Уже ближе к полудню она наконец вошла в Скалистый Форт. Лившиеся отовсюду ароматы готовящейся еды напомнили ей о том, что со вчерашнего вечера во рту у нее не было ни крошки. Пробравшись через, как ей показалось, огромную толпу, Паксенаррион оказалась на рыночной площади, где ей в глаза бросилась знакомая по описаниям палатка из темно-бордового шелка с белой отделкой, натянутая на воткнутые в землю копья. У входа Паксенаррион перевела дух и осмотрелась. Рядом с палаткой дежурили двое часовых – в доспехах, шлемах и с мечами, а внутри находился стол с двумя табуретками, на одной из которых сидел за столом человек в форме. Сделав глубокий вдох, девушка направилась к входу.

К ее удивлению, стражники не обратили на нее никакого внимания. Зато от нее не ускользнуло, что она оказалась ростом выше обоих. Человек за столом – седой, коротко остриженный, с аккуратно расчесанными усами – посмотрел на девушку карими глазами, в которых плясали теплые золотистые искорки.

– Это вербовочный пункт отряда герцога Пелана, – сказал он, встретив ее вопросительный взгляд. – Ты кого-нибудь ищешь?

– Нет. То есть – да. Я имела в виду… в общем… я ищу вас. В смысле – вербовочный пункт.

От смущения Паксенаррион густо покраснела.

– Ты? – Удивленно взглянув ей в лицо, человек затем деловито осмотрел ее целиком. – Если я правильно тебя понял, ты хочешь вступить в герцогскую роту?

– Да. Мой двоюродный брат… он говорил, что в такие отряды женщин тоже берут.

– Брать-то берут, да не многие идут. Ну прежде чем говорить о чем-то, давай ответим на несколько вопросов. Итак, чтобы быть зачисленной на службу, ты должна быть не младше восемнадцати зим от роду, здоровой, без физических недостатков, достаточно высокой – впрочем, с этим, как я вижу, у тебя проблем нет – и не слишком тупой. Если ты пьяница, лгунья, воровка или поклоняешься дьяволу – ты будешь выгнана со службы и наказана по закону. Тебе надлежит подписать соглашение на два года службы, не считая первоначального обучения, которое обычно занимает от четырех месяцев до полугода. За эти месяцы жалованье не начисляется, но ты получаешь место для проживания, питание, снаряжение. Рядовым в отряде платят немного, но каждый получает долю при дележе добычи. Все ясно?

– Да, – выдохнула Паксенаррион. – Абсолютно ясно. Итак: мне уже есть восемнадцать, и я никогда не болела. Я работала у отца: пасла овец в болотах и на холмах. Поднять я могу столько же, сколько и мой брат Седмен, а он на год старше меня.

– Ну-ну. А что твои родители думают по поводу твоего решения?

Паксенаррион вновь покраснела:

– Э-э, если честно, мой… мой отец не знает, где я. Я… это… убежала.

– Он хотел тебя замуж выдать, – весело подмигнул ей собеседник.

– Да, за фермера-свинопаса.

– А ты за кого хотела?

– Ни за кого! Я… я вообще замуж не хочу. Я буду воином, как мой двоюродный брат Джорнот. Мне всегда нравилось охотиться, бороться и проводить время вне дома.

– Понятно. А ну-ка садись. – Он указал ей на табурет, а сам, развернувшись, достал откуда-то из-за стола книгу в коричневом кожаном переплете и положил ее на стол. – Протяни руки вперед. Так, поверни. Я хочу удостовериться, что на них нет следов тюремных цепей. Достаточно. А теперь – ты сказала, что любишь бороться. На руках пробовала?

– Конечно. И дома, и пару раз на рынке.

– Хорошо. Давай попробуем. Проверим твою силу.

Сцепив ладони, оба напрягли мышцы. Прошло некоторое время, руки оставались почти неподвижными.

– Отлично, – сказал мужчина, – вполне достаточно. Теперь левой.

На этот раз ему с изрядным усилием удалось положить ее руку на стол.

– Неплохо, неплохо, – сказал он. – А теперь расскажи мне, давно ли ты решила записаться в армию?

– Да. С тех пор, как Джорнот ушел из дома, и окончательно – когда недавно он заехал к нам. Но он сказал, что я должна дождаться восемнадцатилетия, а затем пришлось ждать конца вербовки – чтобы отец не смог выследить меня и не поднял лишнего шума.

– Ты сказала, что пасла овец на болотах. Ты далеко от города живешь?

– От этого? Ну, сначала полдня перегонки овец до Трех Пихт, а потом…

– Что? Ты пришла сегодня из Трех Пихт?

