– Да многим это придется не по душе, – философски заметил Клэнси. – С другой стороны, очень многие возражать не будут.

– Ну, – задумчиво сказал Капроски, – когда он заговорит, если вообще заговорит, – в чем я вовсе не уверен, – легавым западного побережья на целый год хватит работы, чтобы собирать осколки.

– Да, если только будут осколки после того, как он поведает комиссии свою историю, – сказал Клэнси. – Но мне это до лампочки.

– Знаешь, – сказал Стэнтон озадаченно, – что-то я не пойму. Джонни Росси…

– Не поймешь что? – спросил Капроски и осторожно повернул голову, стараясь не потерять равновесия и не сверзнуться со стула. – С чего это ему вздумалось давить на гудок?

– Не только. Хотя будь я проклят, если и это я понимаю. Ты не думаешь, что гангстер такого ранга мог бы и сам обеспечить себе надлежащую охрану на всей территории Штатов?

– Телохранители работают на мафию, как и все прочие, – категорически заявил Клэнси. – Они же наемные рабочие, па которых можно положиться не больше, чем на голодных крокодилов. Да стоит только кому-то из них шепнуть, что он собирается заложить ребят, как его телохранители первые перережут ему горло.

– Да, но…

– Знаю! – Клэнси вздохнул и взъерошил волосы. – Дерьмовая это затея… Но это не наша забота. Наша задача – следить за тем, чтобы он был в достаточно добром здравии и смог предстать в следующий вторник перед комиссией штата по уголовным делам…

– Ну хотя бы, – сказал Капроски с глубокомысленной улыбкой, – у меня будет возможность одним глазком посмотреть, как живет элита. Могу поспорить, что на завтрак нам подадут гусиный паштет и шампанское.

Стэнтон смерил его взглядом и фыркнул.

– Он еще и надеется! В таком клоповнике, как «Фарнсуорт»?

– Они себе ни в чем не отказывают, эти гангстеры, – настаивал Капроски. – Сам увидишь!

– Ага, – сухо оказал Клэнси. – Так же, как бедняки. Гусиная печенка на куске ржаного хлеба и бутылка «чернил». Только по оптовым ценам. – Он встал со стула и посмотрел на часы. – Ну, поехали. Клиент уже должен был заселиться. Стэнтон, ты подежуришь первым – у тебя будет короткий день. Я пойду с тобой, Капроски, жду тебя сегодня вечером в восемь.

Капроски жизнерадостно закивал и чуть не упал со стула. Стэнтон встал. Он оказался на голову выше сухощавого лейтенанта. Оба взяли шляпы, кивнули на прощание третьему и, выйдя из кабинета, повернули в узкий коридор, ведущий в гараж полицейского участка. Клэнси обошел старенький «седан», постучал носком ботинка по шинам и сел за руль. Стэнтон согнулся в три погибели и, скользнув на сиденье рядом с водителем, захлопнул дверцу. Они сделали полукруг по замасленной железобетонной площадке тускло освещенного гаража, выехали через узкий переулок на улицу и влились в поток транспорта.

Стэнтон удобно откинулся на зачехленную спинку, вытащил сигарету, закурил и бросил горелую спичку в окно.

– Этот Росси… – начал он.

– Рэнделл! – поправил Клэнси коротко. – С этой минуты и до вторника он – Рэнделл. Нам тоже надо к этому привыкнуть. – Он взглянул на сидящего рядом рослого детектива. – Так что?

Стэнтон уставился на кончик тлеющей сигареты.

– Да я только хотел сказать: надеюсь, он играет в картишки.

– В картишки?

– Ну да! – Стэнтон пожал плечами. – А то по двенадцать часов в сутки торчать с ним. Да еще каждый день. Надо же чем-то заняться.

Клэнси с трудом подавил улыбку.

– Почему бы тебе не убивать время, просто глядя на него? Таково задание.

– Конечно, но я…

– Слушай, мне наплевать, если ты просадишь ему свое недельное жалованье, но когда спустишь все деньги, Боже тебя упаси ставить на кон свой револьвер! – Его голос был серьезен. – Как бы я ни относился к этому проклятому бандюге, наша задача – чтобы он остался жив. Ведь если слух о том, что он собирается закладывать своих ребят, дойдет до их ушей, может статься, что револьвер тебе понадобится и очень скоро.

– Проиграю? Я? – возмутился Стэнтон. – В карты? Лейтенант, обижаешь!

