуапа вспомнила о неприятном.

– Итак, сегодня вечером? – спросила она с набитым ртом.

Сезар Кастелла больно стукнул ее под столом, и она продолжала уже потише:

– Что ты будешь делать?

Великолепный Сезар, обсасывая лапку лангусты, ответил:

– Не бойся.

Порывшись в кармане, доминиканец достал пачку двадцатидолларовых купюр и протянул ей.

– Пойди в казино и поставь на семь.

Эта цифра приносила ему счастье. Гуапа спрятала деньги в декольте прямо на тело. Ее муж посмотрел на часы: через четверть часа он должен был отправляться на штурм. Зрелище груди Гуапы возбудило его, и оп приласкал ее под столом. Застонав, она поцеловала его в ухо.

Сезар Кастелла и думать не думал о похищении Амур Мирбале, ведь это было так сложно. А потом этот «гринго» был таким простодушным... Если только он не был сверхлицемерным. По мнению Сезара, существовал только один способ обезопаситься от кого-либо...

Чтобы пройти в «Касабланку», Сезар Кастелла отодвинул громадную доминиканскую шлюху. В поисках удачи более или менее симпатичные девушки кишели у входа.

«Касабланка» была местом встречи всех доминиканских проституток. Собрав здесь скудное приданое, они переходили границу в обратном направлении и выходили замуж в Доминиканской республике.

Сезар огляделся. Из-за выпитого рома он потел. К тому же коварный алкоголь придал ему безграничную уверенность в себе.

Он заметил стоявший на рельсах одноколейки Гаитянско-американской сахарной компании «линкольн», принадлежавший человеку, которого он собирался убить: Жозефу Бьенэме. Машину начальника полиции с гордостью охранял мальчуган. «Касабланка» была всего лишь деревянной хижиной, изгрызенной термитами и освещенной зелеными и красными неоновыми огнями. Просто ужас. Оркестра не было, его заменял беспрерывно играющий музыкальный автомат. После того, как подгулявший тонтон-макут разрядил свой магазин в хозяина, требовавшего с него монет для продолжения игры автомата, доступ к музыке стал свободным.

Обойдя гору ящиков от пива «Хейнекен», Сезар Кастелла остановился на пороге в зал, где царил такой шум, как будто наступил конец света. Слева от входа был битком набитый бар. Все столики были заняты. Тонтон-макутами.

У доминиканца подкосились ноги: только поблизости от себя он насчитал их семь человек, у каждого из них за поясом торчала деревянная рукоять пистолета. Не считая тех, кого он не видел. Как не видел он и Жозефа Бьенэме. Девушка толкнула его, и он узнал ее: одна из шлюшек, работающих в этом заведении...

– Ты знаешь Жозефа Бьенэме? – тихо спросил он.

– Конечно. Он танцует за колонной. Ты хочешь его увидеть?

– Нет, нет. Спасибо.

Сезар вытер потную ладонь о брюки. Теперь он видел начальника полиции, тот прижимался к веселой высокой доминиканке в черных брюках. «Касабланка» была излюбленным местом для встреч макутов... Бьенэме соизволял приходить сюда, чтобы развлечься.

Доминиканец отступил: в большом зале невозможно выстрелить и уйти после этого живым.

Девушка, с которой он заговорил, стояла, прислонившись к двери. Нагнувшись к ней, ин протянул ей десять гурдов, стоимость одного пистона в деревянном бараке, примыкавшем к дансингу.

– Подойди к Жозефу и скажи ему, что я хочу поговорить с ним.

Спрятав деньги, девушка направилась к танцующим. Сезар Кастелла сделал вид, что собирается уйти, затем, как только она скрылась, рванул направо, к туалетам. Глядя в разбитое зеркало над рукомойником, он следил за дверью дансинга. Таким образом он сможет выстрелить Жозефу Бьенэме в спину.

Минута медленно тянулась. В зеркале Кастелла видел свое отражение: бледное лицо, глаза, налитые кровью. От страха его рот обметало белым... Сейчас отступать было поздно.

Коренастая фигура Бьенэме появилась в поле его зрения, когда он уже его и не ждал. Инстинктивно он отошел назад: начальник полиции внушал ему животный страх. Он был лучшим стрелком в стране. Говорили, что для тренировки он приказывал бросать заключенных из Форт-Диманша и стрелял по ним на лету между тюрьмой и морем. И никого потом не приходилось амнистировать...

И все же он обязан был убить его, прежде чем продолжать свой план.

Вырвав из-под рубашки кольт 38 калибра, Сезар Кастелла оторвал пуговицу. Затем он бросился в открытую дверь и столкнулся с девушкой, выходящей из женского туалета.

– Сезар!

Ее звали Рафаэлла, иногда он удостаивал ее своих милостей, когда ссорился с Гуапой.

Жозеф Бьенэме резко повернулся: хочешь быть начальником полиции в Порт-о-Пренсе, имей хорошие рефлексы. В какую-то долю секунды он успел увидеть в метре от себя вытянутую руку Кастеллы, который десять раз мог разнести ему голову, но доминиканца как парализовало. Он ничего не мог с собой поделать: он не мог стрелять в лицо.

Схватив толстую доминиканцу, Жозеф Бьенэме бросил ее в тот момент, когда Сезар Кастелла, наконец, выстрелил. Попав в грудь внушительных размеров, пуля вышла из спины, оставив отверстие величиной с тарелку, но рикошетом она пришлась по Бьенэме, свалив его на пол. Он и сам уже выстрелил, но пуля ушла в потолок. Как сумасшедший. Сезар Кастелла жал на курок кольта. Две пули никого не задели, две другие попали в орущую негритянку.

Оглушенный Кастелла бросился к выходу. Он сумел разглядеть лежащего на боку Жозефа Бьенэме, на военной форме которого расплывалось пятно крови. Вытянув руку, он выстрелил еще раз.

На ступеньках он споткнулся и упал. Из окна дансинга кто-то выбросил стул и он инстинктивно нагнулся. К счастью для себя: вслед за стулом последовал огромный макут с кольтом в руке.

Сезар Кастелла вскочил с ловкостью змеи и схватил на бегу спасающуюся девушку. В тот момент, когда макут вставал, он бросил ее в него. Она буквально попала под дождь пуль кольта и, обливаясь кровью, упала. Сезар выстрелил в свою очередь, буквально оторвав тонтон-макуту макушку.

Мальчуган вцепился ему в ноги, и он выбил ему глаз рукоятью пистолета. Затем он выстрелил наугад в сторону двери, где лежал Жозеф Бьенэме, и бросился к дороге, чудом не попав под тап-тап. Его машина стояла в сотне метров отсюда. На бегу он вставил в кольт новую обойму и взвел курок. Макуты стреляли наугад по всему, что двигалось. Парочка, которой не повезло приехать именно в этот момент, была изрешечена пулями.