— Нет, не знаком. Просто он попросил купить ему кружку пива в обмен на вяленую рыбу.

— Не заметили — Мохов хорошо с ним знаком?

— Предполагаю, хорошо, потому что называли друг друга по именам, вспоминали какие-то совместные пьянки, общих знакомых и все в этом роде…

— В вашем присутствии Мохов ни о чем того мужчину не просил?

— Просил у него денег в долг, но тот сам пиво за рыбу выменивал.

— О магазине разговора не было?

— При мне — нет.

— А у вас Мохов просил денег?

— У меня?.. Денег?.. — вроде бы рассеянно уточнил Айрапетов, и на его лице, как показалось Бирюкову, мелькнула тревога, словно он не ожидал такого вопроса. Однако ответил на него быстро: — Да, просил. Двадцать рублей я ему дал.

— На каких условиях?

— Какие могут быть условия?.. — теперь уже, похоже, искренне удивился Игорь. — Дал, разумеется, без всяких условий — ростовщичеством не занимаюсь.

— Ну вы что, надеялись, Мохов вернет вам эти деньги?

— Ни на что я не надеялся. Это моя давнишняя слабость — широким жестом делать мелочные услуги. Тысячу раз проклинал себя на подобное фарисейство, но никак не могу избавиться от дурной привычки. Собственно, я и на ваших глазах уже нескольким людям одалживал… — возникшее было удивление Игоря сменилось опять тревогой. — Почему вы задали вопрос об условиях? Мохов на меня что-то наговаривает?

— Пока затрудняюсь сказать, кто из вас на кого наговаривает, — Бирюков посмотрел Айрапетову в глаза. — Может быть, очную ставку с Моховым хотите?

На этот раз Игорь молчал дольше обычного, жадно курил затяжку за затяжкой. Прикончив сигарету до самого фильтра, нервно раздавил окурок о дно пепельницы и, наконец, заговорил:

— Не надо тратить время на очные ставки. Мохов по-своему прав. Не буду скрывать. Когда он попросил у меня в долг, я сказал, что истратил все деньги на покупку золотых часов. Он стал нудно клянчить, пришлось сунуть ему двадцать рублей. Вот тогда он и говорит: «Если завтра привезу десяток таких часиков, купишь их за половину стоимости?» Я посчитал, что это обычная алкогольная болтовня, и шуткой ответил: «Привози, куплю». Каково же было мое удивление, когда в воскресенье утром Мохов на самом деле заявился ко мне на квартиру с золотыми часами… Первым желанием было — взять Мохова за шиворот и свести куда следует. Однако в голову стукнула страшная мысль: «Ведь я в пивном баре заявил ему, что куплю часы и тем самым вроде бы поощрил или… вдохновил его на преступление. Он же на первом допросе посадит меня в калошу, и мне нечем будет доказать, что я не верблюд», — взгляд Айрапетова стал умоляющим. — Произошла глупейшая случайность. Мне говорили, что неразборчивость в знакомствах до добра не доведет. Теперь все понимаю, но тогда, поверьте…

— Не могу, Игорь Владимирович, поверить, — сказал Антон. — Давайте рассуждать. По имеющимся сведениям, вы встретились в пивном баре «Волна» с Моховым в субботу около пяти часов дня, а через час уже дали Бураевской из Новосибирска телеграмму с приглашением приехать. Если учесть, что после пяти часов ближайшая электричка отходит из райцентра в семь вечера, то телеграмму за вашей подписью давал кто-то другой, обеспечивая вам алиби. Значит, направляясь в райцентр, вы имели определенный план…

— Никаких планов не имел! Я не на электричке оттуда уехал! — почти выкрикнул Айрапетов. — Подвернулся какой-то частник на «Волге», и я глазом не успел моргнуть, как докатил до Новосибирска. В дороге вспомнил о Бураевской и сразу по приезде отправил ей телеграмму.

— Как это доказать?

— Докажу. Честное слово, докажу. На автозаправочной станции в райцентре частник хотел заправить бензином свою «Волгу» по государственному талону. Дежурная отобрала у него талон и записала номер машины. По этим сведениям нетрудно установить водителя и отыскать его для очной ставки со мною. Я даже прошу вас это сделать.

Лицо Айрапетова повеселело, словно он ухватился за спасительную соломинку. Бирюков некоторое время молчал, стараясь сообразить, к добру или худу вплелась в дело частная «Волга» и ее водитель.