– Что за странная вещь! – сказал Клэнси задумчиво, вертя баранку. – Я в своей жизни знал уйму людей, но ни разу не встречал такого, кто бы плохо играл в карты. Буквально все оказывались чемпионами. – Он усмехнулся, и в уголках глаз появились лучики морщин. – Я только хочу тебе напомнить: такие субъекты, как этот Росси, то есть, я хочу сказать, Рэнделл, наверняка передергивают. Ну, разве что за исключением тех случаев, когда играют на спички.

Стэнтон улыбнулся.

– Лейтенант, ты, как я погляжу, никогда не играл в карты с ребятами нашего участка. Если на свете существует хоть один вид мухлежа, в котором я ни бум-бум, хотел бы я знать, что это такое!

– Не сомневаюсь! – ответил Клэнси с ухмылкой.

Они свернули за угол и, оказавшись на Бродвее, объехали хлебный фургон, припаркованный чуть ли не перпендикулярно к тротуару, и покатили вдоль шеренги ветхих зданий. Картонные коробки с мусором выстроились на кромке тротуара в ожидании мусоровозов. Клэнси проехал коробки, встал у тротуара, выключил зажигание и поставил на ручной тормоз. Он приготовился вылезти из машины. Стэнтон удивленно смотрел на него.

– Здесь? – изумился он. – Мне-то, казалось, ты говорил, что этот «Фарнсуорт» находится у реки?

– Точно. Дальше пойдем пешком. И войдем в отель со служебного входа. Пошли.

Они пересекли переулок и оказались в тени многоэтажных жилых домов. Отель «Фарнсуорт» располагался во втором квартале. Это был типичный отель квартирного типа, стоящий почти вровень с тротуаром, восьмиэтажное здание из темного кирпича с закопченными окнами и невысоким крыльцом перед вращающейся стеклянной дверью. На окнах первого этажа жалюзи были чуть приспущены – точно веки гигантских глаз. Эмалированная табличка, притулившаяся в углу одного из окон, предлагала воспользоваться услугами дантиста. Оба пешехода не раздумывая миновали главный вход и свернули на дорожку, ведущую на задний двор отеля.

Они прошли асфальтовый каньон до конца, толкнули дверь и оказались в торцевой части здания.

– М-да, это тебе не «Риц-Карлтон» – сказал Стэнтон, озираясь вокруг. Он нажал кнопку вызова служебного лифта. – С другой стороны, бывал я и в местах куда более мерзких.

Клэнси не ответил. Раздался стук и перезвон цепей. Стэнтон нажал на ручку, дверь отворилась. Они вошли в тесный лифт, едва втиснувшись между корзинами с грязным бельем, швабрами и пустыми коробками, и стали подниматься под угрожающий аккомпанемент металлических стонов подъемника. От находящегося здесь скарба исходил запах, сильно смахивающий на амбре мужского туалета на вокзале «Грэнд сентрал». Выйдя на четвертом этаже, они, к своей радости, обнаружили, что в коридоре никого нет. Закрыв дверь служебного лифта, они двинулись по застеленному ковровой дорожкой обшарпанному холлу. Свернув в коридор, сразу же увидели дверь с табличкой 456. Клэнси постучал.

За дверью послышалось торопливое шарканье. Кто-то чуть слышно откашлялся.

– Кто… здесь? – Это Клэнси.

Раздалось звяканье дверной цепочки. Дверь приоткрылась, и на них подозрительно уставился один глаз. Через минуту дверь раскрылась шире. Показавшийся в проеме человек поспешно оглядел пустынный коридор и только после этого отошел в сторону, пропуская в номер обоих детективов. Он закрыл за ними дверь и попытался непослушными пальцами накинуть цепочку. После долгих усилий ему это удалось. Он обернулся и, немного нервничая, стал всматриваться в лица своих гостей. Потом вытер правую ладонь о брючину и протянул ее для рукопожатия.

– Здравствуйте, лейтенант. Мистер Чалмерс предупреждал меня о вашем приходе.

Клэнси демонстративно проигнорировал протянутую руку, холодным взглядом изучая одиозную личность. Это был коренастый ладный мужчина лет сорока с черными вьющимися волосами и высоким гладким лбом; тоненькая ниточка усов обрамляла чувственную верхнюю губу. Большие почти жидкие глаза посверкивали из-под недавно подстриженных бровей. На нем был яркий, очень дорогой халат поверх шелковых итальянских брюк и белой шелковой рубашки с расстегнутым воротом. Совсем непохожий на снимки уголовников – анфас и в профиль, – хранящиеся в папках полицейского архива на Сентр стрит. Преимущество материального достатка и хорошего воспитания, подумал Клэнси. Большие глаза сузились от испытанного унижения, протянутая рука упала.