После знаменитого Всесвятского пожара 1365 года по совету и благословению митрополита всея Руси великий князь Дмитрий Иванович и его двоюродный брат Владимир Андреевич, князь Серпуховской, в короткие сроки обнесли Боровицкий холм каменными крепостными стенами.

Митрополит Алексий умер 12 февраля 1378 года. Мощи его почивали в Чудовом монастыре в Москве.

Константинопольский патриарх после смерти митрополита Алексия написал грамоту: «Спустя немного времени скончался великий князь московский и всея Руси (речь идет об Иване Красном), который перед своей смертью не только оставил на попечение тому митрополиту своего сына, нынешнего великого князя – Дмитрия, но и поручил управление и охрану всего княжества, не доверяя никому другому ввиду множества врагов внешних, готовых к нападению со всех сторон, и внутренних, которые завидовали его власти и искали удобного времени захватить ее».

Этой характеристикой будет уместно завершить рассказ о митрополите Алексии, хотя автор немного забежал вперед, доведя дело до 1378 года.

Московские тысяцкие

Вступив в пору возмужания, Дмитрий Иванович столкнулся не только с проблемами внешнеполитическими, но и с не менее сложными и злободневными вопросами внутренней политики. И здесь перед ним встала жгучая проблема структуры и реалий власти, особо актуальная для человека, желающего обладать всей ее полнотой. Реальной угрозой великокняжеской власти, по мнению Дмитрия Ивановича, были тысяцкие – начальники городского ополчения, назначавшиеся князем из виднейших бояр. В Москве должность тысяцкого стала наследственной и по стечению обстоятельств именно в конце 70-х годов XIV столетия превратилась в сильный противовес великокняжеской власти.

Как и всякий общественный институт, власть тысяцких и перипетии, с нею связанные, имели не сиюминутный характер, а коренились в прошлом. Однако редко где и когда достаточно внятно рассказывалось об этом.

Исходя из того, что многие стороны деятельности Дмитрия Ивановича освещены довольно подробно, расскажем здесь пером А. П. Торопцева о тысяцких второй половины XIV века.

Вернемся во времена Ивана Ивановича Красного и предоставим слово А. П. Торопцеву.

…На рассвете 3 февраля 1356 года, когда звонили к заутрене, когда появились на снежных скрипучих улицах первые москвичи, на городской площади был обнаружен труп тысяцкого Алексея Петровича Хвоста. Подобного в Москве еще не было. Даже расправа Юрия Владимировича над Степаном Ивановичем Кучкой в 1147 году так не встревожила обитателей Боровицкого холма и окрестных сел, как это странное, страшное, таинственное убийство.

Великий князь Иван II Иванович растерялся, не зная, что делать. Люд волновался – Алексей Петрович Хвост пользовался авторитетом у горожан. Кто мог убить тысяцкого? Кому была нужна смерть этого человека? Москвичи начали искать виновного. Подозрение пало на бояр Вельяминовых, у которых были свои счеты с Алексеем Петровичем. Страсти быстро накалялись. В городе запахло бунтом, кровью, самосудом.

Род Вельяминовых, если верить летописным источникам, берет свое начало от варяга Шимона. Его сын, Георгий Симонович, являлся учителем, другом, советником, а по сути дела, соправителем и сподвижником Юрия – сына Владимира Мономаха – в Ростово-Суздальском княжестве. Некоторые источники называют его тысяцким в Ростове. Он сделал очень много для развития и усиления Заокского края. Его потомок Протасий был тысяцким при Иване Калите. Тысяцкий в Москве имел власти больше, чем тысяцкие в других городах Руси: он ведал военными и мирскими делами.

Но при Иване Калите порядок вещей изменился, и тысяцким стал Алексей Петрович Хвост. Летописцы не уточняют, по какой причине сын Даниила Александровича произвел эту замену. Быть может, виною тому стала смерть Протасия, но если вспомнить, что должность эта, хоть и получали ее бояре от князя, часто переходила по наследству, то даже кончина потомка Георгия Симоновича не может полностью объяснить причину смены тысяцких.

