Она подняла глаза. Клэнси заметил, что они фиалкового цвета. Очень красивая женщина, решил он, и далеко не глупышка.

– Ну ладно, папик, моя бы воля, я бы все утро просидела тут с тобой да травила поговорки, но мне время некогда терять. Ты принес билеты?

Клэнси сидел с каменным лицом. Он лишь похлопал себя по нагрудному карману пиджака. Женщина довольно кивнула.

– Хорошо. Теперь скажи мне, папик, ты сам-то бывал в Европе?

– Два раза, – ответил Клэнси. Он совершенно успокоился. – Ну, первый раз, как сама понимаешь, с армией генерала Эйзенхауэра, но, пожалуй, это не в счет. – Он не упомянул, что второй раз побывал в другом полушарии, чтобы привезти домой особо опасного преступника-убийцу, да добрался только до лондонского аэропорта, где британская полиция удерживала того парня под стражей.

Взгляд ее фиалковых глаз смягчился. Она подалась вперед и заговорила почти заговорщическим голосом.

– И что, там правда так красиво, как все говорят? Ну, знаешь, Копенгаген, Рим, Париж…

– Очень красиво, – подтвердил Клэнси.

– Ой, умираю, хочу посмотреть! А ты туда плавал теплоходом?

Клэнси медленно кивнул, не сводя глаз с ее счастливого лица.

– Один раз – теплоходом. Один раз – самолетом.

– И что, это правда здорово, как говорят? То есть я имею в виду теплоходом. Ну, там романтично – и все такое? – Она взглянула на него и расхохоталась немного смущенно. – Наверное, я выгляжу дурой, да только я еще ни разу на теплоходе не плавала…

– Бывает и романтично… – сказал Клэнси.

– Надеюсь, они там говорят по-английски? Ну, на теплоходе…

– В общем – да.

Она улыбнулась – широкой довольной улыбкой, – вздохнула и встала.

– Ну ладно, хорошего понемножку, а то я уж тащусь от самой мысли об этом путешествии. Но мне и правда пора бежать. Надо еще в последний момент сделать массу покупок, собрать вещи, так что, если ты дашь мне билеты, папик…

Клэнси решил, что по этому вопросу уже узнал все, что можно. Он положил шляпу на пол рядом с креслом и откинулся на мягкую спинку, сложив руки на коленях.

– Билеты, а куда? И для кого? – спросил он мягко. Она вытаращила глаза, опешив на мгновение. Потом ее глаза сузились, губы сжались.

– Так ты не из турагентства?

– А я и не говорил, что оттуда, – сказал Клэнси спокойно. – Ты не ответила на мой вопрос.

– Тогда кто ты и что тебе надо?

– Фамилия моя Клэнси. – Казалось, он чувствовал себя очень уютно в глубоком кресле, но его глаза пристально наблюдали за девушкой. – Я лейтенант полиции…

– Поли-иции… – Она обомлела. Но в ее глазах не было ни растерянности, ни страха. Она, похоже, была удивлена, но ничуть не встревожена.

Клэнси нахмурился. Либо она талантливейшая в мире актриса, либо его единственная ниточка лопнула. Он пожал плечами. Еще одна поговорка к сегодняшней коллекции: взялся за гуж – не говори, что не дюж. Он кивнул.

– Да-да. И я хочу задать несколько вопросов. Она резко села, лицо ее побледнело.

– А покажите мне свое удостоверение!

Клэнси протянул ей бумажник. Она долго изучала его фотографию, потом вернула бумажник.

– Хорошо, лейтенант. Я понятия не имею, что все это значит, но все равно можете задавать ваши вопросы.

– Вот и славно. – Клэнси сунул бумажник обратно в карман. – Давайте вернемся к первому моему вопросу: куда билеты? И для кого?

– Я не могу ответить, лейтенант. – Она смотрела прямо в удивленное лицо Клэнси. – Извините. Тут нет ничего противозаконного. Просто я сейчас не могу отвечать На этот вопрос. – Она заколебалась и потом, словно борясь сама с собой, выдавила слабую улыбку. – По правде говоря, я и сама не знаю, почему меня просили держать это в тайне, но – просьба есть просьба. – Ее улыбка увяла. – В любом случае, я убеждена, что полиции это не касается.

Клэнси вздохнул.

– Мы в полиции предпочитаем сами решать, что нас касается, а что нет.

– Извините, – проговорила она тихо, но непреклонно. – Я не отвечу на этот вопрос. Дальше?

