Чин протянул руку и передвинул рычаг, переведя корабль в режим боевой готовности. Хотя он не собирался по-настоящему вступать в бой, тем не менее все боевые системы были активизированы, а фрегат был разделен на отдельные герметически закрытые отсеки. Что бы ни случилось, теперь никто не сможет приблизиться к нему без его разрешения.

– Внимание, – сказал он через интерком. – Я начинаю!

Компьютер корабля не ответил; приборы зарегистрировали серию взрывов, разорвавшихся совсем близко. На какой-то момент он был сбит с толку, пытаясь понять, почему корабль его не слушается; потом до него дошло. Он был слишком возбужден, слишком напряжен.

Думай, по-миколиански, сказал он сам себе. Успокойся и думай по-миколиански!

Корабль наконец ринулся вперед, и он почувствовал легкое головокружение и вибрацию судна, когда оно вошло в подпространство.

О боги, я прямо посреди той дряни! У него зазвенело в ушах и закружилась голова, потом внезапно его начало тошнить, но он, не обращая на это внимания, взял курс на Миколь и выжал полную скорость. Он даже не пытался представить, что творилось с теми, кто остался в отсеках, он хотел только поскорее выбраться.

Скорость, курс, направление – все было правильным, но секунды летели, а ничего не менялось. Сколько же этой дряни здесь может быть? Барьер просто не может быть такой толщины!

И тут он осознал, что его первоначальные догадки были верны. Они уже миновали эту завесу – просто одна из треклятых штук прицепилась к кораблю!

– Думай, Чин! Думай! – произнес он вслух, сердясь на себя за то, что не смог предусмотреть этого, несмотря на то, что у него было совсем немного времени на подготовку. Как ему отделаться от этой гадости? Его глаза скользнули по приборам, некоторые из которых были ему совсем незнакомы; лишь немногие из них имели хоть сколько-нибудь разборчивую подпись хоть на каком-то языке. Один переключатель, однако, привлек его взгляд – исходя из обозначенных рядом единиц измерения, он понял, что это должно быть. Давление воздуха! Но ведь остальные не загерметизированы в своих скафандрах. Теперь-то уж точно. Сколько это продолжается? О боги его предков! По меньшей мере, несколько минут!

Черт с ним! Если он как можно быстрее не отцепит эту штуку от корабля, будет уже в любом случае без разницы!

– Разгерметизация по максимально безопасной кривой! – приказал он. – Выпуск воздуха на обшивку корабля.

Корабль наполнился шипящим звуком. Ган Ро Чин сдвинул вверх командирский шлем и выхватил респираторную маску из своего скафандра.

В определенном смысле это было совершенно нелогичное и очень рискованное действие. Тем беднягам позади становилось все труднее и труднее дышать; всем им для нормального существования был необходим кислород в гораздо большей концентрации, нежели здесь. Кроме того, это могло снизить скорость, а возможно, и выдавить их наружу – хотя насчет Тобруш он не был уверен. Да и сама идея, что эта штука, которая может так легко проникать через их энергетическую защиту и взаимодействовать с ними, не сможет справиться с потоком обычного воздуха, на первый взгляд казалась нелепой.

Внезапно на него нахлынул такой мощный приступ тошноты, что ему с трудом удалось сдержать позывы к рвоте, потом приступ прекратился так же неожиданно, как и возник. Капитан постарался взять себя в руки и успокоить свой желудок, затем взглянул на экраны. Он увидел огромную черную бесформенную фигуру, которая быстро удалялась от корабля и наконец исчезла из виду. Некоторое время он сидел неподвижно, удивленный, что это все же сработало. Затем он быстро остановил все еще действующий процесс разгерметизации и принялся изучать команды и средства управления пультом. Необходимо было постепенно восстановить нормальное давление и необходимые пропорции состава воздуха, так, чтобы по возможности исключить любые болезненные эффекты для членов команды. Старательно думая по-миколиански, он приказал:

– Оценить безопасное время для полного восстановления давления во всех отсеках корабля.