В первые годы правления Семена Гордого должность тысяцкого принадлежала А. П. Хвосту. Но он «вшел в коромолу к великому князю», и тот сменил его на Василия Протасьевича Вельяминова. Более того, заразившись чумой, Семен Гордый взял у родных братьев клятвенное обещание не принимать крамольника и даже его детей к себе на службу в Москву. В духовной этого великого князя много неясного, но… чем же так провинился Алексей Петрович Хвост перед Семеном Гордым?

Некоторые ученые, ссылаясь на данные родословных книг, отождествляют А. П. Хвоста с боярином Алексеем Босоволковым. А хорошо известно, что этому человеку Семен Иванович доверил привезти из Твери свою невесту, Марию Александровну. Обычно подобные дела поручают только тем, кого очень уважают, ценят, к кому относятся по-дружески. Кроме того, отец Алексея, Петр Босоволков, был у великого князя московским наместником.

Кто же и за что мог убить Алексея Петровича Хвоста?

Вельяминовы? Но отношения между ними и А. П. Хвостом были известны и во дворце великокняжеском, и во всем городе. И коль скоро Хвоста хорошо знали и любили горожане и купцы, то потомки Шимона Вельяминовы вряд ли решились бы на это крайнее средство.

М. Н. Тихомиров называет убийство А. П. Хвоста своего рода этапом борьбы старого мира (а он ассоциировался с вече) с новым миром, с единодержавной властью. Вполне возможно, что Хвост, близкий к купцам и населению, имел старые московские корни, уходящие во вторую половину XI века, когда в окрестностях Боровицкого холма стали возникать красные села. А если вдруг окажется, что Хвост является потомком… Степана Ивановича Кучки, то и это легко будет оправдать и логически осмыслить.

Москва – город тихий. За два века здесь произошло всего два громких убийства: знатного боярина (а может быть, тысяцкого) Кучки и тысяцкого Алексея Хвоста. И то, и другое убийство оказывалось на руку сторонникам самодержавной власти, для которых усиление исполнительной власти, как сказали бы сегодня, было всегда опасно. Как в 1147 году, так и в 1356-м им важно было искоренить у местных бояр привычку к власти, заставить их забыть о прежних правах и привилегиях, в том числе о передаче должностей по наследству.

Алексей Петрович Хвост не устраивал великих князей именно своими «старорежимными» выходками, близостью к населению, особенно к купцам, тягой к вече, а возможностью обратиться к народу на вече в случае нужды был даже опасен. Впрочем, это только версии, которые можно множить до бесконечности именно потому, что дело не расследовано, дело неясное, а «свидетельские показания» немногочисленны, сбивчивы и противоречивы.

Летописец пишет, что «убит он был неведомо от кого и неведомо кем, только оказался лежащим на площади; некоторые говорили, что на него втайне совещались и составили заговор, и так ото всех общей думой, как Андрей Боголюбский от Кучкович, так и этот пострадал от дружины». Некоторые летописи с «общей думой» связывают бояр, «нецые же глаголют, яко общею думою боярскою убьен бысть».

Много версий и самых разных предположений этого загадочного убийства было уже в те дни февраля 1356 года. Город находился на грани бунта. Иван Кроткий пассивно ожидал грядущих событий. На шумной площади все чаще повторялась фамилия Вельяминовых. Над потомками Шимона нависла смертельная опасность. Защититься от буйной толпы они бы не смогли. Иван Кроткий защищать их, по всей видимости, не собирался.

У них остался один шанс спастись от разъяренной толпы. В тихую лунную ночь из Кремля к Москве-реке выехали сани. В них сидели в богатых тулупах два больших боярина, Михаил Александрович и Василий Васильевич Вельяминов, сын Василия Протасьевича, а также их дети, жены. Они бежали в Рязань и там переждали волнения в городе.

Москва шумела несколько дней, затем страсти поугасли. Но память была еще свежа, и в любую минуту бунт мог вспыхнуть с новой силой. Только на следующий год, когда люди в своих извечных заботах о хлебе насущном стали забывать странное убийство Алексея Петровича Хвоста, Иван Иванович пригласил в Москву Вельяминовых, и потомки варяга Шимона вновь завладели местом тысяцкого. Им стал Василий Васильевич Вельяминов.