– Ну да. А живем мы в другую сторону от деревни. Я пришла туда сегодня утром, еще до рассвета.

– Но отсюда до Трех Пихт не меньше двадцати миль! Да еще до деревни… Когда же ты вышла из дома?

– Вчера поздно вечером, после ужина. – При этом слове желудок Паксенаррион недовольно заурчал.

– Значит, как минимум тридцать миль… Ты успела поесть в Трех Пихтах?

– Нет, было еще слишком рано. А кроме того, я боялась, что не застану вас здесь.

– А если бы так и случилось?

– У меня есть несколько медяков. Поела бы здесь и отправилась догонять вас.

– Готов поспорить, догнала бы, – усмехнулся мужчина. – Давай говори свое имя, запишем тебя, поставим на довольствие и сразу же накормим. Если девушка готова прошагать тридцать миль без остановки на голодный желудок – она достойна быть солдатом.

Она улыбнулась в ответ и представилась:

– Мое имя – Паксенаррион, дочь Дортана.

– Паксе… как?

– Паксенаррион, – четко произнесла она и подождала, пока он впишет имя в книгу, – дочь Дортана сына Канаса, из Трех Пихт.

– Готово, – сказал он и, чуть повысив голос, позвал: – Капрал Боск!

– Да, сэр, – вошел в палатку человек в форме.

– Зови свидетелей и судью. – Затем, обратившись к Паксенаррион, он объяснил: – Мы должны все засвидетельствовать официально, чтобы подтвердить, что мы не принуждали тебя, не угрожали, не заставляли силой подписываться в книге. Да, кстати, ты подписаться-то сумеешь?

– Конечно.

– Хорошо. Герцог желает, чтобы все его воины умели читать и писать.

В этот момент в палатку вошли человек в мантии и две женщины, одна в колпаке и переднике, измазанных свежим сыром, другая с руками по локти в муке. Обе с любопытством поглядели на Паксенаррион.

– Ну что, Стэммел, зацепил еще одного до конца вербовки? – поинтересовался судья у человека в форме.

Тот ответил:

– Эта молодая леди желает поступить на службу. – Затем, обернувшись к Паксенаррион, он добавил: – А теперь ты должна будешь в присутствии судьи и двух свидетелей повторить за мной: я, Паксенаррион, дочь Дортана, действительно желаю поступить на службу в отряд герцога Пелана новобранцем; по окончании обучения я обязуюсь отслужить рядовым по крайней мере два года без отпусков в вышеуказанном подразделении. Я обязуюсь следовать всем правилам и нормам, а также выполнять все полученные приказы, сражаясь с кем бы то ни было и при каких бы то ни было обстоятельствах, подчиняясь своим командирам и начальникам.

Паксенаррион повторила все слово в слово твердым голосом и подписалась на одной из страниц книги в кожаном переплете. Обе женщины поставили свои подписи рядом, ниже последовала подпись судьи, заверенная печатью, которую он извлек из-под мантии. Уходя, женщины печально улыбнулись Паксенаррион и похлопали ее по плечу. Судья тоже подмигнул ей и ушел, покачивая головой и бормоча что-то себе под нос.

Человек в форме деловито произнес:

– Итак, мое имя – Стэммел, как ты уже могла догадаться. Звание – сержант. Обычно мы покидаем очередной город в полдень. Остальные новобранцы уже поели. Но ты тоже должна что-нибудь перекусить, да и чуть отдохнуть тебе не помешало бы. Ничего, немножко задержимся. Запомни, отныне и впредь ты – солдат, пока что новобранец. А это означает, что ты должна говорить всем, кроме новобранцев: «Да, сэр» и «Нет, сэр» и делать что тебе говорят, не вступая в пререкания. Это ясно?

– Да, сэр, – ответила Паксенаррион.

Через четверть часа она уже сидела в углу постоялого двора, жуя хлеб с сыром и внимательно разглядывая других новобранцев. Только двое из них были выше нее: здоровенный детина с нечесаными волосами и худощавый чернобородый мужчина, на левой руке которого мелькала какая-то татуировка. Самым маленьким был жилистый, верткий парень с бесстыжей рожей, одетый в рубаху из зеленого бархата. В группе были еще две женщины, уединившиеся от мужчин на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Ни у кого не было никакого оружия, если не считать столовых ножей. Только у чернобородого висела на поясе перевязь для меча. В основном новобранцы были молодыми сыновьями крестьян и ремесленников; лишь немногие явно превосходили Паксенаррион по возрасту. Все, кроме двух капралов и сержанта, были в гражданской одежде.