Ответ пришел мгновенно. Экстренное восстановление – около пяти минут. Абсолютно безопасное – двадцать минут. Одновременно пришло предостережение, что он выпустил около половины резерва, и для длительного путешествия необходима полная перезарядка системы.

Он заметил на пульте какой-то мигающий сигнал.

– Что значит сигнал на системах жизнеобеспечения корабля?

– Сработали системы безопасности, третий отсек, – ответил бортовой компьютер. – Они были включены изнутри отсека.

Третий… Так, это верхняя камера. Тобруш.

– Каковы причины включения и в чем состоит действие систем безопасности?

– Причины: возможный мятеж, неповиновение, или обнаружение в отсеке вражеского агента, – откликнулся бортовой компьютер. – Действие: в замкнутую систему воздухоснабжения вводится нетоксичное нервно-паралитическое вещество, вызывающее паралич или временную потерю сознания у всех известных форм жизни, исключая пять основанных на углероде.

Чин расслабился. Надо отдать должное Тобруш. Она обезопасила сама себя!

– А что с другими отсеками? В них также были задействованы системы безопасности?

– Режим может быть приведен в действие только командиром корабля, либо вручную на мостике или в навигационной рубке, – ответил компьютер. – Он был запущен только в третьем отсеке.

Он вздохнул. Значит, пятеро других были вынуждены пройти через это. Что наверняка означало, что Джимми оказался рядом с Гристой, Джозеф с Модрой, а бедная Криша осталась одна, как обычно. Что ж, может быть, последнее и к лучшему.

Капитан воспроизвел компьютерную запись событий от начала атаки до избавления от черной нечисти. Чуть меньше девяти минут. За девять минут многое может случиться.

– Отменить режим безопасности в третьем отсеке, – приказал он. – Ввести – проклятье, как по-миколиански «противоядие»? – реагент в систему воздухоснабжения отсека для оживления обитателя. Режим был включен по ошибке.

– Необходим код отмены, – ответил компьютер.

Ган Ро Чин никогда за всю свою жизнь не был матершинником, но сейчас ему очень хотелось сказать несколько резких слов. Единственным, кто знал, как оживить Тобруш – если не принимать в расчет вариант стыковки с миколианскими военными базами, что его не слишком-то привлекало, – был Джозеф. Если только Джозеф был в состоянии это сделать.

– Состояние остального личного состава?

– Удовлетворительное. Однако все члены личного состава в обмороке из-за недостатка кислорода. Некоторые повреждения могут иметь серьезные последствия, если распоряжение о повторной герметизации не поступит в течение следующих трех минут.

Проклятье! Он же забыл отдать приказ!

– Сделать это сейчас. Медленно, так, чтобы не допустить физических или психических повреждений.

– Выполняется. Полный мониторинг форм жизни.

Внезапно ему в голову пришла мысль. Если миколианцы были настолько одержимы мерами предосторожности, чтобы иметь в запасе нервно-паралитический газ, воздействующий на свой собственный экипаж…

– Существует ли способ осмотреть другие отсеки?

– Да. Вы хотите этого?

– Пожалуй. Дайте сначала второй.

Один из главных экранов, который давал обзор пространства за кормовой частью, переключился, и на нем появился асимметричный, но до некоторой степени панорамный вид отсека. То, что он увидел, было шокирующим.

Это выглядело так, как будто скафандр Модры был едва ли не сорван с нее. Его, конечно, невозможно было разорвать обычными средствами, но все застежки, фиксаторы и клапаны были переломаны, а сама Модра была окровавлена и слегка помята, словно ее вырвали из скафандра еще прежде, чем его энергосистемы успели полностью выключиться. Она лежала на полу, обнаженная, лицом вверх, раскинув руки, как безвольная кукла. Джозеф, чей скафандр, судя по всему, был просто снят и брошен к переборке, лежал поверх нее, положив руки рядом с ее руками. Было не слишком трудно понять, что здесь произошло, но капитан не хотел ничего знать. О боги, он все еще в ней!