— В этом мы разберемся, — сказал Антон и сразу же спросил: — Как, по-вашему, Игорь Владимирович, связано ли отравление Лиды Чурсиной с магазинной кражей?

Айрапетов ответил с замедлением:

— Трудный вопрос… Если судить по той дозе пахикарпина, которую, по вашим словам, приняла Лидочка, то она рассчитывала на верную смерть. С другой стороны… коль скоро врачами установлена беременность, то мотивы отравления могут быть совершенно иными. Медицина знает много примеров, когда страх предстоящего позора оказывался сильнее страха смерти.

— Она не обращалась к вам, как к гинекологу, за советом?

— Нет.

— Кто же, по вашему мнению, порекомендовал ей пахикарпин?

— Скорее всего, какая-то искушенная женщина. Кстати, это лекарство на разные организмы действует по-разному. Некоторые дамы повышенными дозами пахикарпина достигают своей цели, другие — лишаются жизни. Видимо, Лидочка оказалась из тех, кому пахикарпин противопоказан.

Бирюков молча стал укладывать в папку протокольные листы. Айрапетов тревожно уставился на него и вдруг спросил:

— Как можно сделать, чтобы грязная история, в которую я попал, до зашиты диссертации не стала известна у меня на работе и в институте? Сколько это будет стоить?

— Не понял… — Антон посмотрел Игорю в глаза. — Вы что, предлагаете взятку?

Игорь, словно загораживаясь, протянул перед собой руки:

— Упаси бог! Нельзя судить так прямолинейно. Я готов возместить причиненный магазину ущерб, отблагодарить любой суммой того, кто поможет мне выпутаться из совершенной мною глупости. Уверяю вас, я не преступник, не потерянный человек… Свою вину искуплю честным трудом. Я могу многое сделать для медицины, для человечества… — руки Айрапетова заметно дрожали, он смотрел на Бирюкова умоляюще-преданным взглядом. — Ну, какая обществу будет польза от того, что меня упрячут за решетку? Какая?..

«Вот еще один штрих ретуши стерся с твоего красивого портрета», — глядя на Игоря, подумал Антон.

— Обществу не нравятся люди, которые хотят жить за его счет, — сдерживая внезапное раздражение, проговорил Бирюков. — Так, кажется, Ильф с Петровым писали в свое время?

— Меня арестуют? — почти шепотом спросил Айрапетов.

— В этом пока нет необходимости. Куда вы денетесь?

— Уже за это я вас должен отблагодарить.

— Знаете… — чуть не вспылил Антон. — Лично мне вы ничего не должны, а я должен… установить истину без всяких компромиссов. Это мой служебный долг.

Солнечное утро предвещало жаркий день. До отправления электропоезда оставалось еще целых полчаса. Торопиться было некуда. Бирюков купил в киоске «Союзпечати» свежую газету, вышел к привокзальному скверу и, отыскав у цветочных газонов свободную скамейку, развернул пахнувший типографской краской газетный лист. Облокотившись на простенький портфельчик с материалами проведенного дознания, он настолько увлекся чтением, что не сразу заметил, как к нему кто-то подошел. Удивленно поднял голову — в двух шагах, держа в руке черный внушительный портфель, стояла Евгения Петровна Айрапетова.

— Здравствуйте, Антон Игнатьевич, — с повышенной учтивостью поздоровалась она.

— Здравствуйте, — сказал Бирюков и машинально оглянулся. Поблизости не было ни души.

— Разрешите?.. — Евгения Петровна, не дожидаясь согласия, села на скамейку, поставила между собой и Бирюковым черный портфель и озабоченно проговорила: — Простите Игорька за вчерашнюю нерешительность.

— О чем вы? — не понял Антон.

Айрапетова мило улыбнулась:

— У вас есть личные сбережения?

— А как же! — тоже с улыбкой ответил Бирюков.

— Сколько, если не секрет?

— С процентами сто один рубль ноль четыре копейки.

— Так я и предполагала. У сотрудников уголовного розыска не министерская зарплата, — Евгения Петровна положила холеную, окольцованную дорогим браслетом руку на свой лоснящийся портфель, который красовался рядом с потертым Антоновым портфельчиком, как новейшая автомашина «Волга» перед «Запорожцем» первого выпуска, и сказала: — В нем пять тысяч. Почти столько получает киноартист за исполнение главной роли в односерийном фильме.