Ган Ро Чин вздохнул.

– Что ж, ты должен бороться с собственными проблемами наилучшим образом, на какой способен, также как и остальные. Включая Модру и Джозефа.

– Ах да, я связывался и с ними тоже, помню, – сказал Джимми. – Он спас ее жизнь тем, что он сделал, и она знает это. Не осознанно, конечно, но это первый случай изнасилования, о каком я когда-либо слышал, ставший благодеянием. Она просто не хочет признать это, ибо это значило бы раскрыть темные уголки собственной души.

– Что? Вот как? Спас ее жизнь?

Джимми кивнул.

– Прежде чем связь прервалась, я получил от нее картинку. Это была всего лишь секунда, может быть, доля секунды, но больше и не нужно было. В ней накопилось достаточно чувства вины, чтобы хватило на нейтронную бомбу. Она убила бы себя в несколько минут, если бы он не овладел ею. Не уверен, что он знал это, или что это имело какое-то отношение к тому, что последовало, но знание этого принесло ему чувство самодовольства и ощущение собственной праведности. – Он сдержанно, нерадостно усмехнулся. – Прямо целый экипаж спасителей!

Ган Ро Чин криво улыбнулся.

– Тебя удивит, если я скажу, что, по-моему, мы самый странный экипаж спасителей?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы обладаем совершенно различными навыками, талантами, способностями, мы занимались совершенно разными делами до начала нашей текущей миссии, мы все здесь постоянно сталкиваемся с грузом нашего воспитания, а теперь еще и с грузом худшего, что есть в нас самих, и все же мы по-прежнему здесь. И по-моему, если уж ты хочешь верить, что участвуешь в некой божественной миссии, прекрасно, но тогда иди до конца, как того требует логика.

– Что?

– Представь, что, возможно, изначальным предназначением Гристы в этой команде было спасти тебя от тебя самого. То есть ее действия тоже были предопределены.

Сказав это, Ган Ро Чин вернулся в среднюю кабину. Одновременно из верхнего отсека спустилась громоздкая, неуклюжая фигура Джозефа.

– Как дела у Тобруш? – спросил капитан.

– Порядок. Газ отключил тело, но не саму Тобруш внутри него. Она просто не могла двигаться. Она говорит, что потратила все время на то, чтобы отогнать ту материю. Эта дрянь все пыталась войти и слиться с ней.

Чин нахмурился.

– Слиться с ней? Что это значит?

– Помнишь, мы говорили, что та материя не может существовать в нашей Вселенной сама по себе? Что ей обязательно нужна какая-то защита? Подумай обо всех страшных историях о сверхъестественном, какие ты когда-либо слышал. Одержимость дьяволом, ходячие мертвецы, вампиры, оборотни, пугавшие моих древних предков – все это одно и то же.

– Во всех культурах есть подобные легенды, или их эквиваленты.

Джозеф кивнул.

– В том-то все и дело, капитан. Это не просто случается в тех или иных историях. Демоны являются, когда они вызваны, нарочно или нет; вампиры, оборотни и им подобные созданы кровью и хорошо обдуманными действиями. Самое же главное… Материи иного мира не нужны призраки, она просто использует их. Но она также может использовать тела и сознания.

Внезапно Ган Ро Чин понял.

– Так вот что эта штука пыталась сделать! Взять контроль! Боже! Подумай обо всех кораблях и людях, перемещающихся через подпространство! О тех, кто передвигается на автопилоте и по запрограммированному курсу, кто не может избежать того, чего, по их мнению, вообще не существует. Они не просто контролируют торговые пути – они создают себе новообращенных! Принудительно новообращенных! Тех, кто затем будет не только сеять семена зла, а будет еще и рисовать пентаграммы, и заманивать излишне доверчивых, и создавать ворота для входящих Кинтара!

Великан кивнул.

– Мы решили не приближаться к каким-либо пограничным постам. Меньше чем в три дня мы можем достичь места, известного только Тобруш. Это одно из тех мест, откуда она сможет связаться с высшими кругами своего народа – я не имею в виду джулки. До сих пор, чем дальше мы летим, тем меньше этой дряни на мониторах. По крайней мере, в этой части ты, по-видимому, прав. У них действительно меньше той материи, чем им необходимо.