Клэнси поглядел на нее и пожал плечами.

– Ну ладно. Пропустим этот вопрос, но только пока. Давайте начнем сначала. Кто вы?

Фиалковые глаза гневно сузились. Она задохнулась.

– Вы что хотите сказать, что даже не знаете, кто я, и допрашиваете меня как обыкновенного преступника?

– Я допрашиваю вас не как преступника, – сказал Клэнси терпеливо. – Я допрашиваю вас как гражданку Соединенных Штатов. Пожалуйста, отвечайте на мои вопросы.

Она закусила губу, потянулась к лежащей на кушетке сумочке, раскрыла ее, достала и свирепо швырнула ему портмоне. Лейтенант взял портмоне и стал изучать его содержимое. Там были водительские права, выданные в Калифорнии на имя Энн Реник. Маленькая карточка, закатанная в пластик, сообщала, что Энн Реник, двадцать девять лет, пол – женский, рост пять футов шесть дюймов, волосы светлые, глаза фиолетовые. Он повернул карточку тыльной стороной и отметил про себя отсутствие отметок о нарушении правил дорожного движения. Затем достал из кармана записную книжку и сделал там какие-то пометки, после чего вежливо протянул ей портмоне. Она сидела, сжав губы, с гневно пылающими глазами. Вырвала у него из руки портмоне и бросила в сумочку. Клэнси кивнул и стал осматривать комнату.

– Это ваша квартира?

– Нет. Она принадлежит моей подружке… – Внезапно ее осенила какая-то мысль. Лицо разгладилось, и она немного успокоилась. – Это как-то связано с квартирой? – Вы давно здесь живете?

– Два дня. Моя подружка уехала на пару недель и разрешила пожить у нее. Она оставила ключ у дворника. Это имеет какое-то отношение к квартире?

Клэнси вздохнул. Ему, похоже, было ужасно уютно сидеть в этом кресле, но когда он задал следующий вопрос, его взгляд буквально впился в лицо молодой женщины.

– Вчера утром вам звонили из отеля «Фарнсуорт»? Он мог поклясться, что удивленное выражение на ее лице было абсолютно естественным.

– «Фарнсуорт»? Первый раз слышу.

Клэнси нахмурился. Он легко встал с кресла, подошел к телефону и посмотрел на номер. «Университет – 6-7887». Так, либо старик менеджер неправильно записал номер, с которым его просил соединить новый постоялец, либо тут что-то нечисто. И все же девушка из Калифорнии, как и Джонни Росси. Связь, конечно, хрупкая, это надо признать, потому что то же самое связывает еще несколько миллионов человек в этой стране, но ведь она еще не захотела рассказывать ему о предстоящем путешествии в Европу. Что тоже не Бог весть какое преступление. Ты, кажется, не там ищешь, Клэнси, подумал он и обернулся.

– А вам вчера утром кто-нибудь звонил? Она закусила губу.

– Это не ваше дело.

В груди у Клэнси екнуло: ну, наконец-то! Это был первый сигнал того, что он находится на верном пути. Он продолжал уже более уверенно и настойчиво.

– Вам что-нибудь говорит имя Джонни Росси?

И вдруг выражение ее лица разом изменилось, но все-таки это был не страх. Скорее просто осторожность и затаенная тревога.

– Да, я слышала о Джонни Росси. А что?

Клэнси взвесил все шансы за и против полной откровенности и решил все ей выложить. Он отошел от столика с телефоном и приблизился к женщине вплотную, заложив руки за спину и не спуская с нее глаз.

– Вы знали, что вчера утром Джонни Росси здесь, в Нью-Йорке, поселился в отеле «Фарнсуорт» под вымышленным именем? И что сразу же после регистрации он позвонил из отеля в эту квартиру? – Он сделал секундную паузу и продолжал: – И что сегодня ночью неизвестный проник в этот отель и стрелял в него из дробовика?

Сначала фиалковые глаза смотрели на него невидящим взглядом, потом, когда до нее дошел смысл сказанного Клэнси, она отреагировала именно так, как он и ожидал. Ее лицо смертельно побледнело, фиалковые глаза, устремленные на него, наполнились ужасом и закрылись. Он поначалу решил, что она сейчас упадет в обморок. Ее свежевыкрашенные ногти вцепились в подушки кушетки, спазматически сжались и стали тихо царапать парчовую обивку. Она совсем сникла.