Ган Ро Чин уселся на край тумбочки, Тобруш – рядом, за своим пультом в верхней камере.

– Я знаю, у тебя достаточно силы, чтобы изолировать остальных, – мягко сказал капитан. – Я бы предпочел приватный разговор.

– Ты можешь говорить свободно, – ответила Миколь. – Разум джулки неразрывно взаимодействует с их сознаниями, но я могу сознательно перенаправлять свое восприятие к моей истинной сущности. Ничто не будет подслушано, если ты не захочешь этого.

– Именно об остальных я собирался говорить.

– Да, я так и думала. Нам осталось два часа до выхода из подпространства.

– Ты наблюдала за ними, ты связана с ними. Уверен, ты заметила перемены.

– Перемены в поведении и отношениях терран не всегда очевидны для иной расы.

Капитан вежливо улыбнулся, давая понять, что не верит.

– Я говорю о постепенно происходящих, устойчивых изменениях в поведении экипажа за последние три дня, после того происшествия. Криша почти совершенно замкнулась в себе. Она мало говорит, отказывается надевать скафандр и в половине случаев, похоже, не понимает, что ей говорят, даже если с ней говорю я.

– Да, это заметно. Ее мысли чрезвычайно темны, запутаны и полны страхов. Воспоминания о ее жестоком испытании слишком ярки, и порой ей трудно отличить их от реальности. До сих пор она была очень сильной. Я надеялась, что некоторое время и небольшой отдых помогут ей разобраться в себе.

– Я и сам так думал, – согласился Чин. – Но это не единственный пример. Вот хотя бы Модра. Изнасилование – одна из тех вещей, которых терране больше всего боятся. Это отвратительное вторжение в самую личную область женщины, и в некоторых культурах оно использовалось, чтобы через страх лишить женщин их ведущих ролей. Сразу же после случившегося она реагировала в точности так, как я и ожидал. Однако теперь это вдруг стало ничуть не важно, и она повсюду ходит с Джозефом, и за последние два дня дважды занималась с ним любовью по собственному согласию.

– Четыре раза. Ты спал больше, чем они. Могло быть и больше, если бы они не были так потрепаны и истощены.

– Четыре! Еще не легче!

– Я нахожу многие ваши ритуалы и сопровождающие их физические действия крайне занимательными. В особенности поразительны оральные варианты, ибо они не имеют прямой связи с изначальными функциями. Я не могу, однако, без предварительной подготовки оценить такое поведение как необычное. Существует множество рас…

– Да-да, я знаю. Но это так; оно в высшей степени необычно. А Маккрей – он стал груб, даже жесток к Гристе, и холоден и отстранен по отношению к другим женщинам. При этом он вовсю подбадривает Джозефа, и даже пытался предложить мне наброситься на Кришу. Когда пытаешься его урезонить, он срывается и либо приходит в ярость, либо по-тихому уходит. Джозеф… в нем я не заметил серьезных изменений. Возможно, в нем количество перешло в качество, но мне это трудно оценить.

– Джозеф перешагнул грань, ранее отделявшую его от того, что вы называете манией величия. Он больше не рассматривает людей как личности, а лишь как игрушки для его развлечения. До этого он убивал, чтобы выжить; теперь он может убить, просто если ему этого захочется. Он, безусловно, не владеет собой и неспособен к самооценке. Лишь аккуратно стимулируя и направляя его импульсы, мне удается держать его в узде. Твои ощущения верны. Они все искажены.

Ган Ро Чин вздохнул.

– Значит, эта… эта дрянь, эта порочная программируемая плазма, все-таки добралась до них.

– Да. Первые несколько часов я была слишком ослаблена и дезориентирована, чтобы понять это. Как оно работает, я знала еще с прошлой атаки, но тогда атаковали не меня. На этот раз я тоже подверглась нападению, и пока восстанавливалась, оно уже слилось с их организмами настолько, что его почти невозможно обнаружить. А то, что нельзя обнаружить, нельзя и удалить.